Мальчик и его собака - Харлан Эллисон

– С ним, с Бладом.

– С собакой?

Блад поглядел на нее и отвернулся. Он собирался что-то сказать, но девчонка его перебила:

– Значит, это правда? Говорят, будто вы можете разговаривать с животными…

– Ты будешь болтать с ней всю ночь или захочешь узнать, зачем я явился? – проворчал Блад.

– Ну, ладно, что там у тебя.

– У нас неприятности, Альберт.

– Давай покороче. Что именно?

Блад повернул олову к входной двери.

– Стая. Окружила здание. По моим подсчетам, человек пятнадцать-двадцать, может, чуть больше.

– Черт побери! Как они узнали, что мы здесь?

Блад выглядел раздосадованным и прятал глаза.

– Ну?

– Наверное, еще какой-то пес учуял ее в театре.

– Прекрасно!

– И что теперь?

– Отбиваться, вот что. У тебя есть какие-нибудь другие соображения по этому поводу?

– Только одно.

Я ждал.

– Натяни штаны, – ухмыльнулся он.

4

Девчонка, эта Квилла Джун, устроилась довольно безопасно. Я соорудил ей что-то вроде укрытия из матов, использовав, наверное, целую дюжину. Ее не заденет случайная пуля и, если на не не наткнутся сразу же, о, чем черт не шутит, может, и вообще не обнаружат.

Я вскарабкался по одному из канатов, свисающих с потолочной балки, и устроился наверху со своим браунингом и парой горстей патронов. Конечно, сейчас бы я предпочел автомат, Брен или Томпсон, но чего нет, того нет. Поэтому я перепроверил сорок пятый, убедился, что он не подведет и разложил запасные обоймы на балке. Здесь у меня был полный обзор гимнастического зала и всех входов в него.

Блад залег в тени у входной двери. Он предложил, чтобы я сначала перестрелял всех собак, чтобы у него было свободное поле деятельности. Это была наименьшая из моих тревог.

Я предпочел бы закрыться в комнате только с одним выходом, но не знал, в здании ли стая или еще только снаружи, поэтому сделал самое лучшее, что только мог.

Все было тихо. Несколько драгоценных минут у меня ушло растолковать Джун, что если она не станет трепыхаться, ей, в конечном итоге, будет лучше со мной, чем с двумя десятками и х.

– Если хочешь еще раз увидеть своих папочку с мамочкой,

– добавил я, после чего без особых затруднений упаковал ее в маты.

Тишина.

Затем я услышал два звука одновременно. В конце бассейна захрустела штукатурка под чьим-то сапогом. Совсем не громко. А за входной дверью звякнул металл, задевший о дерево. Итак, они собираются предпринять первую попытку. Что ж, я готов.

Снова тишина…

Я направил браунинг на дверь, ведущую в бассейн, которая все еще была раскрыта после того, как я ворвался сюда. Прикинув рост нападающего примерно в шесть футов, я прицелился пониже фута на полтора, чтобы угодить негодяю прямо в грудь. Я давным-давно понял, что не нужно стараться попасть в голову. Целиться следует в самую широкую часть туловища – грудь и живот.

Внезапно я услышал собачье рычание. Часть тьмы у входной двери отделилась и двинулась в зал. Прямо напротив Блада. Я не пошевелил браунингом.

Парень у входа сделал шаг в сторону от Блада, отвел руку назад и бросил что-то – камень, железяку – через зал, чтобы отвлечь огонь возможной обороны. Я не шелохнулся.

Когда эта штучка ударилась об пол, из дверей комнаты с бассейном выскочили два парня. Винтовки они держали наизготовку, чтобы поливать огнем все живое в комнате. Но прежде чем они заметили хоть движение, я сделал первый выстрел и, чуть шевельнув стволом, тут же второй. Точное попадание, прямо в сердце. Никто из них больше не пошевелится.

Парнишка у дверей повернулся, чтобы слинять, но на нем уже был Блад. Вот так – просто молния из темноты. Блад прыгнул поперек винтовки, которую тот держал наизготовку, и вонзил клыки парню в горло. Бедняга взвизгнул, но Блад тут же отскочил, унося кусок его глотки. Парень упал на одно колено, издавая булькающие звуки. Я прицелился и всадил ему пулю прямо в голову. Опять наступила полная тишина.

Неплохо, совсем неплохо! Три удачных выстрела, и они все еще не знают моего местонахождения. Блад снова убрался в темноту у входа. Он не сказал ни слова, но я знал, о чем он думает. Может, это трое из семнадцати или трое из двух десятков, или из двадцати пяти… Кто знает, сколько их пришло сюда. Мы можем отбиваться неделю, но так и не узнаем, покончили со всеми или только с частью. Они могли уйти и вернуться с подкреплением, а я был остался без патронов и жратвы. Девчонка, Квилла Джун, стала бы плакать, отвлекая мое внимание. Я постепенно терял бы боеготовность… А они просто лежали бы возле здания, ожидая, когда мы дозреем настолько, чтобы сделать какую-нибудь глупость, и тогда они ливнем обрушатся на нас…

Из передней двери выскочил парень, прыгнул, падая на землю, перекатываясь, вскочил, бросился в другом направлении, выпустив три очереди в разные углы зала, прежде чем я смог проследить за ним браунингом. К этому времени он был уже подо мной. Я бесшумно взял сорок пятый и отстрелил нападавшему затылок вместе с пучком волос.

