Манифест Дзен. Свобода от себя - Бхагаван Раджниш

Вот почему эти двадцать пять процентов — женщины. Туда может зайти несколько мужчин — те, которые боятся оставлять своих жен одних и те, которые ищут новую подружку. Но это не имеет ничего общего с религией.

Д. Т. Судзуки проявился на Западе с новым подходом к существованию. Он привлекал людей, потому что был человеком огромной учености, глубокой эрудиции, и он принес западному уму совершенно новую концепцию религии. Но она осталась концепцией, она осталась умственным аргументом, она не шла глубже этого.

Параллель существует в Китае. Китай уже был обращен в буддизм до прихода Бодхидхармы. Бодхидхарма прибыл туда четырнадцать веков назад, но философия и религия Гаутамы Будды достигли Китая две тысячи лет назад, за шестьсот лет до Бодхидхармы. За эти шестьсот лет ученые обратили в буддизм весь Китай.

В те дни было очень легко обратить целую страну. Вы попросту обращали императора, потом обращался весь его двор, потом вся армия, потом вся бюрократия. А когда император, вся бюрократия с армией и все так называемые мудрые люди императорского двора были обращены, массы просто следовали за ними.

Массы никогда ничего не решали самостоятельно. Они просто смотрели на людей, которые провозглашали себя великими — властными, разумными, богатыми. Если эти люди обращены, массы просто следуют за ними.

Итак, за эти шесть столетий в Китай прибыли тысячи буддийских ученых, и они обратили Китай — императоров, губернаторов. И, тем не менее, это не было подлинным посланием Гаутамы Будды. Несмотря на то, что Китай стал буддистским. Будда еще не появлялся.

Бодхидхарма был послан его мастером; это была женщина. Она сказала: «Ученые подготовили путь, теперь иди ты. Ты чрезвычайно необходим там». Бодхидхарма был первым буддой, вошедшим в Китай, и он принес совершенно другой взгляд — не из ума, но из не-ума.

Запад полностью созрел для Манифеста Дзен. Д. Т. Судзуки, Алан Уотс и многие другие — мы будем обсуждать каждого — подготовили почву интеллектуально. Теперь нужен только Бодхидхарма, нужен Гаутама Будда или Махакашьяпа — кто-то, для кого дзен не просто философия, но реальное переживание не-самости, действительное переживание вхождения в ничто.

И когда вы войдете в ничто, вы будете удивлены: бояться нечего. Это ваш истинный дом. Теперь вы можете праздновать, потому что нет ничего больше, чем эта тайна. Это ничто отворяет все двери. Пока вы ограничены личностью, сама идея разделения с существованием поддерживает ваше несчастье.

Вы должны найти подходы — а эти подходы могут быть легко обнаружены лишь, когда у вас есть кто-то, кто уже путешествовал по пути, кто знает, что ничто не является чем-то пустым. В действительности, исчезая, вы не исчезаете, вы становитесь целым. С этой стороны кажется, что вы исчезаете; с той стороны это выглядит, будто вы становитесь целым. Спросите каплю росы.

Я рассказывал вам о Кабире...

Когда он впервые вошел в это ничто, он сразу же написал прекрасное стихотворение, в котором есть фраза: «Капля упала в океан». Его слова поистине прекрасны:

Херат, херат хей сакхм, рахья Кабир херайи — О друг мой, возлюбленный мой, я пустился в путь — искать самого себя, но случилось нечто странное, вместо того, чтобы найти себя, я исчез — совсем, как капля исчезает в океане,

Бунда самани самунда мен со кат хери джайи — Капля исчезла в океане, возможно ли найти эту каплю вновь?

Таким было его первое переживание. Потом он стал больше и больше осознавать океан и забыл вовсе о капле. Перед смертью он позвал своего сына, Камаля. Кабир, несомненно, дал ему правильное имя. «Камаль» значит «чудо» — и сын Кабира был, безусловно, чудом. Он позвал Камаля и сказал: «Скоро я покину тело. Прежде чем я уйду, ты должен исправить одно из моих стихотворений. Всего лишь небольшое исправление...

Я написал: Бунда самани самунда мен — капля вошла в океан. Ты должен изменить это. Просто переставь слова. Самунда самана бунда мен — океан исчез в капле — потому что теперь я познал это с другой стороны.

Мой первый опыт был на этом берегу; теперь я говорю с дальнего берега, из запредельного. Теперь я знаю:

не капля упала в океан, это океан упал в каплю».

Камаль сказал ему: «Я всегда сомневался по поводу этой строки. Могу показать тебе свой вариант».

И он показал Кабиру. Он уже вычеркнул эту строку.

Кабир сказал: «Ты действительно камаль. Ты — чудо. Ты узнал это прежде меня».

