Дзэн самурая - Алексей Маслов

Поэтому флот Тайра проиграл морское сражение против Минамото, а восьмилетний наследник-император, как то предписывал ритуал, покончил жизнь самоубийством, бросившись в бушующие морские волны. Род Тайра сходит с подмостков истории, чтобы навсегда остаться в умах самураев символом мимолётности славы и величия в этом мире.

Новые правители Японии были истинными воинами, людьми, вся жизнь которых прошла либо в сражениях, либо в подготовке к ним, что и предопределило развитие страны на ближайшие полтораста лет, которые стали именоваться периодом Камакура (1185–1333 гг.).

Теперь развитие культуры и социальной жизни проходило под знаком самурайства. Новые военные правители Японии перенесли столицу в Камакуру — в то время небольшой провинциальный город на востоке Японии. Отсюда правил страной Минамото Ёритомо, всячески стремясь оградить своих воинов от разлагающей обстановки императорской столицы Киото.

Минамото создал такую систему, что благосостояние самурая находилось в прямой зависимости от уровня его воинской подготовки. Каждый умелый воин мог рассчитывать на получение земельного надела, причём надел был тем больше, чем выше мастерство воина.

Военное дело постепенно превращалось в профессию; появилось осознание того, что каждый удачный взмах мечом или бросок копья может принести небольшие, но стабильные деньги, а точнее — несколько мер риса в год. Положение самураев Минамото было ещё выгоднее — они имели земельные наделы и готовы были идти за своим господином в огонь и в воду.

Со времени прихода к власти сёгуна Минамото Ёритомо Японией стали управлять наследственные сёгунские династии. Правда, абсолютного наследования никогда не получалось: самурайские кланы постоянно враждовали между собой, и нередко титул сёгуна получали не по наследству, а в результате войн или коварных убийств, совершённых лазутчиками — ниндзя. Их искусство «тайного поединка» как нельзя лучше вписалось в эпоху.

Хотя Минамото Ёритомо и объявил себя верховным военным правителем Японии, в то время он ещё не обладал всей полнотой власти в стране — власть принадлежала правящему императорскому дому. Значительно позже император станет лишь формальным лидером страны. Пока же сёгун был просто «первым из равных» — наиболее авторитетным воином и военачальником, не более того. Вокруг сёгуна формировался его штаб, который впоследствии стал выполнять функции правительства, — бакуфу. Личное мастерство в бою здесь нередко играло едва ли не решающую роль. Первоначально понятие «бакуфу» означало всего лишь временную полевую ставку сёгуна, где находились его полководцы и советники. Но чем более усиливалась роль самураев в жизни страны, тем больше функции бакуфу начинали напоминать функции правительства.

Земли побеждённых противников Минамото были розданы его самураям, что в одночасье сделало простых воинов довольно состоятельными людьми. Однако далеко не все они умели обращаться с землёй, десятилетия сражений и походов уже отучили их от повседневной крестьянской работы, а зачастую они вообще считали её «низменным занятием». В этом состояла одна из причин будущего разорения бесстрашных воинов. В конце концов система кормления самураев с земли потерпела крах. Им стали назначать содержание, измеряемое в особых мерах риса (коку) в год. Такая система «самурайских дотаций» просуществовала вплоть до начала ХХ в.

Минамото Ёритомо (1147–1199), крупный военный лидер, разбивший клан Тайра, стал основоположником института сёгунов в Японии. Именно ему первому император присвоил титул «эйтан сёгун» — «Великий военачальник, что грозит варварам». (2-я пол. XIII в.)

После смерти Ёритомо реальная власть отнюдь не возвратилась к императору, а продолжала оставаться в руках клана Ходзё, родственного императрице. В 1205 г. был основан институт регентства, в соответствии с которым император оставался не более чем номинальным правителем Японии, подчинённым самурайскому клану. Эти события позволили ряду исследователей заметить, что сформировался особый, непрямой, скрытый тип правления, оказавшийся весьма характерным для Японии, например, когда император, уходя в монахи, продолжал активно управлять страной [144].

