Тайное становится явным - Кирилл Казанцев

— Ты меня обвиняешь, сука? — набычился Огульнов. — В чем ты меня обвиняешь? Эта скотина получила по заслугам…

— Разумеется, Глеб Кириллович. В августе текущего года бывший участковый в Железнодорожном районе рассказал оппозиционному сетевому изданию о пытках, применяемых полицейскими под вашим руководством, чтобы добиться признательных показаний. По данному факту Следственное управление СК РФ провело проверку. Следователи не нашли нарушений, а на уволенного участкового завели уголовное дело за самоуправство. Вы навестили бывшего коллегу и избили его так, что он неделю мочился кровью. Можно представить, Глеб Кириллович, как вы были рассержены.

— Что за хрень… он сам полез в драку…

— Без комментариев. Этот случай не первый, когда страдают ваши коллеги. У курсанта высшей школы милиции по фамилии Зименко возникли проблемы с девушкой, а та, как на грех, оказалась двоюродной племянницей вашей жены. Ну, разонравилась она курсанту, решил другую завести. Включились скрытые механизмы из области «Месть и Закон». Против Зименко возбудили уголовное дело — за избиение прохожего. Курсант обвинил полицейских в применении пыток. Мол, оперативники вызвали его с занятий и доставили в отделение, требовали признаться в преступлении, о котором он ни сном ни духом. Затем надели на голову пакет, присоединили к пальцам провода и пустили через них ток. В перерывах били. Мучили несколько часов, после чего молодой человек подписал признательные показания и вышел на свободу под подписку о невыезде. Будучи толковым, он помчался в областное бюро судебно-медицинской экспертизы, где снял ожоги и побои, а затем обратился к следователям. Дополнительная экспертиза подтвердила, что через курсанта пропускали ток. Но система работает без сбоев, результаты экспертиз куда-то пропали, следователи стыдливо отворачиваются… Курсанта снова взяли под стражу, он дожидается суда по сфабрикованному делу, и только родная мама безуспешно ходит по инстанциям и бьется в ворота изолятора…

— Да я этого заморыша и пальцем не трогал…

— Вы так выразительно комментируете, Глеб Кириллович. Помолчите — вам же лучше будет. Бессмысленно перечислять ваши деяния — в них можно утонуть. Только за последние два месяца… Допросы с пристрастием в казематах вашего отделения. Поточно-пыточный метод, право слово. Обвиняемые в квартирных кражах не желали сознаваться — даже под грузом разоблачающих улик. Они вели себя вызывающе и дерзко. Терпение лопнуло, и мощным ударом в верхнюю область живота вы порвали селезенку молодому человеку по фамилии Лямин. Кровь хлынула в брюшную полость, разрыв привел к шоку, и «пациент» скончался через четверть часа. Вы не растерялись. Все присутствующие при допросе дружно подтвердили, что допрос проводился с соблюдением всех процессуальных норм, а подозреваемый сам повел себя неадекватно, бросившись животом на угол столешницы. Экспертиза могла бы опровергнуть данное утверждение, но кто бы стал ее проводить? Майор Огульнов недосягаем, он нужен, важен, слишком много на нем завязано. Возможно, этот парень и был преступником, но заслуживал ли подобного обычный квартирный воришка?

Огульнов молчал, тяжело дышал, водя по сторонам воспаленными глазами. Он готовился к мощному рывку — порвать веревки, порвать этих выскочек…

— Пьяный коммерсант на вокзале поссорился с сотрудниками ППС, и за неимением в наше время вытрезвителей его доставили во второе отделение, где в ту ночь дежурили вы. Вы быстро поняли, что можно нажиться, и лично допрашивали несчастного. С применением, разумеется, вашего верного оружия — кулаков. Стали вымогать с бизнесмена семьсот тысяч рублей. В противном случае: статья 19, пункт 3 «Неповиновение законному требованию сотрудника полиции». Вообще-то, штраф до тысячи рублей или пятнадцать суток административного ареста, но в вашей редакции выходил внушительный тюремный срок: за сопротивление при задержании, за то, что при задержанном нашли наркотики, и т. д. и т. п. Избитому бизнесмену пришлось платить. А после того как он, не подумав, обратился с жалобой в прокуратуру, платить пришлось вдвойне — одновременно залечивая перелом голени…

Огульнов снова молчал. Теперь глаза его были закрыты, дыхание нормализовалось. Стороннему наблюдателю могло показаться, что человек спокоен.