Строка была вычеркнута. Камаль сказал: «Я подозревал с самого начала, что это утверждение новичка, первое утверждение, когда он увидит ничто. Но когда он превращается в это ничто, это утверждение становится абсолютно неверным. Теперь к тебе возвращается разум, перед смертью ты пришел в себя, и я рад, что ты больше не новичок, ты стал частью целого».

Потом он написал новую строку - Океан исчез в капле.

Я говорил вам, что Кабир назвал своего единственного сына «Камаль» — «чудо», потому что юноша был, безусловно, человеком необычным. В каком-то смысле даже Кабир сердился на него, поскольку тот обычно задавал вопросы, на которые не мог ответить даже Кабир. И это всегда происходило в присутствии тысяч последователей Кабира. Его собственный сын вставал и приводил его в большое замешательство, потому что он не мот ответить на вопрос.

Однажды он очень разгневался — очевидно, это случилось перед его просветлением — и сказал Камалю:

«Буда ванш Кабир ка — Моя семья заканчивается на мне, Камаль!»

Он подразумевает под «моей семьей» то же самое, что люди дзен называют своим наследством, своей семьей, своими Мастерами. Они говорят не о своих родителях.

Кабир сказал: «Моя семья оканчивается на мне. Я тебе не доверяю».

Камаль ответил: «Если ты не можешь доверять мне, ты не можешь доверять себе. Но поскольку ты отрекся от меня, заявив так, я не останусь в твоем доме. Я построю маленькую хижину рядом, и когда легковерные люди будут возвращаться от тебя домой, я смогу депрограммировать их».

Он поселился напротив дома Кабира, а так как каждый знал, что он был сыном Кабира, то, покидая Кабира, они заходили почтить и его сына.

Даже император Варанаси был приверженцем Кабира. Кабир был бедным человеком, ткачом. Однажды, когда император Варанаси несколько дней не видел Камаля — а он почти каждый день приходил слушать Кабира и видел, что Камаля нет — он спросил Кабира: «А где Камаль?»

Кабир сказал: «Это печальная история. Я так рассердился, что сказал ему, что моя семья оканчивается на мне, и он сразу же ушел, заявив: «Если твоя семья оканчивается на тебе, я больше не принадлежу к твоей семье». Он поселился отдельно, как раз напротив меня, и беспокоит моих учеников. Это просто нож в сердце! Теперь он ушел от меня, так что я даже не могу ему ничего сказать. Он сидит и сидит там».

Император Каши сказал (Каши это старое название Варанаси): «Пойду, схожу к нему; но что у вас за проблема?»

Кабир отвечал: «Тысячи проблем. Люди приходят с деньгами, алмазами, изумрудами и всевозможными ценностями, а мне они не нужны, поэтому я отказываюсь от них. А он сидит прямо рядом со мной и говорит этим людям: «Хорошо, если он отказывается, несите их мне. Не очень-то это хорошо; вы хотели преподнести что-то, но вас отвергли. Приносите их мне!»

Так что я отказываюсь, а он постоянно собирает. Я сказал ему, что это неправильно, но он заявил: «Подумай о себе. Я сам знаю, что хорошо и что плохо. Не приказывай мне! Я не твой ученик, я твой сын!»

Тут император сказал: «Не беспокойся, я схожу и проверю».

И он принес с собой самый большой алмаз и сказал Камалю: «Я принес тебе в дар самый дорогой алмаз в стране».

Тот сказал: «Можешь заложить его в бамбуковую крышу моей хижины. Если никто не заберет его, он останется там. Время от времени я смогу убедиться, что в моей хижине лежит такой дорогой камень. Здесь не так много украшений».

Император подумал: «Кабир, похоже, прав, он очень ловок и хитер. Он не берет его, но говорит мне: «Положи его там. Если никто не заберет, я буду наслаждаться, разглядывая его. А как только я выйду, он заберет его наверняка».

Итак, император отсутствовал целую неделю, не приходил.

Через неделю он пришел и спросил Камаля: «Где же тот алмаз?»

Камаль отвечал: «Если кто-то взял его, то его нет; в противном случае, он должен быть на крыше. Ты сам положил его, так что легко найдешь его. У меня не было возможности посмотреть на него. Я смотрю внутрь, а твой алмаз снаружи».

Император сказал: «Великолепно!»

Он посмотрел и нашел алмаз точно там, где вложил его в крышу. Он рассказал Кабиру: «Ты ошибаешься. Твой сын на самом деле чудо. Я думал, что он дурачил меня, обманывал меня, но он даже не взглянул на алмаз, не говоря уже о том, чтобы касаться его. Он сказал мне: «Если кто-нибудь взял его, тогда я не могу знать об этом, потому что гляжу внутрь. Кто угодно может взять его. В хижине нет стражи, нет двери. Иногда мне нужно сходить к Гангу для омовения, и любой может взять его. Поэтому, если он все еще там, ты найдешь его». И я нашел его; он был там. Он даже не взглянул на него. Так что вся твоя идея ошибочна. Твоя идея, что его интересует богатство, абсолютно неверна».