– Блад! Винтовку!

Блад выскочил из темноты, схватил пастью винтовку и подтащил к куче матов в дальнем углу зала. Я увидел, как из матов высунулась рука, схватила винтовку и тотчас же скрылась. По крайней мере, девчонка там будет в безопасности, так же, как и винтовка, покуда она не понадобится мне. Мной храбрый пес подскочил к трупу и начал стаскивать с него патронную ленту. На это у него ушла куча времени, в течение которого его легко бы могли подстрелить из окна или двери, но все же он выполнил задуманное. Храбрый маленький мерзавец! Нужно не забыть достать ему за это какую-нибудь приличную жратву, когда мы выберемся отсюда. Я усмехнулся. Е с л и мы выберемся из этой проклятой передряги, мне не придется беспокоиться, чтобы достать ему что-нибудь вкусненькое. Оно уже валялось по всему полу гимнастического зала.

Как только Блад утащил ленту к себе в темноту, еще двое предприняли попытку вместе со своими псами. Они ворвались через нижнее окно один за другим, падая и перекатываясь, бросаясь в разные стороны, в то время как псы – уродливая акита, громадная, как дом, и сука добермана цвета дерьма – влетели через переднюю дверь и рассыпались в два незанятых угла. Я достал одну из собак, акиту, сорок пятым, и она с визгом опрокинулась на пол. Доберманша в это время накрыла собой Блада.

Но, начал палить, я раскрыл свою позицию. Один из стаи выстрелил от бедра, и вокруг меня полетели щепки балки от пули шестого калибра с мягкой головкой. Я выпустил свой автоматический, и он заскользил по балке, когда я потянулся за браунингом. Я попытался схватить сорок пятый, и это движение спасло мне жизнь. Я подался вперед, чтобы удержать его, но он выскользнул из пальцев и с шумом ударился об пол, а тот из стаи выстрелил туда, где я только что находился. Но я распластался на балке, свесив руки, а грохот напугал его. Он выстрелил на звук моего упавшего оружия, и в это мгновение я услышал выстрел из винчестера, и другой из стаи, который благополучно добрался до темноты, упал ничком, схватившись руками за здоровенную кровавую дыру в груди. Квилла Джун подстрелила его из-за матов.

У меня даже не нашлось времени сообразить, какого черта здесь происходит. Блад кружился, сцепившись с доберманшей, и звуки, которые они издавали, были чудовищными. Парень выпустил из ноль шестого еще один залп и угодил в дуло браунинга, выступающее из-за края балки, и конечно же, браунинг отправился вслед за сорок пятым. Я остался с голыми руками, а этот сукин сын уже скрывался в тени, высматривая меня.

Еще один выстрел из винчестера, и парень принялся палить прямо в маты. Девчонка закопалась в глубине тюфяков, и я знал, что на большее от нее рассчитывать не могу. Но в этом и не было нужды. В ту секунду, когда он сосредоточился на ней, я схватился за свисающий канат, перелез через балку и воя, словно обожженный напалмом, заскользил вниз, чувствуя, как канат режет мне ладони. Я спустился достаточно, чтобы оттолкнуться и начать раскачиваться, направляя свое тело с каждым толчком в разных направлениях. Сукин сын непрерывно стрелял, пытаясь следовать за траекторией моего раскачивания, но я каким-то чудом умудрялся держаться в стороне от линии огня. Затем обойма его винтовки опустела, я оттолкнулся и со свистом полетел в его сторону. Через мгновение я отпустил канат, кверху задом влетел в угол и все-таки достал негодяя, вцепившись пальцами в его глаза. Он завизжал, визжали псы, визжала девчонка, а я колотил его головой об пол, пока он не перестал шевелиться. Схватил его опустевший ноль шестой, я долбанул его по голове и понял, что больше хлопот с этим паршивцем не предвидится.

Затем я отыскал свой сорок пятый и пристрелил доберманшу. Блад поднялся и встряхнулся. Он был совсем сильно покусан.

– Спасибо, – прохрипел он и уполз в темноту зализывать раны.

Я пошел и раскопал Квиллу Джун. Она плакала, жалея парней, которых мы уложили. Но главным образом ее расстроил тот, которого она пристрелила сама. Я не мог уговорить ее прекратить хныкать, поэтому ударил по щеке и сказал, что она спасла мне жизнь. Это помогло. Она улыбнулась.