Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, улыбаясь сквозь слезы, она спустилась на проезжую дорогу. Этой морозной, снежной ночью в душе у Клер родились глубокое сочувствие ко всем обездоленным и потребность бороться с несправедливостью. Девушка, которая торопливым шагом устремилась к дому Базиля Дрюжона, бывшего школьного учителя, была уже не та бестрепетная и жизнелюбивая Клер, которая час назад выбежала из дома, хлопнув дверью. Юбка у нее была в крови, а душа постигла величайшую тайну: счастье и беззаботность, увы, недостижимы.
* * *
Закинув ноги на табурет, Базиль Дрюжон курил трубку. Он любил такие вечера: сидишь себе у огня, приятно согревающего ноги и лицо, в клубах табачного дыма, и смотришь, как он спиралью поднимается вверх. Но сегодня отдых не задался. Положив седовласую голову на спинку единственного кресла, он ворчал себе под нос при каждом звуке выстрела, раздиравшего тишину долины.
Мсье Дрюжон был худощав, и его тонкие бесцветные губы под аккуратными усиками наводили на мысль, что их обладатель — человек мелочный, узких взглядов. Но стоило ему улыбнуться, и полный нежности взгляд золотисто-карих глаз опровергал это впечатление.
— Чертовы буржуа! Эти Жиро пуль не считают! Невежи, которые наверняка не читали «Смерть волка» де Виньи…
И, смежив веки, он продекламировал вполголоса:
И, не желая знать, за что и кем изранен,
Глаза свои закрыл безмолвен, бездыханен[6].
Преподавание арифметики и литературы — не единственное, что увлекало его в жизни. Базиль Дрюжон в свое время был коммунаром, с первых дней приветствовал становление Третьей французской республики. В 1870 году, бросив все, он отправился в Париж и сражался бок о бок с Луизой Мишель[7] и ее сторонниками. Из этого приключения, стоившего ему учительской должности, он вынес массу трагических воспоминаний и постоянную боль в плече после тяжелого ранения. На момент приезда в долину О-Клер и знакомства с Коленом Руа, бумажных дел мастером и владельцем Пастушьей мельницы, мсье Дрюжону было уже за пятьдесят, и он искал спокойное место, где можно было бы поселиться. Отец Клер очень дешево сдал ему домик на отшибе, где он с тех пор и жил. Река и окрестности давали ему все необходимое. Базиль ловил форель и лягушек, выращивал картофель и брюкву. На деньги, полученные от продажи овощей, покупал себе табак и хлеб. Еще писал за неграмотных соседей письма — в глубинке очень востребованная услуга.
Мсье Дрюжон как раз размышлял, что посадит весной, когда в ставню постучали.
— Базиль, это я, Клер! Пожалуйста, открой!
— Вот так новость! — буркнул он себе под нос. — На мельнице случилась беда, иначе девочка не пришла бы так поздно!
Он знал Клер с пятилетнего возраста, и хоть прошло больше десяти лет, все еще считал ее ребенком и придумывал для нее массу ласкательных прозвищ.
Клер, тяжело дыша, вбежала в дом. Базиль закрыл за нею дверь на засов.
— Уж не сам ли дьявол за тобой гнался, моя крошка? Кто-то заболел? Бертий? Мадам Руа?
— Нет. Вот, посмотри! — пробормотала девушка, показывая ему волчонка. — Базиль, ты не поверишь! Руку даю на отсечение: этот малыш — дитя любви нашего Моиза и волчицы! Видишь, у него на лбу белое пятно и на животе тоже. Только Моиза больше нет…
— Угомонись, девочка, и все мне расскажи. Выводы сделаем после. Ты вся дрожишь!
Меньшего от своего друга Клер и не ждала. Он не станет кричать, взывать к Господу и всем святым на небесах. Базиль руководствуется логикой.
— Сейчас налью тебе чего-нибудь согреться, — продолжал хозяин дома.
Девушка наблюдала за ним с чувством облегчения. Прихрамывая, Базиль подошел к серванту, взял два стакана и бутылку.
— Так что стряслось? — спросил он.
Клер, у которой щеки разрумянились от алкоголя, стала рассказывать. Базиль не перебивал, только кивал и потирал подбородок.
— Дурак набитый этот твой Фредерик! — все-таки не сдержался он, когда девушка, всхлипывая, заговорила о смерти собаки. — Мое мнение — он действительно решил, что Моиз взбесился. Это страшная болезнь, девочка. Тот, кого покусал бешеный зверь, сам становится хуже зверя. Кричит, изо рта идет пена… Я слышал историю про мужчину и ребенка, на которых напал волк. Малыш умер, а несчастный парень заболел, и соседи решили, что он внезапно спятил. Заперли его в собственном доме, заколотили досками окна. И в конце концов, чтобы он не мучился, задушили между двумя матрасами. Великий Пастер создал вакцину против бешенства. Но нужно успеть вовремя сделать укол.
— Уверяю тебя, у Моиза не было бешенства! — заупрямилась Клер, взволнованная словами друга. — Я ненавижу младшего Жиро, я так ему и сказала! Раньше я думала, что он джентльмен, а оказалось — грубая скотина!
Базиль даже удивился такой горячности.
— Джентльмены любят убивать. Твой Фредерик не пропускает ни одной псовой охоты, устраиваемой его отцом. Рассказывают, что в лесу Монтиньяк он одним ударом ножа убил оленя-семилетку.
Клер опустила глаза. Она не раз имела возможность любоваться Фредериком в красной куртке и белых штанах, с новеньким охотничьим рогом за плечом.
— Признайся, этим летом он тебе даже очень нравился, — продолжал Базиль. — Ты мне уши прожужжала, расписывая Жиро-младшего, и какой он ловкий наездник. И после бала в мэрии, 14 июля прошлого года, расстроилась, что он не пригласил тебя на танец.
— Ну и пусть! Теперь я его ненавижу! Он убил моего Моиза. Убил ни за что!
Девушке снова хотелось плакать. Еще бы ей не помнить тот бал! Она была в новом платье с кружевной манишкой, которое, просиживая ночи без сна, ей сшила бабушка. И с восхищением взирала на Фредерика, приглашавшего на танец местных девушек — но не ее. Он часто смотрел в ее сторону, но так и не подошел. Клер осталась бы подольше, но кузина попросилась домой. Бертий было грустно смотреть на кружащиеся в танце пары, и дома она еще полночи плакала. Клер, преисполненная искреннего сочувствия, не могла ее успокоить.
Волчонок повел носом в сторону стола.
— Что ты собираешься делать с этим полукровкой? — спросил бывший школьный учитель. — Не кривись, он полукровка и есть. Зимой 1870-го мне довелось видеть волков, и у этих зверюг белых пятен на шее не бывает. Ну и невесту нашел себе Моиз на старости лет — волчицу! Разумнее было
