Из жизни жен и любовниц - Анна Данилова

– Враги?..

Она как во сне вышла из квартиры, заперла ее, спустилась на лифте вниз, села в машину и поехала в больницу.

Глава 2

Макс

За ночь они выпили весь алкоголь, какой только нашелся в квартире Капитана. Макс был близок к истерике.

– Мне нужно алиби, мне нужно алиби, железное алиби, – твердил он, глотая обжигающую жидкость и чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. – Меня посадят. Мать сойдет с ума…

– Жаль, что мои предки на гастролях, они помогли бы с алиби, – говорил Капитан, высокий черноволосый парень с синими глазами. – Тебе надо было сразу же ехать домой, к матери, рассказать ей все, и уж она-то точно обеспечила бы тебе это алиби. А сейчас утро… Зря ты отключил телефон! Уж в крайнем случае объяснил бы ей все по телефону, подготовил ее. Думаю, полицейские уже нашли тело… Тебе не надо было пить, Макс. Дело-то серьезное! Давай, поезжай домой. Возьми такси, я дам тебе денег.

– У меня есть деньги, – хмуро ответил Макс и поднялся с низкого продавленного кресла, в котором увяз, как и в своих проблемах. – Ладно, Кап, я поехал. Если бы ты только знал… Хотя тебе лучше всего и не знать…

– Чего я не знаю-то?

– Ладно, как-нибудь после расскажу.

– Я думаю, все утрясется.

– Ты знаешь наших полицаев…

– Сначала объяснишь все матери, а уж она тебе посоветует, как поступить. Наймет хорошего адвоката. Деньги-то у вас есть.

– Я ничего не знаю о деньгах… Он же ушел, и откуда мне знать, оставил он что-то матери или нет? И самое отвратительное, что, если меня спросить, зачем я все это сделал, я не смогу ответить. Просто не знаю. На меня что-то нашло! Я так ненавидел его тогда… А после того, как он ушел, возненавидел еще больше. Мать плакала, я тебе говорил… У нее глаза стали совсем красными от слез. Ты знаешь, какая моя мама красивая, да и характер у нее золотой. А я – скотина! Вот такие дела.

– Ладно. Иди. Потом позвонишь или приедешь.

Макс так и не понял, испугался ли Капитан или действительно посчитал, что ему лучше всего поехать домой? Но дома-то его как раз и схватят…

Нет, он не поедет домой.

Макс вышел на улицу, зашел в ближайший супермаркет с банкоматом, снял десять тысяч рублей, сел на автобус и доехал до вокзала. Понимая, что его будут искать, он взял билет до конечной станции – Татищево. Там он пересядет на автобус и отправится еще дальше, в одно из маленьких степных сел, почти вымерших и тихих. Снимет комнату у какой-нибудь старушенции и будет себе отсиживаться. Матери позвонит с вокзала, из телефона-автомата, и скажет, что он в порядке, чтобы она не переживала. А вот с сим-картой придется расстаться. Если его начнут искать, то по сим-карте быстро определят его местонахождение. Он видел это не раз в кино.

Он купил билет, зашел в туалет и долго умывался, полоскал рот, чтобы выветрился запах алкоголя и сигарет. Хотелось быть чистым, свежим и чтобы в голове прояснилось.

В ожидании электрички Макс купил в буфете теплую булку, коробку холодного молока и позавтракал. И, только придя немного в себя, позвонил из автомата матери.

– Ма, у меня все хорошо. Никому не верь. Я люблю тебя! Не переживай.

Сказал он это на одном дыхании, боясь, что его перебьют и скажут что-то страшное. Тем более что есть что сказать.

Хорошо, что он не все рассказал Капитану. Он хоть и друг, но его-то зачем втягивать в это дело? Хотя если бы Макс ему рассказал, что произошло с ним после того, как они расстались в клубе, и если бы Кап понял его, поддержал, то друг и спрятал бы его на какой-нибудь даче. У его родителей целых три дачи, причем одну знают все друзья и знакомые, это прекрасный трехэтажный дом в сосновом бору. А вот две другие, доставшиеся им по наследству с материнской и отцовской стороны, стоят заброшенными. Продавать – жалко, много за них не дадут, но и ремонтировать их вряд ли кто станет. Вот на одной из этих дач Макс и мог бы спрятаться. Капитан придумал бы что-нибудь по части продуктов, попросил бы кого-нибудь из местных приглядывать за Максом…

А, ладно! Как получилось, так и получилось.

Макс купил в киоске сигареты. Подошла электричка, он сел и покатил в Татищево.

