Вкус свежей малины - Изабелла Сова

— Не мой отец, это точно.

— Но откуда ты знаешь насчет счетов? Он же прожил в Германии пятнадцать лет.

— Рафал, я не рассчитывала бы ни на какие счета.

— Жаль. Но мир от этого не рухнет.

— А что будет с нами?

— Ну что ж, неудавшаяся богатая наследница, я приду за тобой тридцать первого, — улыбнулся он.

Ура! Все будет хорошо.

Новый год мы встречали в горах. Сразу же после первых петард и победоносной борьбы с пробкой шампанского Рафал подошел ко мне с пожеланиями.

— Всего самого лучшего тебе, Малинка. — Мы чокнулись. — Чтобы нас всегда соединяла дружба.

— За дружбу, Рафал, и за любовь.

— Любовь приходит и уходит, а дружба остается.

— Что это ты все о дружбе?

— Видишь ли, я все обдумал и считаю, что нашим отношениям нужно придать другое измерение. Ты была откровенна со мной.

— Это плохо?

— Нет. Совсем нет, — заверил меня Рафал. — Я благодарен тебе, что ты не скрыла от меня правды. Я долго думал о нас и пришел к выводу, что самый лучший друг, какой у меня есть, это ты. И наш брак мог бы все испортить.

— Что ты этим хочешь сказать? — занервничала я, несмотря на то что выпила уже несколько порций достаточно крепких напитков.

— Малинка, ответь мне на один вопрос. Что лучше: настоящая дружба или неудавшийся брак?

— Неудавшийся брак, — проблеяла я.

— Вот именно за это я и ценю тебя. За откровенность и чувство юмора.

— Ты хочешь разорвать помолвку?

— Ну почему сразу разорвать? Просто придать иной характер нашим отношениям. Я все обдумал и понял, что я еще не готов к тому, чтобы вступить в брак. Но я не хочу потерять тебя. Не хочу потерять такую чудесную, умную девушку с чувством юмора. Потому…

— …ты предлагаешь мне дружбу. — Я стиснула кулаки, чтобы не разреветься. Но это плохо помогало.

— Да, самое прекрасное чувство, какое соединяет мужчину и женщину.

— А я думала, самое прекрасное чувство — это любовь.

— Ох уж эти исполнители диско поло. «Я люблю тебя». «Я жить не в силах без тебя». «И я тоскую по тебе смертельно». Нет, Малинка, самое прекрасное чувство — это дружба…

— А где же поцелуи под дождем? Прогулки по только что выпавшему снегу и первый танец вдвоем?

— Ты не дала мне закончить. Говоря «дружба», я имел в виду чувство, обогащенное эротическим элементом. То есть эротическую дружбу. Идеальную в нашей ситуации. Что ты на это?

— И что ты на это? — деловито осведомилась Эва. Она прибежала сразу же после моего отчаянного звонка.

— Сказала, что мне нужно подумать.

— Ничего себе.

— Что ничего себе? Что ничего себе?! — завопила я. — Я хотела выйти из этой ситуации, сохранив лицо.

— Надо было бросить ему в рожу обручальное кольцо и хлопнуть дверью!

— И замерзнуть в горах? Мне нужно было дождаться утра. Из Закопане я уехала первым поездом. Все остались. Наверное, сейчас сплетничают, что, мол, я слиняла. Всякие домыслы строят.

— Вот уж впрямь главная проблема, — фыркнула Эва. — Домыслы…

— Нет, главная проблема — это разрыв с Ра-фалом. Из-за тебя, — разрыдалась я.

— Малина, это был тест. Он ушел, потому что не любит тебя. Понятное дело, Рафал, а не тест.

— Но я люблю его! У меня сердце болит, в желудке лжет, руки дрожат.

— Сколько кофе ты выпила? — поинтересовалась Эва.

— Пять. И три чая. Рассказать тебе все мое меню?

— Это никакая не любовь, а кофеин. Возможно, еще страх перед пустотой. Как определила бы Иола.

— Да мне плевать, как это называется! Я чувствую, что люблю его и умру, если он не женится на мне!

— У тебя же у самой были сомнения, выходить за него или нет, а сейчас вдруг ты впадаешь в такое отчаяние.

— А может, до меня только сейчас дошло, что это Он!

— Если бы это был Он, то не испугался бы отсутствия счетов у твоего отца.

— Он нисколько не испугался. Ведь когда он делал мне предложение, он вовсе не рассчитывал ни на какие счета, потому что еще не знал моего отца.

— Он, должно быть, боится, что у твоего старика не все в порядке с головой.

— А разве не так? — закричала я. — Разве твой отец рассказывает о кораблях, груженных золотом?

— Нет, потому что он знает только пять фраз: «Когда обед?», «Когда ужин?», «Где газета?», «Освободи уборную» и «Переключи на новости».

— По крайней мере он предсказуем. И не ломает тебе личную жизнь.

