Бронелетчики. Кровь на снегу - Игорь Карде

Майор Злобин поднялся и, козырнув начальнику, направился к выходу. За ним потянулись и все остальные члены группы.

Глава вторая

– Что ты по этому поводу думаешь? – спросил Матвей Молохов у Сергея Самоделова, когда они вышли из генеральского кабинета.

Они появились в группе Спасателей времени почти одновременно и, естественно, быстро подружились. Оба молоды, свободны, не имеют никаких серьезных обязательств… Ну, почти никаких – у Сергея была девушка, он даже хотел сделать ей предложение, но все как-то не собрался. То ситуация неподходящая, то одно задание, то другое… Матвей Молохов по поводу женитьбы вообще не заморачивался, прекрасно обходился и без официально оформленных отношений. У него с женским полом разговор был короткий: пришел – увидел – победил. Почти как Юлий Цезарь.

– По поводу чего думаю? – уточнил Самоделов. – По поводу задания или по поводу Михеенко? Если ты о прапоре, так я даже думать о нем не хочу – как представлю, что придется тащиться на склад, выпрашивать у него и выклянчивать… Противно делается!

– По поводу задания, конечно, – улыбнулся Молохов. – С Михеенко все ясно – Док с ним разберется. Помнишь, как в прошлый раз было? Стоило Доку сказать: «А подай-ка ты, милый друг Богдан Михайлович, то, что нам нужно, да еще вон того, пожалуйста, захвати, про запас, а то мало ли что» – и посмотреть своими чистыми, ясными глазами, как только один он умеет… Как Михеенко тут же сам все принес и даже запчасти выдал. Да, лингвовнушение и гипноз – страшные вещи, с человеком многое сделать могут. Даже с таким, как наш прапор. Слава богу, Док умеет с ним разговаривать…

– Помню, а как же, – хмыкнул Самоделов, – Михеенко потом плакался: опять его, бедного, обдурили, на НЛП взяли! К генералу бегал, жаловался, но тот его послал – сам виноват, смотреть надо было. Что упало – то пропало, обратно не вернешь. Тем более что люди не для себя брали, а для дела…

– Правильно, – кивнул Молохов, – это так: взять свое – и ходу. Как говорится, не жди, пока девушка тебе утром кофе в постель принесет, сделал дело – гуляй смело…

– Ты это о чем? – подозрительно покосился на друга Сергей Самоделов.

У него с подругой были весьма непростые отношения…

– Да так, просто к слову пришлось, – отмахнулся Молохов, – историю одну вспомнил, смешную, про кофе и девушку, потом тебе расскажу, как случай выйдет. К твоей это никакого отношения не имеет, уж поверь мне…

Самоделов кивнул – ладно, проехали.

– А что думаешь по поводу задания? – Матвей решил вернуться к теме разговора.

– Как всегда, – пожал плечами Самоделов, – выполнимо. Конечно, будут свои особенности, не без этого, но в целом – средней тяжести. По крайней мере, мне так кажется…

– Я к чему это говорю, – неожиданно очень серьезно произнес Матвей. – Никому не говорил, а теперь, видимо, придется. Видишь ли, согласно нашим семейным преданиям, один из моих предков, Павел Николаевич Молохов, как раз был на Финской и погиб там… А воевал он в тех местах, где нам придется. Что, если я с ним встречусь? Случайно, допустим? Такая ситуация у нас не предусмотрена ни в одной инструкции…

– Верно, – кивнул Самоделов, – не предусмотрена. Поскольку мы раньше с таким никогда не сталкивались. Помнишь, где были? Тринадцатый век, а до этого – пятнадцатый. Какие там предки! Может, и были, но слишком уж дальние… А тут – двадцатый век, 1939 год, не такие уж стародавние времена. Позавчера, можно сказать. Ты, Матвей, поговори с Батей, он мужик дельный, что-нибудь сообразит. Вероятность вашей встречи, конечно, мала, там столько народу будет, но всё же… Чем черт не шутит!

– Ладно, – вздохнул Матвей, – поговорю. В самом деле – а вдруг встретимся? Пусть Батя решает, что тогда делать, на то он и командир. Ну что, пойдем к Михеенко? Посмотрим, как его Док обрабатывать будет?

Сергей кивнул – конечно, пошли.

Леонид Лепс стоял, слегка позевывая, у стола завскладом и бросал на старшего прапорщика Михеенко рассеянные взгляды. Всем своим видом он показывал, что ему здесь смертельно скучно, что занимается этой нудной, рутинной работой исключительно по служебной надобности, что, будь его воля, давно бы нашел себе куда более интересное занятие… Но строгое начальство приказало лично следить за подготовкой к операции, вот он и вынужден торчать здесь, на этом складе, ожидая, когда все будет выдано и упаковано…

Михеенко хмурился и старался не замечать капитана, хотя сделать это было непросто – Лепс, похоже, обосновался у стола надолго и уходить не собирался. Да еще смотрел на него своими прозрачными, как вода, серо-голубыми глазами и пытался влезть в самые потаенные уголки сознания. Гипнотизировал, лишал силы воли, заставлял плясать под свою дудку. В конце концов, прапорщик не выдержал.

