Напишите про меня книгу - Шихабудин Микаилов

– Отучусь один год, потом армия, потом еще два года, и все. Начну работать. Зарплата минимум двести пятьдесят. Дипломированный рабочий. Это вам не хулиган с лапшеедки.

Завод у них военный, вторая форма секретности. Кого попало не возьмут.

– Ты так говоришь, будто тебя уже приняли. Слышал, что директор сказал? Два человека на место. Конкурс! Три экзамена сдавать. Нет, я в этот техникум не сунусь. Лучше в ПТУ пойду.

Карина обернулась, спросила у ребят, берут ли в техникум девушек. Те с энтузиазмом ответили, что такую красавицу куда угодно возьмут. Карина поблагодарила и выскочила из автобуса.

Впервые в жизни Карина принимала серьезное решение сама и была уверена в правильности своего выбора. Когда она вернулась в квартиру, тети еще не было. Записка лежала там же, где она ее оставила. Карина перечитала ее, на секунду задумалась и приписала «…со мной все хорошо, искать меня не нужно. Позвоню». Удивляясь своему спокойствию, она аккуратно прикрыла за собой дверь и направилась к каспийской остановке.

Увидев документы Карины, председатель приемной комиссии спросил, уверена ли она, золотая медалистка, что хочет поступить именно в это учебное заведение? Ах, так? Уверена? Ну, тогда ей достаточно пройти собеседование.

8 августа 1978 года в 15 часов 30 минут Карина уже была учащейся механического техникума славного города Каспийска. Через неделю она должна была явиться на факультет, откуда всем первокурсникам предстояло направиться на виноградники в Хасавюртовский район.

Объясняться с родителями она не хотела, но уведомить, что с ней все в порядке было необходимо. Пожилая угрюмая телеграфистка отстучала «срочную»: «Поступила техникум тчк все нормально зпт живу общежитии тчк Карина».

Низам примчался на следующий день. Причем не один. С ним были жена и две старшие дочери с мужьями.

– Послушай, Карина, – начал разговор отец, – дагестанский университет – один из лучших на Кавказе. Поступать в него приезжают со всей страны. Конкурс огромный, особенно на юридический.

– Я понимаю.

– Подожди, не перебивай меня. Ты не поступила с первого раза. Это бывает. Никто не застрахован от ошибок. Ты, как и все, имеешь право на ошибку. Сейчас мы поедем домой…

– Нет.

– …Мы поедем домой, ты отдохнешь. В сентябре, как мы и договаривались, ты пойдешь работать в суд. С Мурадом Магомедовичем я поговорю.

– Нет, папа. В село я не вернусь. И из техникума документы не заберу. Пойдемте, я лучше покажу вам свою комнату.

Низам понял, что дальнейший разговор бесполезен. Он слишком хорошо знал свою дочь.

– Я хочу, чтобы ты помнила: на помощь семьи можешь рассчитывать всегда, но надеюсь, она тебе не понадобится.

И Низам пошел знакомиться с директором техникума.

Свадьба

У меня все отлично. На прошлой неделе купил новые барабаны. Немецкие. Помнишь Аркашу Катульского из четвертой роты? Рыжий такой. Он теперь в Москве большой человек. Заместитель директора музыкального магазина. Я его попросил, и он прислал. Красавчик!

Недавно познакомился с одной девчонкой. Она из нашего села. Симпатичная. И ведет себя вроде правильно. Я потом тебе фотку пришлю.

Больше писать особо нечего. Передавай дагестанский салам своим родителям. Летом в гости приезжай.

Они жили в одном городе, учились в одном техникуме, проходили практику на одном заводе в одно и то же время, но ни разу не встретились. Их дороги сошлись на дербентской автостанции в конце апреля 1981 года, чтобы уже не разойтись никогда.

Утром он ждал ее у общежития, вместе они шли в техникум, а когда занятия заканчивались, он уже торчал у дверей аудитории. Репетиции ансамбля Карим забросил. По выходным на танцах не играл. Замену ему нашли быстро, но Карим и не думал переживать по этому поводу. Каждое воскресенье ровно в 8 утра он с букетом стоял под окнами Карины и ждал, пока она проснется, умоется, накрасится и выйдет. Они шли на автостанцию, а оттуда на такси мчались в Махачкалу, чтобы там сходить в кино или погулять в парке. Весь четвертый этаж женского общежития, где жила Карина, питался тем, что приносил Карим. Карина пыталась сопротивляться этому «аттракциону неслыханной щедрости», однако, быстро поняв всю бесперспективность борьбы, молча принимала сумки и распихивала продукты по трем холодильникам. В один прекрасный день она все-таки не выдержала и, будто бы в шутку, сказала:

– Для студента техникума у тебя слишком много денег, надеюсь, ты по ночам сберкассы не грабишь?

Карим ждал этого вопроса и вместо ответа за руку притащил ее в клуб. Сев за ударную установку, он выдал десятиминутное соло на барабанах.

