Новенький - Фредерик Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце второй недели его вызвали на работу. Переоборудование фабрики заняло сравнительно мало времени. Фабрика Уолли и прежде работала с химикатами, так что, в отличие от какого-нибудь машиностроительного завода, здесь понадобились лишь незначительные изменения.
Теперь вместо целлулоидных безделушек фабрике предстояло выпускать очень нужное для войны вещество. Когда у работавших хватало времени, они называли его полным именем — тринитротолуол. А поскольку времени на оборонной фабрике, как всегда, было в обрез, вещество называли тремя буквами: ТНТ. Знакомая аббревиатура, не правда ли?
— Дарвет, а теперь пора?
— Пора!
Ближе к полудню Уолли Смит почувствовал себя как-то странно. С ним творилось что-то неладное. Не со здоровьем. С его разумом. Уолли не знал, что именно неладно с его разумом, только чувствовал, что дальше будет еще хуже.
К фабрике подходила железнодорожная ветка. В обеденный перерыв Уолли отправился на погрузочную платформу, решив перекусить там, а не в конторе. На путях стояло около дюжины товарных вагонов. Десять рабочих, невзирая на обеденный час, разгружали один из них. Мешки, которые они таскали, были наполнены чем-то тяжелым.
— Что там в мешках? — окликнул Уолли знакомого рабочего.
— Цемент всего-навсего. Будут делать несгораемые стены.
— A-а, — протянул Уолли. — И когда их начнут делать?
Рабочий скинул со спины мешок и грязной рукой отер потный лоб.
— Завтра. Знаешь, как это делается? — Парень усмехнулся. — Они сносят старую стену, строят опалубку и заливают ее цементом. Пока он твердеет, берутся за следующую. И так — все стены подряд и никаких тебе простоев.
— М-да, — отозвался Уолли. — Это столько цемента навезли?
— He-а, цемент только в одном вагоне. В остальных — сырье и химикалии. Черт побери, мне будет куда спокойнее, когда эту дребедень упрячут за прочные стены. А пока что… Знаешь, Уолли, если тут что-нибудь случится, это будет пострашнее, чем Черный Том[7] в прошлую войну. Вагоны набиты такими «дровишками», что огонь слижет подчистую нефтеперерабатывающий завод. Ты ведь знаешь, что за игрушка стоит по ту сторону железки?
— Знаю, — сказал Уолли. — Хотя у них там полно охраны и всяких мер секретности, но…
— Но порядка там — ни на грош, — докончил за него рабочий. — Естественно, нам спешно нужны оружие и боеприпасы, только какой идиот додумался поставить пороховую бочку рядом с бензиновой цистерной? Эта фабричонка — не то место, чтобы играться с тротильчиком. Тут до завода доплюнуть можно. А если завод взлетит на воздух вместе со всеми их мерами предосторожности, это потянет за собой столько…
Парень сощурился и поглядел на Уолли Смита.
— Что-то мы с тобой увязли в болтовне. Ты давай, за пределами фабрики языком-то не чеши про все это.
Уолли с очень серьезным видом кивнул.
Рабочий нагнулся было, чтобы подхватить мешок, потом выпрямился.
— Меры предосторожности, конечно, дело нужное. Но здесь хватит одного вшивого шпиона, и считай, что мы войну проиграли. Если ему повезет и он пролезет куда надо… здесь столько всякого горючего и хлопучего добра… Как говорят политики, это… поколеблет баланс сил на Тихоокеанском театре военных действий. Вот так-то, приятель.
— Представляю, сколько бы людей при этом погибло, — сказал Уолли.
— Кто их там считать будет? Ну, укокошит тысячу, велика важность! На Восточном фронте столько гибнет каждый день. Даже больше. Знаешь, Уолли… Черт меня раздери, не к добру я сегодня эту болтовню замесил.
Он взвалил мешок на плечи и зашагал к зданию фабрики.
Уолли в раздумье доел обед, смял бумагу, в которую тот был завернут, и запихнул в несгораемую металлическую урну. Он взглянул на часы: до конца перерыва оставалось еще десять минут. Уолли снова уселся на краю платформы.
Он знал, что ему нужно сделать. Уволиться с работы. Даже если существовала миллионная доля вероятности… Не было никакой миллионной доли! Его же вылечили. Вылечили, твердил он себе. Он — вполне нормальный человек. И очень нужный на оборонной фабрике, потому что делает хоть и скромную, но весьма ответственную работу.
А почему бы ему не позвонить тому психиатру, у которого он лечился в детстве? Доктор этот никуда не уехал. Позвонить ему, рассказать все начистоту и спросить совета. Если он скажет увольняться, тогда…
Уолли мог бы позвонить ему из отдела и договориться о вечерней встрече. Нет, из отдела лучше не звонить. Тогда можно из автомата в коридоре. Пятицентовик у него всяко найдется. Уолли точно помнил, что в кошельке у него лежал пятицентовик.
Он встал, полез в карман за кошельком. Там лежали четыре монетки по одному центу. Уолли оторопело глядел на блестящие кружочки. Каким чертом их занесло в его кошелек? И где его пятицентовик?
Уолли полез в другой карман, и у него заледенела рука.
Пальцы нащупали картонную книжечку, а в ней были… картонные спички. Боясь вздохнуть, Уолли водил пальцами по столь странному для его кармана предмету. Сомнений не оставалось: то действительно была книжечка картонных спичек, совершенно полная. Под нею лежала еще одна. Такие книжечки продавались по две штуки за цент. Вот и разгадка, куда подевался его пятицентовик и почему в кошельке лежат четыре монетки сдачи.
Но ведь он вообще не покупал и не носил с собой спичек. Не мог же он…
Или мог?
Уолли вспомнил, какая странность приключилась с ним утром по пути на работу. Тогда он не придал ей особого значения. Он шел себе на фабрику и вдруг… оказался на углу улиц Гранта и Уилера. А перекресток этот, надо сказать, лежал в стороне от его обычного пути, каким он всегда ходил на фабрику. Получалось, Уолли прошел целый квартал и даже не заметил, что идет в другую сторону.
По рассеянности — так он объяснил себе случившееся. Замечтался. Однако в квартале, куда он забрел, было полно магазинчиков. И в каждом продавались спички.
Конечно, можно замечтаться и незаметно уйти совсем не туда, куда надо. Но можно ли совершить покупку — причем весьма опасную покупку, зловещую покупку — и начисто забыть о ней?
А если он сумел бессознательно купить спички, где гарантия, что он бессознательно не чиркнет одну из них?
Надо убираться с фабрики, пока не поздно!
Быстрее, Уолли, пока ты еще осознаёшь, что делаешь, и пока еще можешь…
Он выхватил из кармана обе книжечки
