Радоваться жизни самой - Владарг Дельсат

угодно, Гермиона уже верила. Что такое «снять баллы», она не поняла, но вот «к мистеру Филчу» могло означать только одно, потому что… Ну… Понятно, что это означает.

После еды нужно было переписать лекции, которые она пропустила, и сделать домашнее задание. Как это сделать, Гермиона не знала, поэтому спросила Гарри, сразу же кивнувшего. Он запомнил некоторых сокурсников, поэтому подошел к одной из девочек с этой просьбой сразу же, как только они вернулись в гостиную. Подъем по лестнице стал настоящим испытанием, но Гарри справился. Он уже понял, что никто не поможет, а у него Гермиона, выглядящая такой испуганной. Девочка, сама того не понимая, дала мальчику маленькую зацепку на этом свете. Именно возможность позаботиться о ней, взять на себя ее наказание, сделать то, что она просит… Именно это дало хоть какой-то смысл жить. Впрочем, девочка сама не поняла, что сделала.

Гермиона переписывала лекцию, не понимая ничего из того, что пишет. Но важным было именно то, что она перепишет и запомнит эту лекцию наизусть. Тогда ее, может быть, не накажут. От этой мысли почему-то закружилась голова, но девочка взяла себя в руки и продолжила писать, несмотря на головокружение, а мальчик сидел рядом и дышал. Староста девочек сидела на диване, с ужасом глядя на бледных первачков, одна из которых переписывала никому не нужную лекцию, а второй просто дышал. Видно было, что ему тяжело дышится, но почему это так, девушка не понимала.

Они же были в Больничном крыле, что же с ними там сделали? Что? Вот что никак не могла понять староста. Союзников у нее на факультете не было, а писать домой девушка просто опасалась, хотя и понимала, что, скорее всего, эти мальки не доживут до конца года. Но это Хогвартс, здесь помощи ждать неоткуда. За пять лет учебы староста поняла это очень хорошо.

Рональд Уизли получил указание заняться Лонгботтомом, потому что Героя скоро переназначат. Мама очень хорошо знала, как правильно, поэтому Рон отстал от парочки первокурсников, на которых смотреть иногда было страшно даже ему.

— Я дописала, — сообщила Гермиона. — Ты как?

— Все хорошо, — как мог тепло сообщил Гарри девочке. — У нас завтра урок с господином Смерть, которого зовут профессор Снейп. Ты, главное, сиди тихо-тихо, чтобы не привлечь его внимания, хорошо?

— Хорошо, а почему? — удивилась девочка, глядя мальчику в глаза.

— Потому что здесь нельзя, как в обычной школе, — объяснил Гарри. — Мне дядя рассказывал, в тюрьме нельзя, чтобы на тебя внимание обращали, а то накажут.

— За что? — поразилась Гермиона, преисполняясь благодарности к этому мальчику.

— Просто так, — пожал плечами Гарри. — Им нравится, когда кричат и плачут.

В голове мальчика причудливо сплелись рассказы о порядках в тюрьме и документальные фильмы о немецких концентрационных лагерях, полные воспоминаний узников.

* * *

Фраза Гарри о том, что «им нравится, когда кричат и плачут», полностью объяснила поведение профессора МакГонагалл. Теперь Гермионе было все понятно, так же, как и то, что наказания избежать не удастся. Нужно действительно сидеть тихо-тихо и молиться, чтобы не заметили, не обратили внимания, а если и спросили, то сразу же забыли. Решив с утра расспросить Гарри, Гермиона отправилась спать.

Ночь Гарри была сложной. Несмотря на то, что спальня находилась в башне, воздух был спертым, поэтому к утру дышать стало совсем сложно. Мальчик не плакал, хотя иногда хотелось, но он знал, что слезы всегда делают только хуже. Они делают хуже, когда наказывают, они делают хуже, когда нечем дышать, они делают хуже, когда остаешься наедине с собой. Поэтому он не плакал. Будь у него мама или папа, может быть, Гарри и научился бы плакать, но он никому не нужный сирота. Это не хорошо и не плохо, это просто так, и этого не изменить.

Утром мальчик с трудом поднялся. Почему-то вставать было очень сложно, голова кружилась, а по телу разливалась слабость. Но Гарри взял себя в руки, хоть и чуть не потерял сознание в душе. Наступал новый день, который будет не менее сложным, чем вчерашний. Еще надо будет защитить Гермиону от наказания. В то, что девочку попытаются подставить под наказание, мальчик верил, потому что знал, что таким, как профессора в этой школе, намного приятнее мучить девочек. Об этом по телевизору говорили.

Одевшись, он вышел в гостиную, увидев там Гермиону. Девочка читала книгу, вздрагивая, когда кто-то проходил рядом. Гарри подошел к девочке, поздоровавшись.

— Ну что, пойдем на завтрак? — спросил мальчик Гермиону, которая подняла на него красные от слез глаза. — Ты зачем плакала? Это бесполезно.

— Я знаю, — кивнула девочка. — Но просто нахлынуло все как-то. Девочка я…

— Здесь мы не дети, — вздохнул Гарри, вспоминая слово, которое говорили по телевизору. — Мы узники, странно даже, что в полосатые робы не переодели.

— Может, они играют в демократию? — Гермиона слышала что-то подобное по телевизору, но не помнила, в связи с чем.

— Наверное, — кивнул мальчик, погладив девочку по плечу. — Пойдем?

— Пойдем, — несмело улыбнулась она.

* * *

Завтрак прошел как обычно, разве что Гарри почувствовал головокружение, но справился. Ему надо было быть внимательным, чтобы Гермиона случайно не подставилась, ведь она так боится наказания. Значит, наказания в этой школе действительно очень страшные, раз вызывают панику. Гарри не задумывался о том, что это может быть; он просто наблюдал за профессорами и Гермионой, чтобы успеть в нужный момент. Почему-то мальчику было наплевать, что случится с ним в результате такого наказания. Важной вдруг стала Гермиона. Хотя она и не понимала этого.

По дороге в подземелья Гарри изо всех сил пытался сдержать рвущуюся из него панику, что ему вполне удавалось, а вот Гермиона мелко дрожала, поэтому Гарри остановил ее и объяснил:

— Нельзя показывать свой страх никому, этим ты привлекаешь внимание, — тихо сказал он девочке на ухо, на что та вдохнула-выдохнула и перестала дрожать, хотя взгляд был по-прежнему испуганным.

— Спасибо, — запнувшись, прошептала девочка, опершись о руку мальчика, который ей очень помог, ведь если бы не он, ее могли бы заметить, и тогда… Едва сдержавшись, чтобы снова не задрожать, девочка благодарно кивнула и пошла дальше на подгибающихся от страха ногах.

Гарри шел рядом с ней, иногда чуть притормаживая, чтобы вдохнуть. Дышать становилось все тяжелее. Из глубины сознания поднималась паника, но мальчик давил ее всеми силами, давил, полностью сосредоточившись на этом. Его даже бросило в пот на лестнице, но Гарри держался.

Они почти дошли до кабинета, когда Гарри увидел его. Судя по тому, как вел себя этот мальчик, как