Любовь без права выбора - Елена Малиновская

Я улыбаюсь, слыша такой родной голос матери. Значит, пришло время наших посиделок, когда можно говорить обо всем на свете, обсудить последнюю прочитанную книгу или похихикать над соседским мальчишкой, который как-то незаметно из сорванца превратился в застенчивого высокого юношу. Он при встрече почему-то постоянно заливается краской смущения, будто забыл, как всего несколько лет назад при любом удобном случае дергал меня за косички. По дому уже ползет густой запах свежей выпечки — это Арта принесла в обеденный зал целую гору пышек. Окна распахнуты настежь, и в них вливается свежий воздух летнего вечера. Совсем недавно прошла гроза, поэтому пахнет мокрой листвой и травой. И я слышу смех Дирка. Радостный, взахлеб. Наверное, опять дурачится во дворе с приятелем. Строят крепость, в которой планируют обороняться от созданий бога-пасынка.

И вдруг — стук в дверь. Настойчивый, резкий. Сердце почему-то заходится болью от дурного предчувствия. Нет, нельзя открывать! Но я слышу шаги отца, который торопится спуститься по лестнице. Затем повелительные громкие слова, смысл которых ускользает от моего понимания. И — чернота дальше. Мой мир рухнул в тот пригожий летний вечер.

Я проснулась от собственного крика. Слишком страшным оказалось окончание сна. Ведь именно я первой обнаружила наших родителей. Обнявшись, они лежали на супружеской постели, приняв смертельную дозу синельника ядовитого. Быстрая и безболезненная смерть. Мои мать и отец… Они решили, что смерть будет наилучшим выходом в их ситуации. Но нас с братом взять с собой не пожелали. До сих пор не понимаю почему. Неужели они не осознавали, на какую участь обрекают нас? Увы, у меня не хватило решимости последовать их примеру, хотя я нашла достаточный запас яда на туалетном столике. Я просто не смогла бросить Дирка на произвол судьбы, а самой убить брата… Нет, у меня бы не поднялась рука. И целых полгода после этого мы пытались выжить. Да, пусть в нищете, но все же. Просто жить. Чувствовать солнце на своем лице, ветер в волосах. Разве это не счастье? А наесться можно и яблоками. В прошлый год их особенно много уродилось, и мы с братом часами бродили по окрестным лесам, выискивая наиболее сладкие дички. Но потом пришла зима…

— Тихо, тихо. — На мою руку, лежащую поверх одеяла, ласково опустилась чужая ладонь. — Ты что так кричишь? Кошмар приснился?

Я с трудом сфокусировала взгляд на той, кто попыталась меня утешить. Та самая женщина, которая выбивала половик на крыльце. Служанка? Дальняя родственница, принятая в дом из жалости? Неважно, впрочем.

— Сколько?

Голос по-прежнему отказывался служить мне, выдавая вместо нормальных звуков какое-то шипение.

— Ты спишь уже двое суток, — верно истолковала мой вопрос служанка. Помолчала немного и с явным осуждением произнесла: — Ты хоть понимаешь, что едва не замерзла насмерть? Нельзя же так!

Я не слушала ее. Дыхание перехватило от ужаса, когда я услышала, как долго проспала. Двое суток! Это же катастрофа! Получается…

— Мой брат… — прошептала я, и первая слезинка прочертила влажную дорожку по моей щеке, сорвавшись с ресницы.

— Да все в порядке с твоим братом. — Женщина вдруг рассмеялась и ободряюще потрепала меня по плечу. — Ты металась в бреду и все порывалась отправиться домой за братом. Бормотала что-то о Вечном страннике и печной задвижке. Не беспокойся, господин Гарольд позаботился о нем. Правда, ему пришлось знатно постараться. Страшно представить, сколько энергии он потратил! Потом сутки отсыпался. Сам только недавно встал.

— Хеда… — вдруг услышала я робкий голос от двери.

Повернула голову и увидела Дирка. Он стоял в просторной рубахе, доходившей ему до колен, бледный и такой исхудавший, что казалось, будто ключицы вот-вот прорвут кожу.

— Хеда, — повторил он и внезапно ринулся ко мне. Залез с ногами на кровать и изо всех сил прижался ко мне.

Я обняла брата, чуть слышно всхлипнув. Правда, теперь я плакала от счастья. Какую бы цену ни запросил за спасение Дирка виер Гарольд — я все сделаю! Даже продам душу богу-пасынку.

— Как это мило, — пробормотала служанка и встала, с улыбкой наблюдая за нами.

— Душераздирающая картина, — согласился с ней хрипловатый мужской голос.

Я вздрогнула от неожиданности и еще сильнее прижала к себе Дирка, словно опасалась, что в любой момент его могут отнять у меня. Затем посмотрела на нового визитера.

Теперь на пороге стоял сам господин некромант. Должно быть, он недавно встал с кровати, поскольку кутался в роскошный парчовый халат, а его встрепанные темные волосы еще нуждались в расческе.

— Я сам сейчас расплачусь от умиления, — проговорил виер с нескрываемым сарказмом. — Брат и сестра счастливо избежали встречи с Вечным странником. А все благодаря мне! Поражаюсь собственному благородству и милосердию.

Я украдкой поежилась. Как-то странно прозвучала последняя фраза. Словно виер Гарольд ставил мне в укор все произошедшее.

— Когда намилуешься с братом, жду тебя в своем кабинете, — холодно сказал некромант, продолжая с искренним интересом меня разглядывать. — Там обсудим, как и чем ты мне заплатишь за мои старания.

После чего развернулся с явным намерением уйти. Но вдруг замешкался и неохотно обронил, обращаясь к служанке, которая еще была в комнате:

— И, Найра, накорми их, что ли. Что один, что вторая — одни мослы торчат.

Стоило заметить, Найра хорошо знала свои обязанности. Она не только от души накормила меня и Дирка горячим сытным завтраком, а скорее — обедом, поскольку день уже перевалил за полдень, но и нагрела на кухонной плите несколько ведер воды. Не передать словами, с каким наслаждением я вымыла волосы, а затем долго терла тело мочалкой. Эх, а ведь когда-то я принимала ванны каждый день, благо, что в нашем доме было установлено специальное огненное заклинание, позволяющее иметь столько горячей воды, сколько душа пожелает.

Потом я искупала Дирка, в очередной раз ужаснувшись тому, как сильно он исхудал за время болезни. Огненная лихорадка словно выпила из него все соки, оставив одни кости, туго обтянутые кожей.

Найра даже притащила нам откуда-то одежду. Правда, что штаны, что рубаха оказались слишком велики для Дирка. Брюки пришлось подвязать под мышками, а рукава закатать более чем наполовину. Зато платье, которое служанка приготовила для меня, было впору. Темно-синее, шерстяное, оно село точно по фигуре, выгодно подчеркнув цвет моих глаз.

— Красавица! — не удержавшись, восхищенно цокнула языком Найра. Но почти сразу смутилась и стыдливо отвела взгляд.