Все против всех - Герман Иванович Романов

был при Иоанне Васильевиче, и великим князем Тверским пожалован. Да и родственником был, так как жена его была внучкой сестры великого князя Василия Иоанновича, Евдокии. Но трое его сыновей давно уже померли, не оставив потомства, а старого царя Симеона самозванец, которого считали царевичем Дмитрием Угличским, постриг в монахи и отправил в туже Соловецкую обитель, далеко на север, видимо, желая, чтобы тот там сгинул от холода и лишений в каменной келье.

Умер хворый царь Федор Иоаннович, не имея наследника престола, но посчитал, что супруга его Ирина Федоровна не праздна, а потому оставил ее на правлении. А главными советниками при ней брата боярина Бориса Федоровича, с ним боярина Федора Никитича Романова, племянника царя по линии матери, Анастасии, супруги Иоанна Васильевича. А также первого патриарха Московского и всея Руси Иова, недавно избранного Поместным Собором, что состоялся благодаря стараниям царского шурина.

А вот князя Федора Ивановича Мстиславского, единственного потомка, пусть и по женской линии, государя Иоанна Васильевича, что правил сто лет тому назад, не учли. А ведь кроме него более никого не осталось, так что мало кто из природных Рюриковичей сомневался, что царем на Земском Соборе изберут именно Мстиславского…

— «Начальный боярин и советник царского величества, правитель, слуга и конюшенный боярин, дворцовый воевода и содержатель великих государств — царства Казанского и Астраханского».

Авраамий тщательно вывел гусиным пером полный титул боярина Бориса Годунова — он был келарем лавры, то есть на его попечении находилось все хозяйство, ведал «заложными грамотами», в которых отписывали обители разное имущество и села с деревеньками, и собирал подати с монастырских крестьян. А еще отвечал за трапезы братьев-иноков, возил разное добро и припасы на патриарший двор. А ночами делал «списки» с грамот — кто из царей и князей отписывал обители по своей милости, и тщательно выписывал дары, перечисляя их в точности.

— Смутные времена грянули, страшные…

Отложив перо, Авраамий задумался, вспоминая минувшее — десять лет ведь прошло, а памяти свойственно забывать, тем паче ему давно за полвека, уже два года до шестидесяти прожитых лет доходит. А само воцарение Бориса Федоровича помнил хорошо, знал, какую роль в нем сыграл сам патриарх Иов. Именно он и возвел на царский трон Годунова, одного из шести претендентов на шапку Мономаха. По его настоянию Собор принял общее решение — «неотложно бить челом государю Борису Федоровичу, и опричь государя Бориса Федоровича на государство никогоже не искати».

Для родовитых князей это был страшный удар — мнение потомков Рюрика просто проигнорировали. Ведь кроме них, на Земском Соборе собралось больше четырех сотен служилых дворян, священников, приказных и выборных от купечества, тогда как чинов Боярской Думы едва полусотня. Но именно они должны были утвердить нового царя, чего делать не стали, по наущению обозленных претендентов, двух Федоров — боярина Романова и князя Мстиславского. Бориса Федоровича «венчали на царство» в Успенском Соборе, как двух царей до него, вот только Боярская Дума продолжала тянуть с утверждением, предложив кандидатуру Симеона Бекбулатовича, полагая, что старик будет игрушкой в их руках.

Но не тут-то было — патриарх обратился к жильцам московским и дворянству, а также к черни, и огромный крестный ход двинулся к Кремлю. И вот тут бояре сообразили, что тянуть с утверждением смертельно опасно — да их просто смертным боем жизни лишат, а усадьбы на поток и разграбление пойдут. Царя Бориса Федоровича признали всей Думой, но злобу затаили. И когда на русские земли пришел глад и мор, то сразу появился самозванец…

Троице-Сергиевская Лавра (современное состояние). Именно ее штурмовало войско самозванца Лжедмитрия — уже второго, а будет следующий по очереди…

Глава 4

— А ведь это дорога, сто против одного, только не для автомобилей, а обычных телег — слишком колея глубокая. Да и оттисков шин нигде нет, хотя трава примята, и дождик недавно был — лужицы остались. Странно…

Иван присел, провел ладонью по характерному следу — такие выбоины могли оставлять только колеса с деревянными ободьями, без резинового протектора на них. А это наводило на многие мысли, как и то, что вдоль дороги не имелось ни малейших следов цивилизации, главным из которых является обычный мусор — окурки, бумажки, битое стекло, обрывки полиэтилена и многое другое, без чего современная цивилизация обходиться не может. А еще не было основного фактора, того, что каждый день летает над головами — за все время, начиная со вчерашнего дня, он не видел ни одного самолета и не слышал гула работающих моторов, а ведь в Москве аэропортов до фига и больше. И этот факт его изрядно напрягал, порождая многие домыслы, о которых подумать было страшно, не то, что бы озвучить.

Князев еще раз осмотрелся, прикидывая, куда ему лучше идти, влево или вправо, как тот витязь с картины. Сплюнул — нужно найти воду в первую очередь. В пластиковой «полторашке» на глоток осталось, хорошо, что вчера наполнил из колодца по привычке, мало ли что в дороге может случиться. Как чувствовал, а то бы совсем плохо было.

— Ладно, пойдем направо, так лучше звучит. Походы «налево» как-то двусмысленно, хотя бабу себе на шею никогда не сажал. Ну их на фиг — халявщицы, любят на чужом горбу ездить.

Причины для таких выводов у него имелись, и веские. Но сейчас думать о том не хотелось, надо быть максимально собранным, да и вести себя так, будто ты на вражеской территории находишься, и одной «паляницей» не обойдешься — слишком много «непоняток».

— Хм, луг пошел широкий, похож на тот, что у Чернухи с «вороньим камнем», напротив известковой горы. Занятно…

Князев хмыкнул и достал из кармана «подзорную трубу» — половинку от бинокля, что лежал у дядьки в ящике. Жаль, что не целый, но и этого более, чем достаточно, все же шестикратное увеличение, как-никак. Прижал к правому глазу, присмотрелся и ахнул.

— Не может быть!

Это был тот самый «камень», валун, выступавший из земли примерно на метр. А если повести линию точно на юг — он машинально посмотрел на стрелку наручного компаса, то будет небольшой холмик, с обрушенным белым склоном, из которого местные жители извлекали вот уже несколько сотен лет известь для побелки печей и стен с потолками. И до сих пор кое-кто продолжает это делать, хотя везде современные материалы используют, про обои и говорить не приходится.

— А вот и Чернуха!

У подножия холма изгибалась тонкая голубая ленточка речной глади — все, как и должно быть, ведь мимо тысячи