Красная линия - Вера Александровна Колочкова

тут! А Каринке очень хочется семейного счастья. Наверняка бы она променяла ухоженность и девичью подтянутость на сермяжные заботы семейные, это факт… И самое обидное, что ничем тут ей не поможешь. Понять и пожалеть можно, а вот помочь…

Дверь на кухню открылась, явив им заспанную Ксюшу в пижаме. И голосок ее радостный и чуть хрипловатый заставил их с мамой улыбнуться.

— Ой, бабушка… Ты к нам в гости пришла, да? А мы еще спим…

— Ну, не обобщай, пожалуйста! — проговорила Лера, любуясь румяными со сна щечками Ксюши. — Это вы с папой еще спите, а я уже давно поднялась! Целую кучу блинчиков успела сварганить!

— Мам… Я же на диете, ты что… Ты забыла, что ли? — надула пухлые губы Ксюша. — Зачем ты меня своими блинчиками дразнишь?

— Ой, да какая тебе диета, Ксюшенька, какая диета! — ласково запричитала Елизавета Васильевна. — Ты же у нас такая ладненькая, такая справненькая, как пасхальное яичко! И тебе это все так идет! В этом твоя индивидуальность! А похудеешь — осунешься сразу, всю прелесть свою растеряешь… Не выдумывай давай никакую диету! Я вчера по телевизору передачу смотрела как раз про то, как молодые девчонки себя диетами до анорексии доводят! Ты так же хочешь, что ли? Чтобы из больниц потом не вылазить?

— Да бесполезно, мам… — вяло махнула ладонью Лера. — Я уж столько раз все это ей говорила — как об стенку горох… Внушила себе, что должна похудеть до состояния сушеной воблы, и все тут! Ну какая сушеная вобла при такой конституции, это ж даже представить трудно!

— А какая у меня конституция, мам? — задиристо спросила Ксюша, упирая ладони в бока. — Ну какая, скажи?

— Да тихо ты, сбавь обороты… Отца разбудишь. Дай ему еще немного поспать. Он совсем никакой с дежурства пришел. Еле живой.

— А что, опять у него пациент умер? — деловито переспросила Ксюша. И тут же добавила, глядя на бабушку: — Знаешь, ба… Когда у папы на дежурстве пациент умирает, он потом несколько дней хмурый и злой ходит.

— Ну, а ты как хотела, Ксюшенька… — тихо вздохнула Елизавета Васильевна. — Твой папа… он такой. Человек тонкой душевной организации. Даже когда от него ничего не зависит, все равно очень сильно переживает.

— Да знаю я, ба… Просто мы сегодня вроде как в гости собрались ехать к кому-то, и не хочется, чтобы папа в плохом настроении был…

— А что за гости? К кому это? Я их знаю? — с интересом спросила Елизавета Васильевна, поворачиваясь к Лере.

— Нет, мам, не знаешь. Просто Стас на днях своего одноклассника встретил… Посидели с ним в кафе, пообщались. Этот одноклассник его к себе в гости и пригласил… Они за городом живут, на природе. Баня, шашлыки, то да се…

— Ага, ба, как в той песне! — тихо засмеялась Ксюша. — Баня, водка, гармонь и лосось! Только вместо лосося — жаренная на углях свининка!

— Что, и Ксюшу с собой берете, да?

— А как же! Пусть кислородом подышит! И Стасу расслабиться надо…

— Стало быть, машину обратно сама поведешь?

— Сама. Или Каринка поведет… Там видно будет.

— Каринка? Вы что, ее с собой потащите? Вы и сами этих людей едва знаете… И это Стаса с женой и дочерью пригласили, между прочим… При чем тут Карина-то?! Неудобно же!

— Мам, ну не начинай, а? — тихо попросила Лера, осторожно стрельнув глазами в сторону Ксюши. — Не надо, мам… Мы сами как-нибудь разберемся, ладно?

— Да я что, я ничего… — обиженно поджала губы Елизавета Васильевна. — Мое дело предупредить… Не слушаешь меня, и зря. Я жизнь прожила, я знаю, что говорю.

— О чем ты хотела маму предупредить, ба? — тут же переспросила Ксюша, распахивая глаза. — Я что-то не знаю, скажи?

— Да нет, Ксюшенька, это я так… Не обращай внимания. К тому же мне уже идти пора, засиделась…

Елизавета Васильевна быстро поднялась со стула и, не глянув на Леру, направилась в прихожую. Вскоре в кухню прилетел легкий хлопок закрываемой двери. Легкий, но с акцентом… Вроде того — обиделась я. Уж простите.

— Что это с бабушкой, мам? — испуганно спросила Ксюша. — Будто сердится на тебя…

— Нет, вовсе нет… С чего ты взяла?

— Да по внутреннему ощущению… Ты так же на меня сердишься, когда я делаю что-то не так, как тебе хочется.

— Ну, выходит, что и я делаю что-то не так… Вот бабушка и сердится на меня.

— Так ты ж не ребенок! Ты же взрослая!

— А это ничего не меняет, знаешь ли. Взрослые дочери для матерей навсегда остаются несмышленышами, вот в чем дело. И материнский инстинкт подталкивает их защитить, оберечь… Хотя ни защищать, ни оберегать вовсе не требуется.

— Ну, не знаю, мам… Надеюсь, ты со мной так поступать не станешь, когда я буду взрослой.

— Ничего не могу обещать, доченька. Инстинкт — это такая вредная штука… Не задушишь его, не убьешь. Сопротивляться ему бесполезно. И вообще… Что-то не вовремя мы с тобой тут философию развели. Иди лучше папу буди. Ехать пора, нас люди ждут.

— Так папа наверняка еще не выспался!

— Ничего, на природе отоспится. А я пока Каринке позвоню — пусть собирается. И поедем уже, чего драгоценное время терять?

Ксюша ушла, а номер Каринки долго не отвечал. Наконец она услышала ее заспанный голос:

— Привет, Лер… Что-то случилось? Сегодня же выходной… Я вчера легла поздно…

— А чего так?

— Да в кафе вчера посидели… Я шампанского перепила, по-моему. Голова страшно болит…

— С кем в кафе-то гуляла? Опять новое знакомство?

— Ага… Угадала.

— И кто на этот раз?

— Ой, давай потом расскажу…

— Ладно. Собирайся быстренько, мы за город едем. На природу. Баня, водка, гармонь и лосось.

— Что, и правда гармонь? Это ж куда мы едем?

— Нет. Гармони и лосося не будет, а баня и шашлыки точно будут. Одноклассник Стаса нас в гости позвал.

— Ух ты… А он холостой?

— Да с чего бы? Женатый, конечно.

— А…

— Давай, давай… поднимайся! Как будем выходить, я тебе звякну! Чтобы не задерживалась, поняла?

— Да поняла, поняла… Я же быстро. Нищему собраться — только подпоясаться.

Положила телефон, принялась накрывать стол к завтраку. Из ванной уже слышался плеск воды, а через этот плеск — голос Стаса. Вот же неубиваемая привычка у мужика — петь, стоя под душем! По этому концерту можно заранее о его настроении узнавать… Сегодня настроение не очень, конечно, но вполне себе нейтральное. Потому что исполнение песенное этому соответствует: «…черный ворон, ты не вейся над моею головой…»

И сама не заметила, как начала подпевать ему