— Мне — нет, скорей маме. Малина, да не плачь ты. Может, Рафал вернется. Может, он просто тогда слишком много выпил.

— Он почти совсем не пил.

— Или слишком мало. Еще не все потеряно. Ведь люди не разрывают помолвку одним махом. Тебе нужно подождать.

Я выдержала три дня. Потом позвонила, якобы хочу отдать обручальное кольцо.

— Малинка, а я как раз собирался звонить тебе. Спросить, как ты себя чувствуешь.

— Нормально, — выдавила я, тронутая его несказанной добротой.

— Это здорово. Ты все обдумала?

— А ты?

— Я? — удивился он. — Я это уже сделал раньше. И хотел бы зайти к тебе.

— Хорошо, когда? — Мы с ним спокойно поговорим, и, может, он поймет, какую совершил ошибку.

— Завтра. Представляешь, я могу вернуть кольцо, и с меня удержат только пятнадцать процентов.

— Классно…

Почему это прозвучало так жалобно?

— Ты — настоящий друг. Другая бы торговалась, может, даже мстила бы.

— Можешь быть спокоен, Рафал. За что тебе мстить? За то, что ты разорвал помолвку, причем на праздновании Нового года?

— Ну ты же знаешь, какие бывают девушки. Приходится прикидываться. А с тобой не нужно.

Еще минута, и я не знаю, что с ним сделаю.

— Ладно, приходи завтра, так как потом я ненадолго уеду.

Он пришел, забрал кольцо и ушел. А я решила что-то сделать со своей жизнью. И начала с носа. Сейчас я продемонстрирую его миру и Рафалу. Рафал. Увидев меня, он сразу услышит ангельский благовест.

15.02. He услышал. Он пришел с какой-то пышнотелой бабищей. У нее был здоровенный носяра и цветастое платье. Со мной он поздоровался чуть ли не между прочим. И как тут не верить в тринадцатое число!

Эва, как всегда, была права. На мой нос никто не обратил внимания. Сейчас каждый занят собственным. Люди думают о защитах, о работе, о деньгах. Мне тоже пора начать, иначе запахнет переносом срока защиты. Ладно, начинаю с понедельника. А на Рафала мне глубоко наплевать.

29.02. Удивительный день. Добавочный, високосный, последний в этом столетии. Очень хорош для раздумий и обетов. Но какой я могу дать себе обет, если не знаю, чего хочу? Хочу быть счастливой.

— Не слишком конкретно, — оценила Иола, та самая, что угощала меня рогаликами с вареньем. — Ты должна точно определить, что тебя осчастливит. Экстравагантность или простая жизнь? Карьера? Любовь? Деньги? Все вместе?

Откуда ж я знаю? Иола считает, что пора бы уже. В августе мне стукнуло четверть века, а счетчик продолжает крутиться. И все быстрей. Оглянуться не успею, как мне уже будет сорок. Господи, сорок лет! Еще недавно, в лицее, я была уверена, что не доживу до тридцати. Остановите кто-нибудь эти страшные часы!

— Эй! Очнись! — услышала я Иолу. — Так чего же ты, собственно, хочешь, двадцатилетняя женщина?

3.03. Именины месяца. Тоже неплохой день для размышлений.

— Когда ищешь оправдания собственной лени, каждый день хорош.

— Какой лени? — обрушилась я на Иолу. — Это серьезные размышления над целью жизни.

— И что? Дошла уже до чего-то конкретного? Уже знаешь, что для тебя важнее?

Чего, собственно, я хочу? В минуты депрессии — Рафала. А еще чего? Когда мне было семнадцать, мне казалось, что я спасу мир. Придумаю вакцину от рака, полечу на Марс или стану знаменитостью, звездой. У меня было ощущение, что я могу все, мне все удастся. Наивная девчонка с ангельскими крылышками, витающая в облаках. После каждой неудачи я теряла несколько перышек, а первые университетские годы окончательно спустили меня на землю.

Сперва я сдала на «Историю искусства». «И что ты будешь делать, когда закончишь?» — спрашивали у меня знакомые приземленцы. В качестве объяснения: приземленец (термин Эвы) — это тот, кто видит только прозу жизни. Сплошная приземленность. У него не мечты, а конкретные, приземленные планы: заработать на телевизор, купить машину помощней, выбрать хорошую специальность.

А я выбрала историю искусства. Организую галерею высокого класса, мечтала я. Никакой халтуры. Только Высокое Искусство, именно с большой буквы. Окружу себя художниками, отгорожусь от грязи жизни. Буду курить сигару и свысока поглядывать на ничтожные проблемы приземленцев. К счастью, я познакомилась с Анкой. Анка закончила «Живопись» с отличием, а сейчас «делает» солдат для игры «Fire, fire, fire!». Сперва она рисовала фон, потом элементы одежды, сейчас уже фигуры — снайперов, борцов, мутантов. Растет.