Поруганная честь - Кэтрин Харт

Сначала она пискнула от удивления, потом взорвалась.

— Отпусти, болван! — завизжала она, не замечая восторженных возгласов остальных бандитов, которые следили за происходящим с нескрываемым интересом. Лишь испуганные рыдания матери и тревожный возглас отца заставили ее наконец опомниться.

— Бога ради, Меган, не зли их, — предостерег ее Эван. — Пусть забирают кольцо. Кирк поймет. — Эван обратил рассерженный взгляд на человека, держащего его дочь: — Прошу тебя, опусти ее на землю. Вы уже забрали у нас все ценное и достаточно над нами поизмывались.

Главарь бандитов покачал головой:

— Нет, сеньор. Я решил немного подержать у себя твою маленькую злюку. Возможно, она неплохо развлечет меня. Ведь в конце концов мы напали на дилижанс, чгобы забрать все ценное, а что может быть ценнее, чем красивая, юная и соблазнительная сеньорита?

Вой Джейны слился с визгом Меган, но их заглушил гневный рык, который издал Эван. Он яростно рванулся вперед и остановился лишь после того, как ему в живот уперлось дуло ружья. Когда он согнулся от боли, Меган снова закричала, и ее маленькие кулачки обрушились на державшего ее бандита.

— Проклятые негодяи! Не смейте бить моего отца! — Слезы засверкали в ее глазах словно капли дождя, когда она заглянула в бездонные голубые озера главаря.

— Не беспокойся, мистер Коулстон, — холодно процедил тот, спокойно сжав одной рукой оба кулачка. — Твоя драгоценная дочь рано или поздно вернется к тебе, хотя не обещаю, что состояние ее не изменится к тому времени. Это зависит от многого, и в немалой степени от того, с какой готовностью она будет выполнять мои просьбы.

К этому времени остальные бандиты уже восседали на конях, хотя их револьверы по-прежнему были нацелены на испуганных пассажиров.

— Пожалуйста, если в вас есть хоть капля милосердия, отпустите мою дочь! — умоляла Джейна, и слезы ручьем текли по ее бледным щекам.

Меган сопротивлялась, извиваясь изо всех сил и выкрикивая ругательства вперемежку с яростными всхлипываниями.

— Отпусти меня, проклятый негодяй! Да я скорее умру, чем поеду с тобой! Отпусти, мерзавец, ты… ты… ублюдок!

— Вам так просто это не пройдет! — вмешался второй возница. — Похищение людей — серьезное преступление, даже в этих местах. Шериф вас повесит за это.

— Пусть сначала поймает, — хладнокровно процедил бандит.

— Господь покарает вас за это, — сказал священник. — От него вы никуда не ускачете. Он отправит вас жариться в аду навечно за ваши преступления против невинной девушки. Будьте прокляты навеки.

Грудь бандита затряслась от смеха. Меган ощутила это спиной.

— Если я уж все равно проклят, пастор, то постараюсь нагрешить всласть. — Крепко обхватив Меган, он пустил коня в галоп.

Как ни извивалась девушка, она не могла даже пошевелиться, только выкрикивала разные оскорбительные слова, между тем как они все больше и больше удалялись от дилижанса и родителей. Рука бандита еще крепче обхватила ее за талию, так что ей трудно было дышать.

— Сейчас мы чем-нибудь заткнем твой грязный рот, querida, — тихо пригрозил он. Как только они одолели перевал, он снял с лица маску и быстро завязал Меган рот, заставив ее онеметь. А еще связал ей руки и прикрепил к седельной луке. — Теперь ты немножко посидишь спокойно, моя маленькая злючка, — засмеялся он, глядя в ее сверкающие гневом глаза.

Меган зарычала из-под платка, ненавидя его за то, что испугал ее, похитил, украл обручальное кольцо, открыл такое красивое лицо под стать смеющимся темно-синим глазам. Ведь такой негодяй должен по всем правилам и резонам быть безобразным! Как несправедлива жизнь!

2

Проскакав около трех миль, грабители рассеялись в разные стороны, предоставив Меган и ее одинокому похитителю ехать своей дорогой. Тот направил гнедого в сторону горного хребта, который лежал к востоку от Тусона, и пустил коня легкой рысью. Они ехали молча, и пленница не могла понять, куда они направляются и что ее ждет впереди. Если бы не рука, так крепко державшая ее за талию, Меган могло бы показаться, что он совершенно забыл про нее.

В возбужденном сознании Меган метались разные невысказанные вопросы, всплывали всякого рода ужасы, слишком пугающие, чтобы останавливаться на них, но слишком реальные, чтобы просто отмахнуться. Куда везет ее этот сумасшедший? Какая ужасная участь ждет ее? Намерен ли он причинить ей зло? Может, убьет? За что? Почему именно ее? Почему теперь, когда ее жизнь едва началась, когда она собиралась выйти замуж за человека, которого обожала? Еще утром жизнь казалась ей такой чудесной! И вот все мечты о муже и детях разрушены этим синеглазым дьяволом, который молча и беззаботно скачет на коне и прижимает ее к себе так крепко, что она ощущает его тепло даже сквозь разделявшую их одежду.

Чем дольше они скакали, тем сильнее беспокоило ее молчание, тем сильнее она тревожилась и тем больше злилась. В конце концов Меган не выдержала. Запрокинув назад голову, чтобы посмотреть ему в лицо, она злобно прорычала сквозь ткань, закрывавшую ей рот, и ее выразительные глаза впились в него словно кинжалы. Убедившись, что ее попытки привлечь к себе внимание ни к чему не привели, девушка прибегла к более энергичным мерам. Вывернувшись из его крепкой хватки, она дернулась в сторону. И все-таки он по-прежнему упорно молчал, пока Сильный удар пятки не пришелся ему по ноге выше сапога.

— Ух! Маленькая озорница! — рявкнул он. — Что ты вытворяешь, разрази тебя гром? Если не будешь сидеть спокойно, то выпадешь из седла и у меня появится искушение оставить тебя болтаться на связанных руках весь остаток дороги.

Ответом Меган был отчаянный визг из-под платка и резкий удар ему в ребра.

— Проклятая ведьма! — взвыл он и остановил коня. Резко повернув ее к себе, он приблизил к ней лицо, на этот раз искаженное гневом. — Еще раз повторяю: сиди тихо и спокойно, а то стащу тебя с лошади и надеру задницу! — Он встряхнул ее так сильно, что у нее застучали бы зубы, если бы не платок. — Теперь ты поняла меня?

Меган прекрасно поняла, поскольку в его голосе больше не слышалось прежней испанской живости. Он говорил на чистом английском, без акцента. Ярость, сверкавшая в его темно-синих глазах напугала ее даже сильнее, чем молчание. Она чопорно кивнула, давая ему понять, что хорошо поняла смысл его слов.

— Ладно. Веди себя хорошо. А то у меня быстро лопнет терпение. — Он снова устремил глаза вперед, и они возобновили свой путь к горам.

Вскоре рот и горло у Меган пересохли. Губы омертвели, и она уже не ощущала зажатой между ними ткани. Даже ребра болели от давления крепко обхватившей их руки. Много часов она сидела прямо, стараясь держаться насколько возможно подальше от ненавистного тела, однако боль в крестце и лопатках сделалась почти невыносимой от постоянного напряжения. В конце концов, издав обреченный вздох, она расслабилась у его широкой груди, хотя и отказывалась дать волю слезам, которые жгли ей глаза и грозили в любой момент хлынуть ручьем.