Луна предателя - Линн Флевелинг

— Он был забавный парень — в своем специфическом стиле. Думаю, он подошел бы в посольство в качестве переводчика.

— Хорошенько следи за матерью и ее посетителями, капитан, — распорядилась Фория. Транеус отсалютовал и растворился в темноте.

— Серегил? — продолжал бормотать Коратан, хмурясь при каком-то своем воспоминании. — Интересно, что думает об этом благородный Торсин? Он ведь твой сторонник, Фория, насколько я помню.

— Не думаю, что соотечественники Серегила так уж жаждут видеть его у себя, — отмахнулась от этой темы Фория. — Что же касается посольства Клиа, нам нужен в нем свой наблюдатель.

— Этот твой Транеус не годится? — предложила Аралейн со своей обычной бестактностью. Фория бросила на нее уничтожающий взгляд. — Пожалуй, правда, лучше начать с кого-то, кому Клиа доверяет и с кем будет охотно делиться.

— И этот кто-то должен иметь возможность посылать нам донесения, — добавил Коратан.

— Ну так кого же? — спросила Аралейн. Фория многозначительно подняла брови.

— У меня есть на примете один-два человека.

Глава 2. Неожиданный вызов

Бека Кавиш мерила шагами палубу, высматривая на горизонте первые признаки близости северо-восточного побережья Скалы. Ее отряд неделю назад покинул лагерь Идрилейн; пройдет, наверное, еще столько же, прежде чем они присоединятся к посольству Клиа и повернут на юг. Беку раздражало вынужденное бездействие.

Она рассеянно теребила новую цепь, висевшую у нее на шее поверх зеленой форменной туники. Капитанские знаки различия, казалось, тяжелее давили на нее, чем простой стальной лейтенантский полумесяц. Беку вполне удовлетворяло положение командира трех десятков всадников турмы Ургажи. Они заслужили славу своими рейдами по тылам противника: пленимарцы прозвали их «ургажи» — демоны-волки — еще в первые дни войны. Солдаты Беки смотрели на это прозвище как на знак отличия, хотя он и дорого им достался. Из тридцати кавалеристов в турме только половину теперь составляли те, кто был в ней с самого начала, кто знал, какая правда скрывается за глупыми словами тех баллад, что распевали по всей Скале и Майсене, кто помнил, где вдоль пленимарской границы остались лежать тела их товарищей.

Турма была укомплектована полностью впервые за многие месяцы — благодаря полученному Бекой заданию. Пусть кое-кто из новобранцев только что лишился молочных зубов, как любил говорить сержант Бракнил — если повезет и будет на то воля Сакора, можно успеть обучить их, прежде чем снова придется идти в бой.

Еще совсем недавно турма Ургажи сражалась в ледяных болотах Майсены; впрочем, даже это было лучше, чем некоторые задания, которые воинам приходилось выполнять раньше.

Тот бой на продуваемом ветром морском берегу… Волны, красные от крови…

Бека оперлась о поручни, глядя, как стайка дельфинов выскакивает из волн впереди корабля. Чем ближе становилась новая встреча с Серегилом и Алеком, тем чаще мучили ее воспоминания о их расставании после победы над князем Мардусом.

То короткое сражение сделало ее отца хромым, стоило жизни Нисандеру, а Серегилу — на какое-то время здравого рассудка. Несколько месяцев спустя Бека получила от отца письмо, сообщавшее, что Серегил и Алек навсегда покинули Римини. Теперь, когда она знала в подробностях обо всем, что тогда случилось, Бека совсем не была уверена, что прибытие с декурией солдат — лучший способ убедить их вернуться обратно.

Девушка стиснула поручни, прогоняя докучливые мысли. У нее есть дело, и это дело по крайней мере на какое-то время сведет ее с теми, кого она больше всего любила.

Две Чайки были крошечным поселком, который даже трудно назвать деревней. Убогий постоялый двор, полуразрушенный храм и десяток хижин окружали маленькую гавань. Микам Кавиш всю жизнь путешествовал по таким захолустным селениям — то по собственному почину, то по делам наблюдателей вместе с Серегилом.

Последние годы — из-за поврежденной ноги — он не отлучался далеко от дома, занимаясь воспитанием подрастающих детей. Такая жизнь ему нравилась, к радости Кари, его жены, но теперь путешествие показало Микаму, как же не хватает ему уходящей вдаль дороги. Было приятно обнаружить, что он все еще инстинктивно знает, где нужно проявить щедрость, а где хорошенько присматривать за кошельком.

Пять дней назад покрытый грязью посланец прискакал в Уотермид с известием, что царица нуждается в их с Серегилом и Алеком услугах. Микаму поручалось уговорить своих друзей вернуться из добровольного изгнания. Самая же приятная новость заключалась в том, что старшая дочь Микама и Кари, Бека, жива и невредима и направляется на родину, чтобы со своим отрядом сопровождать отца.

Не прошло и часа, как Микам был уже в дороге — с рапирой на боку и дорожным мешком за спиной, направляясь в деревушку, о которой никогда раньше не слышал. Совсем как в старые времена.

Теперь, сидя на скамье перед безымянным постоялым двором, Микам надвинул шляпу на глаза и принялся обдумывать полученное задание, Алека нетрудно будет уговорить, но целый отряд солдат ничего не сможет поделать с Серегилом, если тот упрется.

— Господин, господин! — раздался тонкий голос. — Проснись, господин! Твой корабль на подходе!

Микам сдвинул шляпу на затылок и с улыбкой взглянул на взволнованного наблюдателя — мальчишку лет десяти, который со всех ног мчался от гавани по грязной улице. За день это было уже третье такое объявление.

— Ты уверен, что на этот раз корабль — тот, который нужен? — спросил Микам и поморщился, поднимаясь со скамьи. Даже после целого дня отдыха изуродованные мышцы правой ноги болели сильнее, чем Микаму хотелось бы в том признаться. Раны, нанесенные дирмагносом, оставляли глубокий след, даже когда плоть исцелялась.

— Посмотри сам, господин! Уже виден флаг, — настаивал мальчишка. — Скрещенные мечи и корона над ними на зеленом поле — как ты и говорил. И на палубе стоят царские гвардейцы!

Микам прищурился, всматриваясь в вошедший в бухту корабль. Еще несколько лет назад щуриться бы не пришлось.

«Старею, будь оно все проклято!»

Впрочем, на этот раз мальчишка был прав. Опираясь на палку, Микам следом за ним вышел на берег.

Корабль бросил якорь, и с него спускали лодки. На берегу уже собралась небольшая толпа возбужденно перебрасывающихся репликами жителей деревни.

Микам улыбнулся, заметив среди солдат в передней лодке рыжую голову офицера. Зоркие у него глаза или нет, а свою Беку он узнает с первого взгляда. Она тоже увидела его и издала радостное восклицание, громко раскатившееся над водой.

На расстоянии было легко принять Беку за ту молоденькую девушку, какой она была, уезжая из дому, чтобы поступить в гвардию, — длинноногую, полную энтузиазма. Даже и теперь она казалась слишком хрупкой для кольчуги и кавалерийского вооружения, но Микам-то знал, что это не так. Бека никогда не была неженкой.