Послание тишины (СИ) - Браус Иса

— О! Дай угадаю! — улыбка мужчины быстро расположила к себе взволнованную девушку, — Ты Нинель Воронцова.

— Да, а вы..

— Григорий Руднев. Я лидер нашей дозорной группы. Молодец, не опоздала. — мужчина пожал девушке руку, — Давай покажу нашу штаб-квартиру, пока остальные не подъехали.

Штаб группы в Москве, ничем не отличался от штаба группы в Ярославле. Обычная однокомнатная квартира, где группа работает перед отправлением на ночной дозор или же на расследование преступлений, совершённых пожирателями. После краткой экскурсии Григорий усадил Нинель на кухню и угостил чаем.

— Молодец, выглядишь стоически, хотя я понимаю, как тебе сейчас страшно может быть. — лидер группы сел напротив девушки, — Не переживай! Несмотря на мелкие склоки, мы дружная группа. Лариска у нас вообще ходячий позитив. Думаю, вы быстро подружитесь. Вот Милан у нас, конечно, человек такой… Не то, чтобы совсем грубый… Знаешь, не бери в голову! Думаю, ты со всеми поладишь.

Раздался звук открывающейся входной двери, а затем раздался мужской голос с глубоким низким акцентом: “Гоша, ты на месте?”

— Да и с пополнением в нашем полку. — ответил лидер группы.

Воронцова и Руднев вышли в коридор. На пороге стоял высокий крепкий шатен с тёмными глазами, который казался чуть моложе Григория, но также мог сгодиться Нинель в очень старшие братья. Когда соратник снял свою куртку, девушка обратила внимание на мелкий значок с очертанием крепости на его форме. Такие значки носили иностранные агенты, которые проходили службу в российском отделение ордена. На правой руке у мужчины была татуировка, однако Воронцова смогла разглядеть только белое крыло, выглядывавшие из-под рукава пиджака.

— Эй, Pile!* — этот отклик агента был настолько груб и внезапен, что девушка невольно громко втянула ртом воздух, — На мне что цветы растут?

— Нет. — спокойно ответила Нинель с широко распахнутыми глазами.

— Тогда какого чёрта ты на меня так глазеешь?

— Повежливее, Спасоевич! — вступился Гоша.

Спасоевич лишь хмыкнул лидеру группы. Мужчина уже собрался закрыть входную дверь, но его остановил звонкое женское: “Минуточку!”

На порог прибежала девушка, которая выглядела чуть старше Нинель. Воронцова тут же убедилась в словах Руднева. Коллега действительно излучала позитив. Также из-за своих ярко оранжевых дредов, завязанных в хвост, она напоминало солнышко.

— О! — рассмеялась девушка, заметив Нинель, — У нас свежая кровь!

— Наконец, все в сборе. — Григорий указал Воронцовой на коллег, — Нинель, это Лариса Искандер и Милан Спасоевич. Лора, Милан, это Нинель Воронцова, переведённая к нам из Ярославля.

После краткого рукопожатия вся дозорная группа собралась на кухне.

— Знаешь, Нинель, я рада, что ты к нам приехала, и мы до сих пор можем гордо себя называть группой понаехавших. — рассмеялась Лариса.

— Только ты нас так называешь. — усмехнулся Милан.

— Да ладно тебе! Разве плохо? По мне это очень забавно! — отмахнулась девушка.

— Вы не москвичи значит? — поинтересовалась Нинель.

— Ни один. — ответил Гоша, — Я сам из Воронежа.

— Я из Костромы. — сказала Лариса.

— Белград. — сказал Милан.

— А теперь на карте нашей дозорной группы есть и Ярославль. — Григорий слегка похлопал новенькую по плечу, — Добро пожаловать!

Первое знакомство прошло чуть лучше, чем Нинель это себе представляла. В этот момент девушка хоть и понимала, что задача будет непростой, но она ещё не догадывалась, в какие повороты её завернёт жизнь и служба в московском дозоре.

*Pile — птенец (серб.)

Первое столичное дежурство

Первое ночное дежурство в одном из столичных клубов у Нинель было в паре с Ларисой. Пока девушки ехали к месту на машине с мигалкой, дредастая напарница, сидя за рулём, в своей эмоциональной и жизнерадостной манере рассказывала о службе и взаимоотношениях в дозорной группе.

— Ты не переживай, Нинка! Мы не кусаемся! — каждый раз повторяла Лариса.

— Ты-то точно, как я вижу. — рассмеялась Нинель, не спуская глаз с дороги, — Гоша вообще кажется джентльменом.

— И ты тоже повелась на его чары! — с наигранной строгостью произнесла напарница, — Будь осторожна, дитя!