Глава 3

Вероника

Вероника вышла из палаты, пошатываясь. Она по-прежнему продолжала находиться в кошмарном сне. Стерильная белая палата, стерильное белое солнце, освещавшее белую кровать с лежавшим на ней белым, словно мертвым, Денисом, окутанным белыми простынями, оснащенным белыми трубками… Даже у медсестры, менявшей капельницу, были белые, словно искусственные, волосы. Вероника не удивилась бы, если бы девушка взглянула на нее белыми мертвыми глазами без зрачков.

Когда же наступит пробуждение?

– Вероника? – услышала она над самым ухом, повернулась и увидела молодого человека, русоволосого, с карими внимательными глазами. Из таких вот серьезных мужчин получаются хорошие, заботливые мужья и отцы. Они никогда не повышают голоса на своих близких, на них всегда и во всем можно положиться.

– Да. А вы, вероятно, следователь? – Она продолжала плыть по своему сну, как по прохладной зыбкой реке.

– Нам надо поговорить. Пойдемте, здесь есть зона отдыха, там стоят диваны, тихо, и нам никто не помешает.

Ухоженная огромная пальма с промытыми листьями, кожаные диваны. Как много тяжелых слов услышали они за свою жизнь во время посещения больных родственниками и бесед с врачами, сколько человеческой боли им пришлось увидеть!

– Скажите, Вероника, как давно вы знакомы с Денисом Борисовым?

– Почти три года. Из них два мы состоим в браке.

– Вы знаете, что его обнаружили в своей квартире… Судя по обстановке и состоянию квартиры, ваш муж проживал там какое-то время. То есть вы жили с ним раздельно. Вы поссорились?

Вероника тотчас вспомнила все подобные сцены из кинофильмов, которые крутят по всем каналам круглые сутки. Криминальные истории, убийства, свидетели, суды, адвокаты…

– Это официальный допрос? – спросила она неуверенно.

– Да. Но вы можете не отвечать, если не хотите.

Но если она не ответит, кто знает, может, тогда они, не дай бог, заподозрят ее?

В эту минуту раздался звонок ее телефона. Номер не определился.

– Алло?

– Ма, у меня все хорошо. Никому не верь. Я люблю тебя! Не переживай.

И все. Гудки.

Ей стало трудно дышать. А лицо – она это почувствовала – просто запылало.

Макс! Объявился! Что означают его слова «никому не верь»?! Где он был всю ночь?

«Убью его, урода… Лучше бы его вообще не было в нашей жизни…» – вспомнила она его слова, обращенные к Денису.

Макс?! Нет, этого не может быть! Он хороший мальчик. Он не способен на убийство, а ведь это – незавершенное убийство. Незавершенное! То есть человек, пырнувший Дениса ножом в живот, хотел его убить, как же иначе? Но им не может быть Макс, не может быть…

Сейчас следователь начнет допытываться, из-за чего произошла ссора, и если она скажет правду – из-за Макса, из-за его невозможности терпеть рядом с собой Дениса, то она тем самым подпишет ему приговор. Господи, да с ней ли это все происходит?!

– Я буду говорить только в присутствии адвоката.

– Хорошо. Тогда мы поедем в прокуратуру. Сообщите своему адвокату, чтобы и он подъехал туда. Время дорого, как вы понимаете. Все слишком серьезно.

– Я не арестована?

– Нет, конечно.

– Значит, я могу сейчас поехать домой?

– Да, можете.

Лицо следователя изменилось. Вместо дежурной озабоченности на нем отразились недовольство, досада.

– Извините…

Она встала и быстрым шагом направилась в сторону ординаторской. Нашла врача, оперировавшего Дениса, начала задавать ему вопросы. Выяснила, что состояние мужа тяжелое, никто не может гарантировать благоприятного исхода дела.

Ординаторская с ее белыми шкафами, чайным столом, кафельным полом и огромными окнами тотчас распалась на пазлы, которые никак не могли собраться вместе, во рту у Вероники появился неприятный железистый привкус, после чего наступила темнота.

Она пришла в себя от мерзкого запаха нашатыря.

– Очнулись? – Она увидела склоненное над ней лицо медсестры в белой шапочке. – Вот и хорошо. Вставайте! Вот так. Быть может, мы позвоним кому-нибудь из ваших близких, чтобы они приехали за вами?

Вероника подумала, что самые близкие ее люди – это Денис и Макс. Макс исчез, Денис – исчезает…

Она приняла сидячее положение на диване, огляделась по сторонам. Ординаторская была ярко освещена лампами дневного света. Она терпеть не могла этот леденящий душу свет. Ее дом был полон разного рода светильниками с традиционными, источавшими теплый желтый или оранжевый свет, лампочками.

Позвонила подружке Ларисе. И уже набирая ее номер, она вдруг вспомнила о матери. Это как же надо было выпасть из реального пространства, чтобы забыть собственную мать?! Или же то подсознательное, что двигало ею в тот момент, само решило за нее, кто ей по-настоящему близок? Получается, что подружка Лариса, а не мама.