Мысли вслух. Сборник стихов - Валерий Артемов

к ногам положит неживым.

А люди?..

Скоро нас забудут:

людская память не для нас —

другие радости их будут

интриговать, чем наш анфас.

Лестница

Бегут дни за днями,за месяцем месяц,и годы сливаютсяв ленточку лестниц.Живу, поднимаясьвсё выше и вышепо ней в синевуна небесную крышу,где встречу, казалось,прекрасные лицабезоблачной юности.Но…повторитьсясчастливое летоне может и в грёзахувянувшей плотив наскучившей прозе.

Кучка пепла

O tempora! O mores!Marcus Cicero

Я столько лет прождал тебя напрасно.Наивно думал, что напишешь, позвонишь,но постепенно становилось сердцу ясно:не вспомнишь, не напишешь, не простишь.Когда-то жизнь казалась мне забавною игрушкой,с которой баловаться можно было всласть.Казалось, можно позвонить всегда, была бы только двушка,но гордость не давала мне так низко пасть.А годы шли, и с ними время блекло,и мы, как все, сумели постареть.И вот пришли к концу – за ним мы горстка пеплада для жильцов грунтовых просто снедь.Вся наша спесь и весь апломб нелепыйисчезли в недрах жизненной волны.Как были мы в дни молодые слепы,самонадеянны, упрямы и дурны.

Гурзуф

Мечтой моей навеки море стало…М. Карим

Прямо в сердце вонзается брошенный взгляднастороженный, словно куда-то зовущий,необычный для нашего края наряди уж вовсе нездешнее море, как гуща.Солнца диск весь за тучами желтыми скрыт,только видятся небо и горы, и волны.По всему очевиден таврический быт,и его подтверждают culotte-панталоны.Что погнало тебя от родных комаровв эту даль несусветную в отпуске к морю?Загорала на Дёме* бы возле коров;правда, солнце в Гурзуфе приятней, не спорю.Только знай, от себя не сбежишь никуда —хоть на Запад беги, хоть на Юг, хоть на Север:все несчастья твои, хвори, горе, бедабудут жадно тебя иссушать, как шмель клевер.Взгляд из прошлого мне о судьбе говорит.В нём я вижу натуры недюжинной силу.Всё подвластно ему, кроме власти планиди сакрального зова могилы.

* река в окрестностях Уфы

Город низкого солнца

Город древний, город славный…А. Новиков

Город низкого солнцаи свинцового неба,сопредельный эстонцам,никогда древним не был.Вырос сразу державнымвесь из камня и моря,именован был дваждыи познал бездну горя.Быстро стал стольным градом,вдоль ливонской границывся Европа шла рядомв ногу с новой столицей.Но успехи все в прошлом.Нынче город в клоаке,в прежнем виде роскошномпредстаёт лишь Иссакий,но без прежнего блеска,без былого величья.Постарел город резко,стал к судьбе безразличен.Мы гордились столетьятем, что создано былоздесь рабами и плетьюв топях шведского тыла.Среди мрачного краявдруг явилось народамсотворенное в маечудо новой природы.Оживёт ли мой город,станет вновь ли столицей,или умственный голодбудет жить в наших лицах?Захиреет, зачахнет,затеряется в прозе,растворится и станетумирающим в бозе.

Сочиниада

Смиряюсь перед Богомлишь только в дни несчастийя с непокорным слогоми непослушный власти.Никто нигде отродуне мог меня заставитьвозить на гору водуи бонз кремлёвских славить.Но Бог меня заставилв стране жить полурабской,где нет гуманных правил,где жизнь осталась адской.Погрязла чернь в беспутстве,а власть в седых пороках,смеётся мир искусства,как Путин тычет в ноты.За что земля страдаетот собственных потомков,народ не доедает,страна лежит в обломках,а мы в угоду Играмснесли полрегиона,спасаем где-то тигра,но здесь не слышим стона:бульдозер смял теплицы,дома, сараи, будки,сады кавказской Ниццы,как будто ради шутки.Земля кругом стоналаот варварства людскогоона вовек не зналапредательства такого.Теперь богатства краязарыты под бетоном,и ад стал вместо рая,а персик биатлоном.

Фантасмагория

Две вещи наполняют душу всегда… – это

звёздное небо надо мной и моральный закон во мне.