— В смысле? — удивилась Воронцова.

— Гошенька у нас тот ещё Казанова. Сношает всё, что движется, а что не двигается, он двигает и сношает. — после этой фразы Искандер заметила настороженное лицо напарницы, — Не переживай, Нинка! Гоша, конечно, та ещё террористическая машина любви, но у него есть свои табу касательно девушек.

— И мы под них попадаем?

— Он не пытается соблазнить девушек из ближайшего окружения. — затем Лариса подняла правую руку, безымянный палец которой был окольцован, — Также наш Гошенька не имеет во всех смыслах дел с замужними.

— А-а… А то у меня был лёгкий диссонанс касательно твоей фамилии и славянской наружности.

— Ха! А хочешь прикол? Мой муж, несмотря на восточную фамилию, также лицо славянское. Он работает в информационном отделе. В июне будет год, как мы поженились.

— Ясно… Слушай, Лора, а Милан…

— Что уже нагрубить успел?

— Ну-у… Я тоже была не совсем вежливая в тот момент.

— Не обращай внимание, Нин. Наш дорогой серб максимум полает, но не укусит.

— Давно он в России служит?

— По словам Гоши, с самого основания дозорной группы. То есть с двенадцатого года. — остановившись на светофоре, Лариса перешла на более серьёзный и тихий тон, — Я всех подробностей не знаю, но Спасоевич что-то у себя в родной Сербии натворил, поэтому его сослали сюда служить на десять лет, как иностранного агента. Пока этот срок не пройдет, он не имеет право вернуться на родину.

— Да ладно! — удивилась Нинель, — Вот уж не думала, что для агентов есть и такое наказание. Как думаешь, почему его сослали?

— Ответ на это знает только Гоша, всё-таки он лидер нашей группы. Судя по всему, у Милана какой-то очень серьёзный косяк! — продолжив путь, Лариса вернула себе позитивный настрой, — Не переживай! Спасоевича, конечно, иногда заносит, но он адекватный. И не обращай внимание, если Милан тебе даст прозвище. Меня он иногда кличет Марли. От Боба Марли.

— Из-за дредов. — догадалась Воронцова, — Извини за нескромный вопрос. Когда тебя принимали в дозор, не было по ним вопросов?

— О-о, ты меня ещё не видела, когда я была студенткой. У меня тогда были не только дреды и татухи на спине, но и пирсинг в носу. При поступлении в дозор пришлось его снять. И дреды хотели, но я смогла их отстоять.

— И как же?

— Расскажу когда-нибудь.

Машина подъехала к клубу, где должен был проходить дозор. Перед тем, как выйти на службу, девушки с помощью Серата и капель крови создали между своими разумами общее сознание. Спрятав сератскую пелену за тёмными очками, дозорные вышли на улицу. Девушки подошли к охраннику на фейс-контроле, без лишних церемонии растолкав очередь, и предъявили ему свои пропуска. Мужчина молча кивнул и пропустил агентов.

Ещё во времена учёбы в Ярославской академии ордена Нинель хорошо усвоила, что ночной клуб с полумраком, шумной музыкой и пофигистичными посетителями — идеальная кормушка для пожирателей. Благодаря сератской пелене на глазах и внутреннему ощущению в груди, Воронцова смогла найти на большом танцполе несколько таких индивидов. Они всеми уловками привлекали к себе, ничего не подозревающую, добычу. В действиях этих пожирателей не было ничего противозаконного, ибо они имели право охотиться на непосвящённых, но только с одним условием: не высасывать из человека разум больше, чем это требуется для выживания.

И всё же это дежурство не обошлось без подозрительных эпизодов. Делая обход по танцполу, Нинель обратила внимание на пожирателя, сидящего на кожаном диване вместе со слишком молодой спутницей. Мужчина со светлыми волосами крепко прижимал к себе девушку, целуя её в шею. У Воронцовой тут же закрались подозрения касательно возраста девушки. Всё-таки дозорный карал пожирателей не только за преступления, указанные в кодексе ордена, но также за преступления, указанные в уголовном кодексе России. Телепатически передав свои подозрения Ларисе, Нинель подошла к парочке. Внимание пожирателя не заставило себя долго ждать. Оторвавшись от девушки, мужчина взглянул на дозорную. Теперь Воронцова могла чуть лучше его разглядеть. Ожившая и раскрашенная в человеческие цвета статуя Аппалона, которую ещё и приодели как самого последнего мажора. По тому, как он зашмыгал носом, Нинель смогла предположить, что у этого пожирателя очень чуткое обоняние на тех, в чей крови течёт Серат.