3D мир Волкова. Путешествуя во времени - Наталья Смехова

Волков вошел в раж. Сам чувствовал, что переигрывает, но остановиться уже не мог, и наговорил такого!

– Я и не только Елагину-то грохнул, поняли? – ревел он. – Я вообще маньяк! Кто на меня не так посмотрит или слово какое метнет – я долго не раздумываю. К тому же память у меня фотографическая. Я могу человека раз увидеть и сразу запомнить. По моему блокнотику человек 45-то я точно сподобил. Убил, честное слово, убил. Ну они и сами виноватые. А ты что смотришь, ну? – грозно рявкнул он на худенького корреспондента РТР.

Интервью с маньяком Волковым показали по всем каналам. Сокамерники еще больше его зауважали. К нему даже стали приходить письма молоденьких девушек, которые хотели его дожидаться и обещали счастливую жизнь.

Глава VII, в которой Волков знакомится с тем, кого не существует

На прогулке, когда Волков покуривал в стороне, к нему подошли трое. Он понял – бить будут.

– Ну, здорово, что ли, – начал один из них.

– Да привет, а что?

– Слыхали мы, ты у нас местная звезда. Пришиб вроде кого-то.

– Пришиб.

– В общем, пахан наш – Егорыч – видеть тебя желает.

– Фотокарточку что ли передать? – не понял Волков.

Мужики загоготали.

– Егорыч тут главный, понял? А ты вроде как высовываешься не по делу. Поговорить надо, – объяснили они.

– Где говорить-то?

– Егорыч сам к тебе придет.

– Жду не дождусь, – улыбнулся Волков.

Егорыч и впрямь сам нашел его. Это был сухой старик с водянистыми голубыми глазами и со шрамом на правой щеке. От него пахло спиртом. Он пришел к нему ночью в камеру, и как ни в чем не бывало, спокойно уселся поблизости.

– А чо, так можно что ли – разгуливать? – спросил спросонья Волков.

– Все можно, если вселенная тебе позволяет, – хрипло философствовал Егорыч.

Волков удивился еще раз.

«Философ», – понял он.

– Ты, Волков, как это так умудрился? Вляпался по самое не могу, – продолжал Егорыч.

– Ничего, профессию освою, может человеком стану, – вспомнил нужные слова Волков.

– Ты ведь Елагину не убивал.

– Откуда знаешь?! – подскочил Волков.

– Да потому что Елагина – моя жена. Ты зачем в это дело подвязался?

– Подставили меня. Я вообще ее не знал. А ты знаешь, кто ее убил?

– Знаю, – сказал он.

И в этот момент Волков вдруг почувствовал тошноту, голова стала кружиться, ему не хватало воздуха, он пытался прохрипеть «ну и кто он, кто он?!», – но не мог. Волков вцепился в руку Елагина и тут же потерял сознание.

Он опять очнулся в пустоте и темноте.

Волков не помнил, сколько прошло времени, наверное, много. Ему вдруг захотелось сделать шаг. Он шагнул, и что-то как будто оборвалось, он почувствовал, что летит куда-то вниз, летит, летит, летит, а между тем, и этой черной дыре нет ни начала, ни конца. От невероятной скорости Волков начал задыхаться, он почувствовал, как щеки оттягиваются вверх, и его лицо как будто расплющивается от ветра. Он хотел кричать, умолять, чтобы все это остановилось, но не мог и продолжал падать.

И вдруг он услышал голос Елены Степановны, который кричал «Черт, ту-у-у-у-фли! Туфффли!».

Еще секунда, и он вновь летит вниз, вновь пытается зацепиться за что-то руками, но руки и лицо режет острым лезвием ветер. Глаза слезились, из них ручьем лились слезы.

Наконец, все закончилось. Он услышал, как в темноте кто-то бормочет «М-м-м, м-м-м, м-м-м». Какой-то знакомый голос.

Волков пытался отдышаться, а голос продолжал " М-м-м, м-м-м, м-м-м».

– Кто здесь? – спросил Волков, но никто ему не ответил.

«М-м-м, м-м-м, м-м-м», – продолжал голос.

– Кажется, я знаю тебя, – догадался Волков. – Это же.. это же.. это же я сам!

«М-м-м, м-м-м, м-м-м» не стихало. Сквозь эти звуки можно было различить еще какой-то гул.

«Мотор, – догадался Волков, – это же я еду в машине. Я еду»

Волков пощупал темноту и с удивлением обнаружил, что находится в своей машине.

Он уже слышал все: звук машины, стремящейся на скорости 90 км/ч по проселочной дороге, музыку из радио и свое мычание в такт песне.

«Это я в тот день, – понял Волков, – сейчас начнется. Где-то здесь будет знак, а потом лось. Надо остановить его, себя, то есть. Сейчас начнется»

Зрение прояснялось, и Волков уже видел себя со стороны за рулем машины.

– Ты меня слышишь, эй! – позвал Волков себя. – Слышишь меня?

«Другой» Волков безмятежно вел машину.

