В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком - Жан Беливо

Моя милая Люси! Такая цельная, и при этом вся как на ладони. В длинных паузах, которые будто знаками препинания размечали наш лихорадочный и слегка безумный диалог, я видел в ее глазах всю радугу человеческих эмоций. Ее вопросы были такими прямыми, в них было столько отчаяния… Временами казалось, будто она, чтобы не свалиться в ужасную пропасть, пытается уцепиться за обои на стене комнаты.

— Ты будешь возвращаться домой хотя бы иногда?

— Нет! Идея в том, чтобы я ушел и вернулся только тогда, когда пройду весь маршрут. Это будет лет через десять… Но ты, ты-то можешь приезжать со мной повидаться!

— Ты хочешь расстаться со мной?

— Ну что ты? Конечно же, нет! Я люблю тебя и больше всего на свете хочу продолжать быть вместе. Но сейчас мне необходимо уйти. Если тебе нужна свобода — я пойму. Решать тебе.

Именно сейчас, в эти несколько секунд, будут сыграны все ставки. Я вслепую сделал шаг в неизвестность. Могу вот-вот грохнуться в пропасть… Как вдруг, незаметно для самого себя, я ощутил твердую почву под ногами. Спустя минуту, которая показалась мне вечностью, она подняла на меня глаза.

— Ладно. Давай попробуем.

Мы бросились друг другу в объятья, и уже совсем скоро погрузились в детали моего плана. Я поделился с Люси своими записями, картами, планами, предварительными расчетами маршрутов. И вдруг она воскликнула: «Ты должен сделать это во имя мира во всем мире!» Моя дорогая Люси, мой великий миротворец! А я ведь думал только о том, чтобы сбежать из дома куда глаза глядят… Она же придумала моему побегу разумное объяснение.

Мой сын Томас-Эрик обнаружил нас — с зареванными лицами, красными глазами, всклокоченными волосами — разгоряченными и размахивающими руками над географическими картами, которые были хаотично разбросаны по столу между кофейными чашками. Я отчетливо помню то мгновение, когда в дверном проеме показался его силуэт, напоминавший о присущей всем двадцатилетним расхлябанности. Через плечо небрежно перекинуты ролики, связанные между собой шнурками.

— Вот, ухожу пешком в кругосветное путешествие. 18 августа выйду из дома, — я решил не пускаться в особенно сложные пояснения.

Сын звонко рассмеялся — так журчит весенний ручеек, — и этот звук принес моему сердцу желанное облегчение. Томас нашел только одно слово в ответ:

— Кру-у-у-то-о-о-о!

Каким бы невероятным это ни показалось, но к походу я подготовил только свое тело, на безупречную работу которого очень рассчитывал. И больше ни-че-го! Последующие три недели вплоть до самого старта превратились в круговерть нерешенных оргвопросов! Скромная зарплата Люси не позволила бы ей поддерживать меня, так что первым делом нужно было решить вопрос денег. После увольнения на моих счетах оставалось не очень много сбережений — порядка четырех тысяч долларов… Нужно было распределить их так, чтобы хватило на всю кругосветку. В тележку, которой я обзавелся — в сущности, простую трехколесную детскую коляску, — надо было впихнуть самое необходимое: спальник, консервный нож, кое-какую одежду и аптечку. Я даже не потрудился проверить свою палатку, купленную всего за пару дней до начала путешествия. А зачем нагружать себя плиткой? Не такой уж я гурман — обойдусь холодными консервами! Кроме того, полагал я, в дороге ко мне придет все, в чем буду нуждаться. А для того, чтобы обойти земной шар, не так уж много нужно: резиновые заплатки для колес, карманный фонарик… Пара ног, три колеса, решимость и, конечно, любовь. Запомните, пожалуйста, то, что я вам сейчас скажу: без любви я бы никогда не смог проделать этот путь.

В день отъезда сердце переполнялось чувствами. Я вспоминаю до сих пор, как мой отец с улыбкой воскликнул:

— Я бы и сам не прочь проделать нечто эдакое! Дерзай, сынок! Мама буквально повисла у меня на шее и со слезами твердила:

— Ну конечно же, ты должен идти, должен, должен!

А моя дочь Элиза-Джейн, которая была уже на третьем месяце беременности, с улыбкой произнесла:

— Беги, Форрест, беги![8]

В девять часов утра 18 августа 2000 года на углу улиц Вольф и Святой Екатерины, прямо под веселенькими гирляндами, украшавшими фасады этого уголка Гей-Виллидж, вокруг моей колясочки неспешно прохаживались около десятка моих знакомых. Люси, почему-то убежденная, что мое предстоящее приключение должно произвести неизгладимое впечатление на СМИ и спровоцировать по всей стране небывалый подъем общественного мнения, на восемь утра пригласила прессу. Но ни один журналист так и не явился. Изо всех сил выдавливая улыбку, мой отец энергично протянул мне синий пакетик. «Потом посмотришь», — добавил он. Элиза-Джейн плакала, Люси хранила молчание. Мы обнимались долго. Крепко. И я ушел.

Добравшись до середины моста, я заглянул в синий пакетик. Внутри лежала пачка банкнот — пятьсот долларов! — и упаковка сырных крошек[9]. Моих любимых…

Храни тебя Господь!

19 августа 2000 — 25 февраля 2001

США

Ничем не примечательный домик из красного кирпича теряется посреди сельских красот. Прямо передо мной простирается трасса 221, струной протянувшись через кукурузные поля и уходя вдаль, в полумрак лесов. Признаюсь, я ожидал, что пограничный пост, охраняющий интересы главной мировой сверхдержавы, будет смотреться внушительнее.

Ненадолго останавливаюсь, чтобы фломастером нарисовать на своей коляске человечка, вышагивающего вокруг глобуса, и подписываю внизу большими буквами: Walking around the world («Пешком вокруг света») — может, эта «инфографика» сама объяснит американским пограничникам причину моего удивительного путешествия. Меня слегка потряхивает, быть может, от пережитых утром неприятностей. Одна милая юная леди вчера позволила мне поставить палатку в ее садике, однако ночью домой вернулись ее супруг и отец и вышвырнули меня оттуда в пять часов утра. «Убирайся! Видали мы такое миротворчество!» — звучало вслед. Пожалуй, следует привыкнуть к тому, что многие будут относиться ко мне как к бродяге. По большому счету, как еще меня назвать? Ведь я тип, который днем где-то слоняется, а ночью дрыхнет под каким-нибудь мостом. От бродяги отличаюсь только одним: наличием цели. И моя цель на сегодня: пересечь границу.

В меру упитанный бородатый охранник делает мне знак рукой, приглашая подойти, с совершенно непроницаемым видом рассматривает мою коляску. Протягиваю ему свой черный блокнот, в котором, помимо прочего, находится официальное рекомендательное письмо от мэра Монреаля, составленное на английском языке и призванное облегчить мои перемещения. Пускаюсь в объяснения по-английски:

— Меня зовут Жан Беливо. Я из Монреаля. Я иду вокруг света пешком, направляюсь в Мексику, Южную Америку, затем в Южную Африку и…

Мой собеседник невозмутимо слушает эту историю, потом машет рукой: мол, проходи. Вот так запросто. И, едва я пересекаю разделительную черту, предлагает мне зайти в домик охраны и набрать там питьевой воды.

— Удачи тебе! Добро пожаловать в Штаты! И все.

Итак, я в Соединенных Штатах Америки — и попал сюда без особого труда. Если бы все границы в мире можно было пересекать так же легко, на земле появилось бы великое множество кругосветных путешественников! Чейзи, Кисвилль, Гудзон Фоле… Первые дни американской части моего путешествия пролетают как во сне. Дорогая Люси, убежденная, что, если пресса будет освещать мое путешествие, это гарантирует мне безопасность, из кожи вон лезет, чтобы заинтересовать журналистов. Несколько статей обо мне уже появились, и кое-где меня действительно принимают как долгожданного гостя. С порога домов меня приветствуют люди, машины сигналят.

— Ступай вперед, путник! Тебя ждет Нью-Йорк!

Я чувствую себя настоящей звездой. На городок опускается вечер, и радушные хозяева приглашают меня разделить с ними кров. Гостеприимство столь искреннее, что мне порой становится неловко от восторженных комментариев, которыми люди сопровождают мое путешествие. И вот на пятнадцатый день пути я восторженно вхожу в Нью-Йорк, уверенный, что сейчас Кофи Аннан пригласит меня в штаб-квартиру ООН на аудиенцию, а лучшие ток-шоу откроют для меня двери своих телестудий.

Размечтался!..

Я качу свою колясочку через Центральный парк, направляясь прямиком к зданию ООН. Каким же странным и наивным, должно быть, нашел меня тот славный парень, телеоператор, из жалости согласившийся поговорить! Еще бы: какой-то тип в шортах и свитере, с трехколесной тележкой, пытается окликнуть хоть кого-то из служащих, что с важным видом выходят из-за ограды в деловых костюмах и с дипломатами в руках.

— Что вы здесь делаете? — окликает меня телевизионщик.

— Странный вопрос… Я пришел поговорить с Кофи Аннаном, он у себя? Собеседник смотрит на мои голые волосатые ноги, ненадолго задерживается взглядом