Убик - Филип Дик

— Скажи, что слышно?

— А, дьявол, — начал он, — все расползается, все предприятие. Поэтому я и пришел: ты хотела участвовать в принятии, всех решений о новых методах действий. И бог свидетель, именно сейчас мы должны выработать новые методы или, по крайней мере, реорганизовать нашу систему.

— Я видела сон, — сказала Элла. — Я видела затуманенный красный огонек; он был ужасен, но, все равно, я двигалась к нему и никак не могла остановиться.

— Да, — кивнул Ранситер, — об этом говорит Тибетская книга мертвых. Ты вспоминаешь ее, врачи посоветовали тебе читать ее, когда…он заколебался, но все же закончил: — когда ты умирала.

— Затуманенный красный огонек — это плохо, правда? — спросила Элла.

— Да, и нужно его избегать. — Он откашлялся. — Слушай, Элла, у нас неприятности. Есть у тебя силы выслушать меня? Мне не хотелось бы тебя переутомлять. Если ты устала или. хочешь поговорить о другом, скажи.

— Это так необычно. Мне кажется, что после нашего последнего разговора я все время смотрела сны. Это правда, что прошло два года? Знаешь, что мне кажется, Глен? Что все другие люди, которые меня окружают, что все мы все крепче объединяемся. Много моих снов вовсе не касаются меня самой. Иногда я бываю мужчиной или маленьким мальчиком, иногда старой женщиной, страдающей варикозом… оказываюсь в местах, которые никогда не видела, и делаю разные бессмысленные вещи.

— Ну что ж, это объясняют тем, что ты направляешься к новому лону, из которого должна родиться. А затуманенный красный огонек означает плохое лоно — к нему идти нельзя. Вероятно, ты предвидишь свою будущую жизнь, или как там это называется. — Он чувствовал себя глупо, говоря это: у него не было решительно никаких религиозных убеждений. Но явление полужизни было реальным фактом — и этот факт превратил всех в теологов. — Ну так вот, — сказал он, меняя тему, — послушай, что случилось и почему я беспокою тебя. С. Дойл Мелипон исчез из поля зрения.

На мгновенье воцарилась тишина, потом Элла рассмеялась.

— Кто или что этот С. Дойл Мелипон? Я не верю, чтобы нечто подобное существовало.

Так хорошо знакомый, необыкновенно теплый ее смех заставил его содрогнуться. Он уже лет десять не слышал смеха Эллы.

— Может, ты забыла, — сказал он.

— Нет, не забыла, — ответила она. — Я не смогла бы забыть такое, что называется С. Дойл Мелипон. Это что-то вроде гнома?

— Это главный телепат Реймонда Холлиса. Уже полтора года, то есть с момента, когда Дж. Дж. Эшвуд впервые обнаружил его, по крайней мере, один из наших инерциалов всегда держался рядом с ним. Мы никогда не теряли Мелипона из виду, мы просто не могли позволить себе этого. При необходимости он может создать поле пси в два раза сильнее, чем любой другой работник Холлиса. К тому же, Мелипон всего один из многих людей Холлиса, которые исчезли — во всяком случае, для нас. Ни одна из предохранительных организаций, принадлежащих к Объединению, ничего об этом не знает. И тогда я подумал: черт побери, пойду и спрошу Эллу, что, собственно, делается, и как мы должны поступить. Точно так, как ты написала в завещании, помнишь?

— Помню. — Ему показалось, что она говорит издалека. — Дайте, больше реклам по телевидению. Предупредите людей. Скажите им… — голос ее постепенно затихал.

— Тебе скучно, — хмуро, заметил Ранситер.

— Нет. Я… — она заколебалась, и он почувствовал, что она снова удаляется. — Все эти люди телепаты? — спросила, она, чуть помолчав.

— В основном, телепаты и ясновидцы. Я знаю, что их наверняка нет нигде на поверхности Земли. У нас есть дюжина инерциалов, которые неактивны и не имеют занятий, потому что нигде нет людей со способностями пси, которых они должны бы нейтрализовать, и, что беспокоит меня гораздо больше, спрос на инерциалов уменьшился. Да и чего еще можно ожидать, когда исчезло так много пси. Однако я знаю, что они все вместе работают над каким-то одним делом — то есть, я так полагаю. Собственно, я уверен, что кто-то занял всю эту группу, но только Холлис знает, кто это и где все они находятся. И вообще, в чем тут дело. — Он замолчал. Как могла Элла помочь ему решить эту загадку? Запертая в своем гробу, отделенная от мира низкими температурами, она знала только то, что он ей говорил. И все же он всегда верил ее рассудку, той особой, характерной для женщин его разновидности: это была мудрость, основанная не на знании или опыте, а на чем-то врожденном. При ее жизни ему не удалось это углубить, и, наверняка, не было шансов сделать это сейчас, когда! она лежала замороженная и неподвижная. Другие женщины, которых он знал после ее смерти — а их было довольно много — имели это в незначительной степени: может, только какой-то след, указывающий на большие потенциальные возможности, которые, однако, так никогда у них и не проявились.

— Скажи мне, — попросила Элла, — что за человек, этот Мелипон?

— Чудак.

— Работает ради денег или по убеждению? Когда они начинают говорить о мистике пси, о чувстве цели и космической идентификации — это всегда вызывает у меня подозрения. Так было с этим ужасным Сараписом, помнишь его?

— Сараписа уже нет в живых. Полагают, что Холлис прикончил его за то, что тот пробовал втайне от него организовать собственное дело и стать его конкурентом. Один из ясновидцев Холлиса предупредил его об этом. Мелипон, — продолжал он, — гораздо опаснее для нас, чем Сарапис. Когда он в хорошей форме, нужны три инерциала, чтобы нейтрализовать его поле. При этом, мы получаем, точнее, получали, такой же гонорар, как при использовании одного инерциала. Объединение ввело свой ценник, которого мы тоже должны придерживаться. — С каждым годом он все хуже относился к Объединению. Это уже стало у него манией: он считал, что оно не приносит никакой выгоды и слишком многого требует. А также слишком уверено в себе. — Насколько нам известно, мотив поступков Мелипоиа — деньги. Это тебя устраивает? Ты считаешь это менее опасным? — Ответа не было. — Элла! — воскликнул он. Тишина. Он нервно заговорил: — Алло, Элла, ты меня слышишь? Что случилось?

Последовала пауза, потом до его правого уха дошла материализованная мысль:

— Меня зовут Джори.

Это не была мысль его жены: у нее был другой план, она была живее и при этом менее собрана.

— Прошу отключиться, — сказал Ранситер, охваченный внезапным страхом. — Я разговаривал со своей женой Эллой. Откуда вы здесь взялись?

— Меня зовут Джори, — пришла следующая мысль, — и никто со мной не разговаривает. Я подключусь к вам на минутку, если вы ничего не имеете против. Кто вы такой?

— Я хочу говорить со своей женой, миссис Эллой Ранситер, — пробормотал Глен. — Я заплатил за разговор и хочу говорить с ней, а не с вами.