Лорд Престимион - Роберт Силверберг

- Нет. Мы все в той или иной степени виноваты в том, что на планету обрушилось такое проклятие.

Светло-голубые глаза Септаха Мелайна снова широко раскрылись от изумления.

- Что за мистическую чепуху ты городишь, Престимион! Как ты можешь всерьез рассуждать о проклятиях и брать на себя хоть толику вины? Престимион, которого я знал прежде, был человеком рациональным.

Он бы никогда не произнес такой вздор даже в шутку.

Ему бы и в голову не пришло подобное. Послушай меня. Эта война была делом рук Корсибара, и только Корсибара. Это исключительно его грех. А что сделано, то сделано, и ты - новый король Маджипура, и на Маджипуре наконец-то все хорошо.

- Да. Так и есть. - Престимион улыбнулся. - Прости мне этот внезапный приступ меланхолии, старый друг. Ты увидишь меня в более веселом расположении духа на пиру сегодня вечером, обещаю тебе. - Он прошелся взад и вперед по залу, слегка похлопывая ладонью по запечатанным ящикам. - И все же, Септах Мелайн, эти подарки, это заполненное ими хранилище... все это подавляет меня! Словно планета навалилась на меня всей своей тяжестью. - И он прибавил с гримасой:

- Мне следовало бы приказать вынести все это и сжечь!

- Престимион... - предостерегающе произнес Септах Мелайн.

- Да. Еще раз прости меня. Я что-то много жалуюсь сегодня.

- Действительно, милорд.

- Наверное, я должен испытывать благодарность, а не тревогу. Ну, посмотрим, смогу ли я найти здесь повод для веселья. Как раз сейчас я сильно в нем нуждаюсь. - Престимион снова прошелся вдоль нагромождений ящиков, заглядывая в те, что были открыты: вот огненный шар;, разноцветный кушак, постоянно меняющий оттенки; цветок, выточенный из драгоценной бронзы, из глубины лепестков которого звучит тихая, прекрасная музыка; птица, вырезанная из ярко-красного камня, которая повернула голову из стороны в сторону и негодующе пискнула на него; котел из красного жадеита с фестонами по краям, гладкий, как атлас, и теплый на ощупь.

- Смотри, - сказал Престимион, открывая коробку со скипетром из кости морского дракона, вырезанным с непревзойденным искусством. - Это из Пилиплока. Видишь, как хорошо они опоясали его...

- Тебе необходимо идти, - резко произнес Септах Мелайн. - Эти вещи подождут, Престимион. Пора одеваться к пиру.

Он прав. Нельзя уединяться здесь подобным образом. Престимион знал, что должен отбросить совершенно не характерные для него печаль и отчаяние, нахлынувшие на него в последние несколько часов, избавиться от них, как от ненужного плаща. Ему придется сегодня вечером продемонстрировать гостям сияющее, довольное лицо, приличествующее новоиспеченному короналю.

И он это сделает.

2

Престимион и Септах Мелайн вместе вышли из зала Гендигейла. Двое огромных, могучих стражей-скандаров, стоящие на часах у хранилища, взволнованно приветствовали короналя знаком Горящей Звезды - поднятой ладонью с широко раздвинутыми пальцами, и он ответил им кивком и небрежным взмахом руки.

По просьбе Престимиона Септах Мелайн бросил каждому из них по серебряной монете.

Но пока они шли по бесконечным, продуваемым сквозняками, извилистым коридорам и переходам северного крыла Замка, Престимиона снова охватило мрачное настроение. Вернуть себе прежнее состояние оказалась сложнее, чем он ожидал. Все тот же темный саван неумолимо окутывал его.

Он должен был взойти на трон короналя без каких-либо трудностей. Его, не колеблясь, выбрал своим преемником лорд Конфалюм. Все понимали, что, когда умрет старый понтифекс Пранкипин и лорд Конфалюм переедет в Лабиринт, чтобы занять пост верховного правителя, корона будет возложена на голову Престимиона. Но после смерти Пранкипина сын лорда Конфалюма Корсибар, мужчина видный, но не слишком умный, захватил королевскую власть, подстрекаемый шайкой своих зловещих сподвижников и с помощью не менее зловещего мага. По закону сын короналя не должен наследовать своему отцу на троне, и поэтому вспыхнула гражданская война, в результате Которой Престимион завладел причитающейся ему по праву короной.

Но война привела к бессмысленным разрушениям, множеству загубленных жизней и оставила глубокий шрам на долгой и мирной истории Маджипура...

Приказав совершить радикальный акт забвения, Престимион, как он надеялся, залечил этот шрам. Группа чародеев стерла все воспоминания о войне из памяти жителей планеты, за исключением самого Престимиона и двух его уцелевших собратьев по оружию - Гиялориса и Септаха Мелайна.

Но один шрам никак не заживал, и он не мог стереть его из памяти. Шрам от этой раны, нанесенной ему в самый решающий момент последней битвы. То была рана в сердце: смерть мятежной сестры-близнеца Корсибара леди Тизмет, великой любви Престимиона, павшей от руки чародея Санибак-Тастимуна. Никакое колдовство не вернет Тизмет обратно, и никто не сможет заменить ее в сердце Престимиона. Там, где жила любовь, осталась лишь пустота. Какой прок ему быть короналем, если в борьбе за трон он потерял самого дорогого ему в мире человека?

Престимион и Септах Мелайн уже подошли к выходу во двор Замка, примыкающий к Башне лорда Трайма, где в нынешнее время находились апартаменты большинства короналей. Септах Мелайн остановился:

- Мне покинуть тебя здесь, Престимион? Или ты хочешь, чтобы я остался с тобой, пока ты будешь готовиться к пиру?

- Тебе тоже надо переодеться, Септах Мелайн. Иди.

Со мной все будет в порядке.

- Правда?

- Правда. Даю тебе слово, Септах Мелайн.

***

Престимион вошел внутрь. Просторные апартаменты, служившие теперь его официальной резиденцией, все еще оставались по большей части пустыми. Лорд Конфалюм, ставший понтифексом Конфалюмом, перевез свою несравненную коллекцию редкостей в новую резиденцию в глубине Лабиринта. Во время своего незаконного правления Корсибар обставил эти комнаты по собственному вкусу множеством совершенно ординарных вещей, некоторые из которых были безвкусными и вульгарными, а некоторые - унылыми и заурядными. То же волшебство, которое стерло незаконное правление Корсибара из памяти жителей планеты, убрало все принадлежащие ему вещи. Теперь Корсибара как бы никогда и не существовало. Его вычеркнули из реальности. Позднее Престимион прикажет доставить в Замок некоторые вещи из своего фамильного поместья в Малдемаре, но пока у него еще не было возможности даже подумать об этом. Так что сейчас здесь было почти пусто, не считая кое-какой мебели, принесенной сюда из менее роскошных апартаментов, которые он занимал в прежнее время в восточном крыле Замка, где высокородным принцам государства отводили помещения для жилья.

Седобородый Нилгир Сумананд, с давних пор служивший Престимиону, ждал его с явным нетерпением.