– Что вы меня, Леонид Анатольевич, так пристально разглядываете? – спросил он недовольно. – Как барышню, я извиняюсь, какую-нибудь. Мне прямо-таки неудобно делается…

– Я? Разглядываю? Вас? – делано удивился капитан. – Побойтесь Бога, уважаемый Богдан Маркович, даже и в мыслях не имею. Как можно-с! Я комнату вашу осматриваю, любопытствую, так сказать, от нечего делать. Разве это запрещается?

Прапорщик Михеенко покраснел, заерзал толстым задом на казенном стуле и недоверчиво засопел:

– Знаем мы, как вы любопытствуете. В прошлый раз вот точно так же смотрели, а потом раз – и три серебряных слитка из спецсейфа пропали. Куда делись – до сих пор не пойму. Вы, случайно, не знаете, а?

– Как же, знаю, – любезно отозвался капитан, – очень даже хорошо знаю. Вы сами нам их отдали, дорогой Богдан Маркович, и запись в архивных файлах сделали. Полюбопытствуйте у себя в папочке…

– Не может быть, – возмущенно воскликнул Михеенко, – чтобы я – и сам выдал вам серебро? Брешете!

Но через минуту был вынужден признать правоту капитана Лепса: действительно, выдал, в полной мере, сколько просили. И даже имелась запись в архивной папке. Значит, достал слитки из спецсейфа и сам отдал… Позор – разбрасываться таким ценным (в прямом смысле слова) металлом! Но, увы, ничего поделать уже было нельзя. Накладные оформлены, подпись генерала Бородина имеется. И даже пожаловаться невозможно – поди докажи, что тебя охмурили, применили метод лингвозомбирования. На смех же поднимут! Опытный, прожженный прапор, а его, как мальчика, вокруг пальца обвели! Нет уж! Но больше он на это не поведется, такой фокус уже не выйдет! Хватит!

Михеенко сердито засопел и склонился над заявкой, рассматривая перечень оружия, припасов и оборудования.

– Так, этого у меня нет, это я вам не выдам, не положено. А вот этого даже и не просите – только по особому распоряжению. С самого верху!

Прапорщик значительно поднял толстый палец к потолку, показывая, откуда должно исходить это самое распоряжение.

– Бросьте, разлюбезный вы наш Богдан Маркович, – сладко улыбнулся Лепс, – ну зачем такие сложности? Зачем беспокоить высокое начальство? Оно же всегда занято, не пробиться к нему: то одно заседание, то другое… Давайте решим этот вопрос сами, промеж себя. Договоримся по-хорошему, по-тихому, по-свойски. А я вас не забуду… Тем более что ничего особенного мы не просим, так, самую малость, без чего ну никак не обойтись! Вот, например, посмотрите, чудесный вы наш Богдан Маркович…

Михеенко на секунду оторвал взгляд от экрана и угодил в расставленную ловушку. Легкое гипнотическое внушение, умелое НЛП – и готово: через минуту старший прапорщик, не понимая, зачем и почему, но выдавал все, что требовали. Более того – советовал, что можно еще заказать. И тут же приносил. Не хотел, противился всем своим прапорским существом, но тащил. Ноги сами несли его в хранилище, а руки снимали с полок запасы и выкладывали на стол…

– Так, – деловито сверялся со списком капитан Лепс, – пять пар валенок, столько же – ватных брюк и теплых подштанников. Шерстяные носки, рукавицы, вязаные перчатки… Есть. Байковые портянки, по три пары на человека, с запасом. В Финляндии, знаете ли, дорогой Богдан Маркович, зимой холодно, я точно знаю – в прошлом году с женой ездил, отдыхал. Замерз страшно! Чтобы согреться, в сауну пришлось зайти, пропариться, как надо, финской водки попить. Очень, кстати, приличная оказалась…

– Водки в списке нет, – взвизгнул Михеенко, – не положено!

– И не надо, – легко согласился Лепс, – обойдемся медицинским спиртом. Он-то у вас имеется?

Прапорщик жалобно всхлипнул, но принес пятилитровую флягу. Полную. Капитан благодарно кивнул – спасибо, дорогой товарищ! Затем продолжил:

– Так, что дальше? Форма – имеется, в том числе и для Пана Профессора, пусть побудет военинженером второго ранга…

Михеенко, как взмыленный конь, носился по складу, принося вещи.