– Если бы по выходным ты ходила на танцы, мы бы встретились гораздо раньше, и сейчас не было бы дурацких вопросов про сберкассу. И вообще, я тут подумал, – Карим замолчал и после небольшой паузы продолжил, – давай поженимся.

Через неделю Карина приехала домой и, бросив в угол сумку, прямо с порога, торжественно, как Левитан, сообщила:

– Первое! (пауза) Я закончила техникум. Второе (пауза) – я выхожу замуж!

Низам зачем-то снял очки, сел на диван и тихо, без надежды на ответ, спросил:

– А что, в советской стране дипломы выдают только вместе со свидетельством о браке?

– Нет, папа. В советской стране диплом еще можно получить и без свидетельства. Ты лучше спроси: кто жених?

– А стоит ли… Все равно выйдешь за него. Даже если я трупом лягу на пороге этого дома.

– Стоит, стоит, – театрально хватаясь за сердце, вмешалась в разговор Патина – жена Низама. – Может, Аллах сжалится над нами, и этот парень окажется приличным человеком из хорошей семьи.

– Все не так плохо, мама. Этот парень вам хорошо знаком. Это Карим, сын Альдера Магомедовича.

Низаму стало немного легче. Карима он знал с детства, да и историю с собакой в доме не забыли. Конечно, не о таком женихе для любимой дочери он мечтал. Но после того, как она поступила в техникум и три года прожила в Каспийске, не обращаясь к родным за помощью, Низам смирился с мыслью, что и жениха Карина выберет самостоятельно.

… Отец Карима уже четвертый год жил в своем доме один. Сыновья разъехались, жена умерла. Но упрямый старик отказывался переезжать поближе к сыновьям и внукам.

– Кому я оставлю этот дом, куда вы приедете, чтобы похоронить меня? – отвечал он на очередное предложение переселиться к старшему сыну. – Да и не смогу я жить в городской квартире, мне воздух нужен, горы.

И его оставили в покое. Старшие братья Карима по очереди приезжали в гости. Раз в год на праздник Ураза-Байрам съезжались все вместе, с женами и детьми. Дом наполнялся мужскими разговорами, женским смехом, детским криком.

Альдер сидел на своем любимом диване и, поглядывая на внуков, тихо улыбался в пушистые седые усы. И только Карим никогда не приезжал. Первое время еще звонил, оправдывался, пытался найти какие-то отговорки, а потом и это перестал делать.

О том, что Карим собирается жениться, отец узнал от соседей. Они же сообщили старику, кто невеста его сына. Тогда он надел свой единственный костюм со всеми орденами и медалями и направился к дому Низама.

– Я слышал, к сожалению, от посторонних людей, что мой Карим хочет жениться на твоей дочери. В другом случае я должен был бы хвалить своего сына и просить тебя не отказать нашей семье. Но ты не хуже меня знаешь, что Карим не был в своем доме с тех пор, как вернулся из армии. Не могу сказать, чем я его обидел и почему он не приезжает. Не знаю, как он живет и что делает. А потому я не смею просить тебя отдать Карину за моего сына. Ты вправе отказать мне, я сейчас уйду и никогда не буду держать на тебя зла. Да я, собственно, пришел к тебе, Низам, не с просьбой, мне никто и не поручал сватать твою дочь за моего Карима.

Слушая Альдера, Низам стоял у окна и перебирал четки. Когда тот закончил говорить, Низам еще минуты две молчал. Потом прошелся по комнате из угла в угол, сел напротив Альдера и сказал:

– Альдер, Аллах не дал мне сыновей. У тебя нет дочери. Вряд ли мы когда-нибудь поймем друг друга. Во всяком случае, до конца. Я тоже не знаю, чем сейчас занимается в городе твой сын. Слышал, что не очень хорошими делами. Но я очень хорошо помню тот день, когда Карим не испугался собаки Шахмардана. Я также помню, кто его родители и каким мальчиком он был до того, как уехал в армию.

– Каким? – неожиданно спросил Альдер.

– Я отвечу тебе. Добрым, честным, мужественным, трудолюбивым. Говоря по правде, я бы хотел для своей дочери другого мужа. – Тут Низам вздохнул, вспомнив, каким завидным женихам он отказал. – Однако раз уж они встретились, полюбили друг друга, я не возражаю. Давай Альдер выпьем за наших детей, и пусть их жизнь будет лучше, чем наша.

Быстро соорудили стол, закуску. Достали бутылку. Новость о том, что у Низама скоро свадьба, молнией разлетелась по округе. Потихоньку дом наполнился людьми. Через два часа за семиметровым столом уже расположились человек двадцать. Альдер сидел рядом с Низамом и все время молчал. Зато Низам не умолкал ни на минуту. Такое за ним водилось. Все знали его характер – если Низам выпивает, добрее, веселее и общительнее человека в селе не найти. Когда застолье было в самом разгаре, Низам встал, постучал вилкой о граненый стакан, добиваясь полной тишины, и начал говорить: