Пламень Ашшурбанипала - Роберт Говард

Стив, хотя и охваченный жаждой познать все тайны святилища, понял, что происходит в душе афганца.

— Думаешь, нам не стоит туда входить? — спросил он.

— Злой у них вид. В какие места тишины и ужаса они нас могут привести? Когда джинн поселяется в опустевшем доме, он устраивается под самой крышей. В любую минуту демон может отгрызть нам головы.

— Мы и так уже мертвые, — напомнил Стив. — Но если так… Возвращайся ко входу и стереги, не приближаются ли бедуины, а я пойду наверх.

— Стоит ли стеречь ветер у горизонта? — угрюмо ответил афганец. Он передернул затвор и проверил, легко ли выходит из ножен длинный нож. — Ни один араб и близко не подойдет. Пошли, сахиб. Ты безумен, как все франки, но я не могу оставить тебя один на один с джинном.

И они бок о бок взошли на широкие ступени. Ноги увязали в пыли. Они шли вверх и вверх, поднялись на невероятную высоту. Мглистый полумрак окутал зал далеко внизу.

— Мы идем, как слепцы, прямиком к своей погибели, сахиб, — шепнул Яр Али. — Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его. Я чую присутствие спящего зла. Знаю, что никогда больше не услышу, как шумит ветер на Хайберском перевале.

Стив не ответил. Ему самому не нравились ни мертвая тишина, царившая в опустевшем святилище, ни слабый свет, идущий неизвестно откуда.

Наконец полумрак впереди слегка рассеялся, и они вошли в большую овальную комнату, слабо освещенную дневным светом, проникавшим сюда сквозь высокий дырявый потолок.

Но был и другой свет — ясный блеск. Стив вскрикнул, и Яр Али эхом повторил его крик.

Они стояли на верхней ступеньке широкой каменной лестницы. Смотрели на покрытый пылью пол и голые стены из черного камня. В центре комнаты несколько ступеней вели на каменное возвышение, где стоял мраморный трон. Вокруг него все сверкало мерцающим магическим блеском. Пораженные, они перестали дышать, разглядев источник этого блеска.

На троне сидел сгорбленный человеческий скелет — почти бесформенная груда истлевших костей. Костлявая рука лежала на подлокотнике, сжимая пульсирующий, изменчивый, словно живое существо, огромный пурпурный камень.

Пламень Ашшурбанипала! Даже когда они отыскали мертвый город, Стив не позволял себе верить, что они отыщут самоцвет, что он существует. Но теперь он не мог не верить собственным глазам, ослепленным таинственным, зловещим сиянием. Дико крича, он одним прыжком оказался у каменной лестницы и кинулся по ней вверх. Яр Али бежал следом. Когда Стив вытянул руку, чтобы схватить камень, афганец схватил его за плечо:

— Стой! Не прикасайся, сахиб. На таких сокровищах лежит проклятье, а этот наверняка трижды проклят. Будь иначе, разве он пролежал бы нетронутым столько веков в этой воровской стране? Не нужно нарушать покой того, что принадлежит мертвым.

— Вздор! — крикнул американец. — Суеверие! Бедуины напугали себя легендами, что передают от поколения к поколению. Жители пустыни вообще не любят городов, а этот, когда был еще населен людьми, без сомнения, снискал себе плохую славу. И еще. Никто, кроме бедуинов, не видел этого города, кроме разве что этого турка, который в своих странствиях наверняка рехнулся. Быть может, это в самом деле скелет царя из легенды, но сомневаюсь, что сухой воздух пустыни мог сохранить кости столько веков. Наверняка какой-нибудь, ассириец, а вернее всего, араб нашел камень, а потом отчего-то умер, сидя на троне.

Афганец его почти не слушал. Он всматривался в самоцвет зачарованно и тревожно, как смотрит в глаза змее загипнотизированная птица.

— Смотри, сахиб… — шепнул он. — Что это? Никогда еще человеческие руки не шлифовали такого камня. Смотри, он меняет цвет и пульсирует, как сердце кобры…

Стив смотрел, чувствуя беспокойство, которое он не смог бы определить словами. Он знал толк в драгоценных камнях, но ничего подобного в жизни не видел. Сначала он думал, что это, как уверяла легенда, гигантский рубин. Но теперь он не был в этом уверен. Его не покидало чувство, что Яр Али прав, что этот самоцвет нельзя отнести к обычным камням, возникшим естественным путем. Способ, каким он обработан, Стиву был незнаком. Блеск его был столь силен, что не удавалось присмотреться к нему дольше мига. Да и окружающее не успокаивало растревоженных нервов. Слой пыли на полу свидетельствовал о сверхъестественной древности дворца, пробивавшийся сверху слабый свет выглядел нереальным, а толстые черные стены наводили на мысль о тайных ходах.

— Возьмем камень и уйдем побыстрее, — пробормотал Стив. Его все сильнее охватывал небывалый доселе ужас.

— Подожди! — Горящий взгляд Яр Али был прикован не к самоцвету, а к темным каменным стенам. — Мы сейчас, словно мухи в паучьей сети. Во имя аллаха, сахиб, здесь нам угрожают не только призраки былых страхов! Я чую опасность, как не раз чуял ее прежде: как в гроте в джунглях, где нас караулил питон, как в святилище тугов, где душители Шивы устроили на нас засаду — то же самое чувство, но сейчас оно сильнее в десять раз!

Волосы зашевелились на голове американца. Он хорошо знал, что Яр Али, прошедший огонь и воду странник, не поддался бы пустым страхам, не дал бы напрасной панике овладеть собой. Стив помнил те случаи, о которых говорил афганец. Те и многие другие, когда телепатический инстинкт друга предупреждал об угрозе, прежде чем ее удавалось услышать и увидеть.

— Что, Али? — шепнул он.

Афганец встряхнул головой. Глаза его озарились странным, таинственным блеском, он слушал шепот своего подсознания — смутный, сверхъестественный.

— Не знаю. Знаю только, что это близко, что оно очень старое и очень злое. Мне кажется… — он замолчал и обернулся. Загадочный блеск его глаз погас, на смену ему пришли волчья осторожность и страх.

— Берегись, сахиб! — сказал он. — Духи или мертвецы поднимаются по лестнице.

Стив стоял неподвижно. Он тоже услышал, как кто-то осторожно крадется в мягких сандалиях.

— Господи, Али! — шепнул он. — Кто-то приближается…

Хор диких воплей отразился эхом от древних стен. Толпа хлынула в комнату. Какой-то миг ошеломленный американец еще верил, что их атаковали вновь обретшие плоть и кровь воины минувших веков. И тут же знакомый звук просвистевшей рядом пули и острый запах пороха убедили, что противник самый настоящий, даже чересчур. Стив выругался — они чересчур уверовали в свою безопасность, и арабы преследовали и поймали их в ловушку, как крыс.

Не успел еще Кларни сорвать с плеча карабин, как Яр Али выстрелил с бедра, отшвырнул разряженную винтовку и вихрем ринулся вниз. В его руке сверкнул трехфутовый хайберский нож. Радость борьбы смешалась в его душе с облегчением — враги оказались людьми. Пуля сорвала ему с головы тюрбан, и в тот же миг первый его меткий удар нашел жертву.