— Вспомним закрытие воровской «малины» на улице Советской. Туда подтянулся СОБР, ваши оперативники и вы лично. Квартира двухуровневая, несколько выходов. Вы вновь решили взбодриться: лихая атака, вынос двери — и вы на белом коне. Всех присутствующих положили носом в пол, но хозяин наверху вздумал сопротивляться. Он выстрелил в вас из пистолета, но, к сожалению, промахнулся. Вы изрешетили его свинцом — допустим, это было законно… во всяком случае, первая пуля. Но зачем ломать позвоночник двенадцатилетнему сыну покойного, который в порыве отмщения за отца бросился на вас? Он прыгнул вам на спину, вы стащили его с себя и перебросили через перила галереи второго этажа. Малец пролетел по воздуху пять метров и ударился спиной о ковер. Паралич и виды на пожизненную инвалидную коляску. Не чересчур ли, Глеб Кириллович? Он не причинил бы вам вреда — возможно, постучал бы кулачками по спине и укусил бы в шею. Вы и так вампир, не можете жить без вида чужой крови. Временами в вас вселяется лютый зверь и садист, господин майор. Вы убийца и вымогатель. Я не специалист, но считаю, что таких людей в правоохранительной системе быть не должно. И вообще… не должно. Коллеги и прокуроры замаялись вас отмазывать, а что еще делать, если вы такой неприкасаемый? Возможно, будет лучше для всего мира, если вас… просто не станет в один прекрасный день? Без алых роз и траурных лент. Как вы считаете, обвиняемый?

«Обвиняемый» глубоко вздохнул. Закончил мобилизацию организма, был уже готов воспрянуть, нанести сокрушительный «симметричный» удар…

— А теперь приговор, господин майор, — в голосе незнакомца зазвенели медные нотки. — К сожалению, мы единственная инстанция, которая в состоянии это сделать. По совокупности предъявленных обвинений, руководствуясь отягчающими и смягчающими обстоятельствами, к числу которых относится наш досадный гуманизм, вы приговариваетесь к трем суткам высшей меры социальной защиты — что в дальнейшем изменит вашу жизнь, если она вам еще понадобится…

Мощный рывок — обвиняемое должностное лицо бросилось в наступление! Майор издал оглушительный бычий рев, изогнулся так, что под ним подпрыгнула кровать, натянулись «удила», а сухожилия едва не прорвали кожу. Он почернел от усердия, лицо превратилось в уродливую маску. И в какой-то миг действительно показалось, что веревки сейчас порвутся, произойдет что-то страшное. Но все обошлось. «Перевязочный» материал был надежен и мог бы выдержать безумного слона. Обливаясь по́том, майор откинулся на подушку и так заскрежетал зубами, что один из них раскрошился и захрустел во рту.

— Ну, как-то так, — сказал молодой человек, выключая видеокамеру. — Дорогая, где наш шприц, больному требуется успокоительное…

Майор Огульнов не помнил, что было после этого. Укол в бедро, и он поплыл по девятому валу. Пробуждение было хуже смерти. Глеб Кириллович очнулся в лежачем положении, с ноющей головой, на относительно мягком одеяле, завернутый в какие-то тряпки. Распахнул глаза… и ничего не увидел! Гнетущая темнота — буквально осязаемая, плотная, зловонная, не хватало кислорода. Он закряхтел, пошевелился, понял, что больше не был связан, явный прогресс. Решил подняться, оперся в одеяло, лежащее на деревянном полу, подался вверх… и свалился обратно, треснувшись макушкой о потолок! Почему так низко? Он вскинул руку, чтобы потрогать пострадавшую макушку, но не смог: отставленный локоть уперся в стену. Стало дурно и страшно. Он помнил все, что было, до последнего укола — пусть плохо, через какой-то туман, но помнил. Распятое тело на кровати, какой-то «приговор», «трое суток высшей меры»… Что за бред?! Он завозился, выпластал обе руки из-под тряпок, принялся ощупывать стены и потолок. Дыхание перехватило, мурашки поползли по коже. Он ощупывал шершавые доски с заусенцами — упирался в них плечами! Прощупал потолок — до потолка, в натуре, было сантиметров десять! Натужился, принялся давить на него — можно подумать, что потолок отъедет… Он забил ногами — но и там все было плохо. Майор лежал в деревянном ящике, а вокруг было глухо и темно…

Сунули в гроб и закопали в землю? Не может быть, это какое-то средневековье… Страх обуревал, майор задыхался и из последних сил пытался сосредоточиться и проанализировать ситуацию. Он затаил дыхание и прислушался. Глушь глухая… И такое ощущение, что над ним многометровые пласты земли…

— Суки!!! — заорал он во всю мощь легких. — Вы покойники, мать вашу!!! — и добавил такую витиеватую фигуру речи, что стало легче, невзирая на приступ кашля.