– Эй! – кричал Волков своему призраку.

Тут призрак как будто услышал что-то. Он остановил машину, прислушался. Потом покачал головой, достал тряпку и стал протирать зеркала.

– Странно. Такого вроде бы не было, – вспоминал Волков.

В этот момент из леса выпрыгнул лось и побежал через дорогу. И вновь Волкову показалось, что в кустах стоит какой-то человек. Волков – призрак всего этого не видел. Он протер зеркала, закрыл дверь и нажал на газ.

– Ты видел? Видел? Там лось! И кто-то стоял, в кустах! Сейчас лось выбежит тебе на встречу! Э-э-э-й! – кричал Волков.

Но призрак его не реагировал. Он спокойно слушал радио, и смотрел на дорогу.

Вот они проехали знак «Остановка запрещена», потом «Стоянка запрещена» и знак «Дикие животные». Волков – призрак усмехнулся.

– Что-то изменилось, – думал Волков. – Лось пробежал там, а не здесь. Из-за этой остановки, он, то есть я, кажется, не попал в аварию.

Ненастоящий Волков продолжал ехать. Неожиданно он остановил машину, закрыл ее на ключ и настоящий Волков услышал его шаги. Следом раздался лай собаки, а затем прозвучал разговор:

– Здесь живет гражданка Ситова?

– Да, я.

– Я от Геннадия Степановича по поводу туфелек.

– А-а-а, вот, возьмите их.

– Спасибо, выручили, – как будто с улыбкой сказал ненастоящий Волков и поспешил к машине.

Настоящего Волкова в этот момент закружило, завертело, и снова давление воздуха, ветер, холод, нехватка кислорода. Очнулся он стоя у серой стены на улице. Вокруг него туда-сюда лениво сновали осужденные. Первый снег валил с неба хлопьями и сразу же таял на черной земле. Было холодно.

– Что же, что же это, – шептал Волков, – Как я тут оказался? Тронулся, что ли я. Видел себя? Егорыч. А где он? Нет его. Что он там про вселенную шептал? Что-то он хотел сказать… Что же?.. Башка раскалывается. А, да! Он хотел сказать, кто убил его жену, и тут мне стало плохо.

Он подошел к двум стоящим в стороне парням.

– Привет, братва. А как мне Егорыча найти? – начал он.

Они посмотрели на него удивленно.

– Какого еще Егорыча?

– Ну, пахана тутошнего. Он тут главный.

– Не знаем такого. Отвали!

Волков развернулся и пошел прямиком к охране.

– Иваныч нужен мне, срочное сообщение, – сказал Волков.

– Поздравляю, – грубовато ответил ему охранник. – Нет тут никакого Иваныча.

После прогулки его вместе со всеми отвели в жилой корпус, где стояло много двухъярусных коек.

– Это что это, переехал я? – не понял Волков.

Осужденные и охрана удивленно посмотрели на него.

– С чегой-то ты переехал, первоходка? – цыкнул на него старик, оттолкнув. – Давай, из себя придурка-то не изображай. То Иваныча ему какого-то подай, то еще чего.

Волков прислонился к стене. Другие его сокамерники уселись на свои койки и в ожидании чая болтали о том о сем.

– А я давно здесь? – вдруг нарушил молчание Волков.

– Этот баклан тронулся реально, – хихикнул кто-то.

– Да не, дуру гонит, – усомнился старик.

– Давно я здесь? – повторил свой вопрос Волков.

– Да год уже. Забыл что ли нас корешей своих родных? – загигикал худой долговязый парень лет двадцати.

– А за что меня посадили?

– За кражу видать! Мы тут все за кражу. По ходу в несознанку идет, ребята! По-любому думает, охрана услышит – отпустит, – засмеялся долговязый парень.

– То есть я не убивал Елагину? – спросил Волков.

– Кого?! Ты про такой беспредел-то лучше засохни, а то еще лет 20 будешь тут чалиться. У нас убийств в городе отродясь не было.

– Не понял? А Иваныча начальника СИЗО уволили что ли?

– Братва, а когда у нас тут Иваныч был начальником СИЗО? И что тут начальнику СИЗО париться? В колонии-то?

– Не было в СИЗО никакого Иваныча, – прохрипел с дед со второй полки.

– И я год сидел в этой камере? – все еще не понимал Волков.

Мужики загоготали.

– Да на больничный он захотел небось? – грубо крикнул старик. – От работы отклеиться. Это ты молодец, хорошо засобачил.

Волков огляделся, свободная койка была всего одна. Он лег на нее. Сомнений не оставалось. Он действительно болен. Он не помнил ничего за этот год, который он тут сидел. И самое удивительное, что он помнил совсем другие события.

«Я болен, я болен, я болен, – повторял про себя Волков, – я серьезно болен. Может быть, даже рак. Я слышал, от рака бывают потери памяти. Или это какая – то глупая шутка разве что? Мог Иваныч надо мной подшутить?! Да и существует ли Иваныч? Постойте-ка, что это?»