Цветка - Юстина Южная

– Не могла… А о Кире ты подумала? Ему-то заяц был нужнее.

– Подумала. Мил, прости, я правда не хотела. Просто… просто так получилось. Скажи, почему одним мы приносим солнушек, а другим нет? И почему некоторым приходится дарить их несколько раз?

– А ты сама не догадалась?

Цветка помахала головой.

– Ну, не совсем.

– Солнушки – это надежда, – объяснила Мила. – Такие маленькие лучики веры в то, что все будет хорошо. Никто на свете не может жить без надежды. Поэтому мы и помогаем всем, кто в этом нуждается. И выдаются солнушки по строгому принципу. Надо кому-то продержаться, пока придет помощь, или поверить в себя, чтобы сделать что-то важное, или просто дожить до следующего дня – тогда и приходим мы. С солнечными зайцами. Тот малыш, конечно, был напуган и плакал, но, возможно, ему и не понадобился бы солнушек. Или к нему послали бы кого-то другого. Не одни мы с тобой такие. А вот Киру третий заяц был совершенно необходим. Понятно?

– Да, – Цветка помолчала, задумавшись. Ее крылышки трепетали на сквозняке – в домике были открыты все окна. – А феслоники?

– Феслоники – это мечты. Без них людям тоже тяжело.

– Ясно… А предыдущие солнушки, которых мы даем? Куда они деваются? Когда я прилетела к Киру, я их не нашла.

– Они вернулись. Люди бы сказали «умерли», но на самом деле, если человек отказывается от солнушка, сознательно или бессознательно, он просто возвращает его нам.

В окно залетела бабочка, покружилась над столом, зазывая Цветку на луг. Та махнула рукой, без меня, мол. Бабочка огорчилась и упорхнула обратно.

– Прости меня, – повторила Цвета. – Я постараюсь так больше не делать.

Мила погладила девочку по светло-соломенным волосам.

– Я знаю, лапулькин. Но с завтрашнего дня этим опять займется бабушка Надина. Она поправилась.

– Ой, здорово! – обрадовалась Цветка и тут же расстроилась. – Так я больше не увижу Кира? И мы не поможем его брату?

– Почему? Можешь навещать его, если захочешь. Только на глаза не показывайся. Вот с Виктором сложнее. Понимаешь, люди сами делают свой выбор, мы способны лишь подольше хранить в них добро… В общем, летай к ним иногда, когда не будешь занята. Но, пожалуйста, без фокусов.

Мила шутливо погрозила пальцем, и девочка, рассмеявшись, чмокнула ее в щеку.

Целых две недели в домик не поступало никаких особо важных новостей, все шло заведенным чередом. Мила, Холли, бабушка Надина, а также незаметный Пейшен и дядя Добряныч работали. Цветка с Сонькой, Лялей и Красиком тоже не отлынивали. Пару раз Цветка сгоняла к Киру, полюбовалась на прыгающих за ним солнушек, и успокоилась. Если честно, она не думала, что может произойти что-то по-настоящему плохое. На ее памяти ни у кого такого не случалось. Мелкие неприятности – да, но с кем не бывает.

Поэтому новость, свалившаяся на нее в один прекрасный день, прозвучала громом среди ясного неба. Девочка возвращалась с луга, когда услышала голоса из раскрытого окна…

– Да вот только брат и был. Родители не приедут… Дед остался, – говорила Надина. – Любил он брата очень. Единственная близкая душа, сама понимаешь.

– Бедный мальчик, – а это уже Мила. – Что, прям вот так и… все.

– Ну, не плачь, Милусик, не плачь, кто знает, как оно повернется. Или… ох, плачь, моя лапонька, плачь. Погоревать-то, как же не погоревать.

Бабушка Надина замолчала, а затем произнесла чуть громче:

– Заходи, Цветусенька. Тебе можно узнать.

Цветка распахнула дверь, без звука вошла и уселась на стул, не сводя взгляда с бабушки.

– У Кира большое несчастье, – вздохнула та.

Морщинки в уголках ее глаз, обычно такие задорные и смеющиеся, сейчас казались прямыми и строгими. В руках она держала пустую корзину и теребила ее, расплетая и снова заправляя лозу.

– Брат его… погиб. Понимаешь?

– Что, совсем погиб? – тихо спросила Цвета.

– Совсем… Ты слетай к Киру, Цветусенька, обязательно слетай. Лучше ему станет или нет, не ведаю, но ты пойди… Я ему сегодня целую корзинку солнушек отнесла. Если не поможет, то… В общем, слетай, детка, только завтра, сегодня не надо. Не до тебя ему сейчас.

Девочка кивнула, вышла на порог и села на крыльце. Крылышки поникли, на ресницах закачалась капелька, упала на губы. Цветка слизнула ее – соленая. Кир… ну как же так?!

До конца дня Цветка промаялась, не находя себе места. Она хотела немедленно лететь к Киру, но ее удерживали слова бабушки Надины. Всему свое время, даже сочувствию.

Утром, лишь занялся рассвет, Цветка сорвалась из дома и ринулась в город, на Восточную аллею. Кир еще спал, темные круги под глазами сказали девочке о том, что лег он поздно; на лбу мальчика виднелась легкая испарина. С обеих сторон к нему жались три золотистых пушистика – все, что осталось от бабушкиной корзины. Но они хоть были. Пока были. Цветка приготовилась ждать…

…Она сидела возле него на заре, везде сопровождала днем, негромко плакала в углу вместе с его дедушкой и все время держалась неподалеку.

Сначала пропал самый крупный желтый заяц. Еще минуту назад он прыгал вслед за Киром и вдруг – исчез. Через час испарился второй, веселый пушистик с удлиненными ушами и светящимся хвостиком. Оставался последний…

Вечером Цветка поняла, что у нее ужасно бурчит в животе.

– Я не надолго, Кир, – произнесла она. – Ты тут это… смотри, осторожно…

Но Кир ее не слышал.

Ей казалось, туда и обратно она летела быстрее ветра, и все-таки, когда снова достигла Восточной аллеи, город уже погрузился в сумрак. А самое страшное, Кира нигде не было! Цветка метнулась во двор – пусто, слетала к аллее – нет. Девочка оглядывалась в растерянности, не зная, куда податься. Наконец решила искать мальчишку во всех окрестных переулках.

И он нашелся. Через час или два она наткнулась на него в крошечном проулке, на который не выходило ни одно окно. Наткнулась и замерла. С крыши, где она затаилась, было видно – сейчас Кир завернет за угол и встретится с той Викторовой компанией. Вон они стоят, явно поджидая кого-то. Четверо высоких парней на пороге старого дома. Что же делать?!

Девочка рванулась наперерез мальчишке, забыв, что обещала Миле не показываться.

– Стой!

Кир остановился.

– Цвета?

Он отбросил с лица челку, и Цветка увидела, какие жуткие у него сейчас глаза. Морозно-инистые снаружи и яростно-огненные в глубине. Со зрачками-колодцами, полными черной-пречерной тоски.

– Ты уже знаешь? – спросил он.

– Я знаю… я тут рядом была. Мне… очень жаль. Ну вот просто… очень.

Кир молча кивнул.

– Я убью его, – сказал он.

– Кого?!

– Того типа, который Вика подставил.

Цветка робко коснулась его руки, погладила.

– А ты видел, кто это?

– Нет, но я иду к тем, кто видел.