Иммануил Кант

За окном шумит залив – шторм крепчает к вечеру.Волны плещутся, забыв, что ловить им нечего.Я привычно нахожу почту на компьютере.Посмотрев её, сужу, кто сегодня в твиттере.Отмечаю тех, кто мне кажется достойнее.Выбираю лексикон дамам попристойнее.Отправляю почту всем. Погружаюсь в «Оперу».Начинаю смотр всех тем, что идут по номеру.Присылают спам, туфту, видео различное.Эх, послать бы всех в Ухту – там места приличные.Но приходится терпеть всякую собачинуи глотать с трудом всегда эту отсебятину.Взор мой мысленно скользит в дебри, хляби космоса,проникая в звёздный мир по законам осмоса,будто кто-то там манит в ночь меня настойчиво.Я теряюсь и даю свой ответ уклончиво.Может, где-то далеко на краю Галактикинекто вдруг живёт сейчас – мой двойник семантики.Он не знает, что он – я, что его субстанцията же, что и у меня на такой дистанции.Совпадать должно в нас всё, даже все желания,ведь не зря мы с ним живём в сходных очертаниях.Как же будем мы делить даму сердца верную,ведь и он в неё, как я, был влюблён, наверное.А она разделит как между нами функции,может, ей дано, как нам, право инволюции?Обозреть не может ум все хитросплетениянашей сущности, и вряд мы закончим прения:может ли пройти любовь через все страданияили гаснет, как костёр, утонув в рыданиях?Проза жизни учит нас: всё исчезнет в тартаре,даже то, что вечно в нас, в душах и характере.

Стакан воды

У тех, кого минула чаша суицида,кому в потребности осина не нужна,кто не большой любитель гербицида,и глубина в озёрах, реках не важна,кому кирпич на голову не падал,на пешеходной «зебре» транспорт не давил,кто не познал чумы, холеры адаи кто ещё имеет уйму сил,тот иногда задумывался как-то:неровен час достичь преклонных лет.И что тогда?Кто мне подаст де-фактостакан воды в постель ослабить диабет?Об этом надо думать в колыбели,когда ещё твой лепет бестолков,ты поперёк лежишь ещё постелии над тобой простёрт отцовский кров.Тогда же я сопел беспечно в люлькеи беспрестанно делал глупо пузыри,считал ворон на утренней прогулкеи гулькал громко «басом» попурри.Беспечность детства многих усыпляла.И я поддался ей, не вникнув в суть вещей,и вот теперь, когда душа устала,мне стало ясно вплоть до кончиков ушей:о старости чтоб в жизни не тужить —стакан воды старайся юным заслужить.

Сумерки

Ночь – вотчина моя…

Б. Ахмадулина

Сгущаются тени.Над поймой рекитуман оседает.На Млечном путисветил вереница спешит до утраостынуть в прохладе, покуда жараопять не зальёт зноем весь небосклон.Выходит луна из-за туч на поклон.Сыреет вокруг, замирают шумы,летучие мыши летают, как мыбесшумно стараемся жаться к кустам.Есть кто-то там, значит, полезный мышам.Лягушки хоралами славят весну,резонно готовясь к недолгому сну.Заря догорает, звон птичий затих.В лесу зябнут филины*.Видно, у нихзима наступает с восходом луны.По норам хоронятся с чувством виныподальше от ищущих глаз грызуны.Пьёт ночь до утра свой нектар из росы,бледнеют Стожары,заря на весывремён опускается с первым лучом,рассвет разгораетсяи кумачомполнеба окрасил.Прохладно.Знобит.На теле гусиная кожа.Обидне помня, залился в кустах соловей.Черёмухой пахнет и влагой с полей.

* крик филина похож на слово «шубу»

Смерть врага

Да что мне теперь?..Р. М. Рильке

Повержен враг,но отчегоне принесла мне смерть его,как жаждал, радости победы?Всё также в срок приходят беды,вопросы мучают поройи не пришёл к душе покой.Неужто я ошибся в мере,какую Бог дал нашей вере,и смерть как рок не та ценаза подлость друга,но онавполне могла явиться меройрасплаты за растленье верыв любовь и верность на Земле,когда приличия в золе?Вопрос не праздный.Что ценнее:жизнь, совесть, честь?Кому виднеео них судить так, как не мне:ведь пострадал яи вполнемогу карать за лиходейство,точней сказать, прелюбодейство,но только знаю ли кого?Судьбу, себя, её, его?Законы жизни грёз не знают,с годами боль обиды таети растворяется в судьбепрожитых лет, как снег в воде.Всё забывается с годами,уже и я не верен «даме»,и только сердце кровоточитсреди холодной долгой ночи.

Резюме