Муссон - Уилбур Смит

— Хочешь их? — спросила она и сжала полные груди ладонями. — Нет? — Она усмехнулась. Парень, потрясенный, дрожал. Мэри медленно провела руками по своему телу, мимо глубокой ямки пупка. Потом пинком откинула юбку и широко расставила ноги, по-прежнему глядя на Гая. — Ты ведь никогда не видел такой киски, мастер Гай?

Под ее пальцами затрепетали завитки волос. Мэри ласкала себя. Гай издал сдавленный звук, и она торжествующе рассмеялась.

— Поздно, мастер Гай, ты свой случай упустил. Жди теперь!

К этому времени Том спустил штаны до лодыжек. Мэри взялась за его плечи, подтянулась и обхватила за шею, а ногами обвила талию.

На Мэри были дешевые стеклянные бусы, которые застряли между их телами. Нитка лопнула, и блестящие бусины каскадом стекли с их тел и рассыпались по полу. Они, казалось, этого не заметили.

Гай со странной смесью ужаса и зачарованности наблюдал, как его брат прижал девушку к саркофагу деда и с рявканьем стал пронзать ее своим стилетом, а Мэри прижималась к нему. Она начала издавать легкие мяукающие звуки; они постепенно становились все выше и выше, пока девушка не завизжала, как щенок.

Гай хотел отвести взгляд, но не мог. Он завороженно смотрел, как его брат откинул голову, широко разинул рот и издал ужасный, болезненный крик. «Она убьет его! — подумал Гай. И потом: — Что я скажу отцу?» Лицо Тома побагровело и заблестело от пота.

— Том! Ты в порядке? — Слова вылетели у Гая сами собой.

Том повернул голову и криво улыбнулся.

— Лучше не бывает. — Он отпустил Мэри, позволив ей встать на ноги, и отступил. Девушка по-прежнему стояла, прислонившись к гробу.

— Теперь твоя очередь, — отдуваясь, произнес Том. — Возьми с нее на свои шесть пенсов, парень.

Мэри тоже задыхалась, но все же рассмеялась.

— Дай мне минутку перевести дух, и я повезу тебя галопом, который ты много лет не забудешь, мастер Гай.

В этот миг через отверстие в крыше донесся резкий двойной свист; Гай в тревоге, но и с облегчением вздрогнул. Невозможно было не обратить внимание на неожиданный сигнал тревоги.

— Бежим! — воскликнул он. — Это Дорри на крыше. Кто-то идет.

Том запрыгал на одной ноге, потом на другой, надевая штаны и завязывая шнурки.

— Беги, Мэри! — крикнул он девушке. Та на четвереньках собирала упавшие бусы.

— Оставь их! — крикнул Том, но Мэри не обращала внимания на его слова. Ее голые ягодицы покраснели в том месте, где соприкасались с краем гроба, и Том едва не разобрал на белой коже отпечаток надписи; его охватило нестерпимое желание рассмеяться.

Но он подавил это желание и схватил Гая за плечо.

— Пойдем! Это может быть отец!

От этой мысли у братьев на пятках словно выросли крылья, и парни торопливо, перегоняя друг друга, взлетели по лестнице.

Подбежав к дверям ризницы, они наткнулись на ждущего их Дориана; он прижимался к плющу, увившему стену.

— Кто там, Дорри? — выдохнул Том.

— Черный Билли! — ответил Дориан. — Он только что взял на конюшне Султана и поехал вверх по холму. Будет здесь через минуту.

Том изрыгнул самую кощунственное богохульство, какому научился у Большого Дэниела Фишера, отцовского боцмана.

— Он не должен застать нас здесь.

Они втроем побежали к каменной стене. Том подсадил Дориана, потом они с Гаем перелезли и стянули младшего брата в траву.

— Эй, вы, потише! — Том давился от смеха и возбуждения.

— Что случилось? — спросил Дориан. — Я видел, как вошла Мэри. Что вы с ней делали, Гай?

— Тебе не понять. — Гай старался увильнуть от ответа.

— А я знаю что, — возмущенно сказал Дориан. — Я видел, как это делают бараны, и собаки, и петухи, и бык Геркулес, вот так. — Он встал на четвереньки и картинно изобразил движения бедрами, высунув язык и закатив глаза. — Ты это делал с Мэри, Гай?

— Прекрати, Дориан Кортни! Слышишь?

Но Том радостно захохотал и прижал лицо Дориана к траве.

— Ах ты, грязная мартышка! Ставлю гинею, что ты в этом лучше Гая, есть у тебя там волосы или нет.

— Ты мне позволишь в следующий раз, Том? — спросил Дориан приглушенным голосом — его лицо все еще было прижато к траве.

— Позволю, когда у тебя подрастет то, чем это делают, — заявил Том и позволил брату сесть, и тут все услышали, что кто-то поднимается по холму.

— Тише! — произнес Том, и братья легли в траву за стеной, пытаясь сдерживать смех и дыхание. Они слышали, как всадник подскакал галопом и перешел на шаг перед главным входом в церковь, где все преклоняют колени.

— Не вставайте! — прошептал Том, но сам стащил с головы шапку с пером и осторожно выглянул из-за стены.

Уильям Кортни сидел верхом на Султане. Парень был превосходным наездником; это умение он унаследовал от африканских предков. Он был строен, высок и, как всегда, одет в черное.

Скорее именно поэтому, чем из-за смуглой кожи и темных волос, братья дали ему прозвище Черный Билли, которое сам Уильям яростно ненавидел.

Сегодня его голова была непокрыта, хотя обычно он носил черную широкополую шляпу, украшенную пучком страусовых перьев. Высокие сапоги у него черные, седло и вся упряжь — тоже.

Султан — черный жеребец, ухоженный так, что бока блестели на бледном солнце. И лошадь, и всадник великолепны.

Было очевидно, что Уильям приехал проследить за приготовлениями к своему венчанию. Оно состоится здесь, а не в домовой церкви невесты, потому что за венчанием последуют другие важные церемонии.

И их можно провести только в церкви рыцарей-навигаторов.

Черный Билли остановился у входа в церковь и низко склонился в седле, вглядываясь внутрь, потом выпрямился, медленно обогнул здание и приблизился к ризнице. И неожиданно посмотрел прямо на Тома. Тот замер. Он с братьями должен быть на реке, помогать Саймону и остальным вытаскивать сети с лососем. Сезонных рабочих, которых Уильям нанимал для уборки урожая, кормили почти исключительно лососем. Рыба вкусная, ее много, но люди жаловались на однообразный стол.

Ветви яблони, должно быть, скрыли Тома от острого взгляда брата, потому что Уильям спешился и привязал лошадь к железному кольцу у двери.

Свадьба будет великолепной, отец почти год торговался за приданое с Джоном Гренвиллом, графом Эксетерским. Первенец Кортни должен был жениться на средней дочери Гренвилла.

«Черный Билли весь в мыле от стараний получить ее», — насмешливо подумал Том, глядя, как брат тяжелым хлыстом со свинцовым грузиком на конце — он всегда носил его с собой — стряхивает пыль с блестящих черных сапог.

Прежде чем войти в церковь, Уильям снова посмотрел в сторону Тома. Кожа у него вовсе не черная, а цвета янтаря.