Воинскому мастерству нового объединённого самурайства и его боевому духу, как никогда сильному в период Камакура, суждено было подвергнуться серьёзному испытанию, которое японские воины с честью выдержали. Этим испытанием стали в 1281 г. походы монголов, которые после успешного завоевания Китая и воцарения там монгольской династии Юань решили захватить и Японские острова. На операцию были брошены силы двух армий. Первая в составе почти 50 тыс. монгольских и корейских воинов должна была переправиться из Кореи, другая в 100 тыс. китайцев двинулась с территории Южного Китая. Таким образом Япония должна была оказаться в клещах. Сначала операции сопутствовал успех, армии удачно высадились в заливе Хаката на острове Кюсю, без труда сломив не очень упорное сопротивление японцев. Но дальше положение удивительным образом начало меняться.

Используя лазутчиков-синоби (т. е. ниндзя), японские войска оказались в курсе практически всех планов захватчиков. К тому же на помощь японцам пришла сама природа — сильный шторм разметал монгольский флот, посеяв панику. Самураи же, не дав нападавшим возможности оправиться от нежданного удара, ринулись в наступление. В течение пятидесяти дней японцы очистили свою территорию, причём потери противника были чудовищны: по некоторым сведениям, они составили почти 4/5 монголо-корейско-китайских сил, хотя это может быть и преувеличением. Так или иначе, могучий отпор со стороны самураев остался в памяти народов сопредельных с Японией стран. Больше на самостоятельность Японских островов не покушался никто.

Хотя самураи происходили из неаристократической среды, уже в ранний период своего правления они стали уделять внимание искусству. Сам Минамото Ёритомо тратил немалые суммы на реставрацию храмов и синтоистских кумирен, разрушенных во время грандиозных сражений конца периода Хэйан. И всё же приход самураев к власти был значительным шагом назад в области культуры (ср. периоды Нара и Хэйан).

Самураями назывались совершенно разные люди: богатые и бедные, благородные воины и наёмные убийцы, люди, которые привыкли лишь командовать, и те, кто мог лишь подчиняться. Объединяло их одно — все они так или иначе были связаны с военным делом. Единство внутри «военного начала» (бу), на первых порах противостоявшего в их сознании «гражданскому началу» (бун), было скорее символическим, нежели реальным, — слишком разными были эти люди по своему достатку и статусу. Но уже сама приобщённость к чему-то, что недоступно обычному человеку, сформировала у самураев особые психологию и стиль жизни, которые они сохранили даже после того, как в результате реформ Мэйдзи в конце ХIХ в. все привилегии у самураев были отобраны.

Начиная с ХVI в. не было такой области жизни, которой бы не коснулась самурайская культура, хотя сама каста воинов составляла в Японии к ХVII в. немногим более 10 % от всего населения — приблизительно 2 млн. человек, включая членов семей [27]. Для сравнения укажем, что крестьяне во времена токугавского сёгуната (XVII в.) составляли 80–87 % [4]. Именно эти 10 % и сформировали всю средневековую цивилизацию Японии.

Самурайство никогда не было единым. И тем не менее все самураи по своему общественному положению стояли выше любого горожанина и тем более крестьянина. Долгими веками формировалась сложная самурайская иерархия, пока не достигла своего завершения к ХVII в., когда к власти в Японии пришёл сёгунский дом Токугава.

На высшей ступени самурайской иерархической лестницы находился сам сёгун со своей семьёй. По сути он был богатейшим землевладельцем и командующим крупнейшей армией, хотя под началом других высших самураев также находились немалые вооружённые отряды. Сёгуны рода Токугава с ХVII в. владели от 13 до 28 % всего дохода страны, и никто не мог соперничать с ними в богатстве. Только благодаря колоссальному состоянию и можно было поставить под своё начало большое количество воинов.

Сёгун принадлежал к высшему самурайскому слою, который назывался даймё — дословно «большие имена». Считается, что понятие «имя» (мё) в этом слове происходит от понятия мёдэн — «именные поля», т. е. наследственные владения.

Сам высший слой даймё никогда не был однороден. Наибольшей властью располагали три ветви фамилии Токугава — госанкэ, или санкэ, которые именовались по их владениям: Кии, Овари и Мито.

Именно из этих трёх кланов мог быть выбран сёгун, если прежний не оставил прямых наследников. Эти три фамилии имели свои замки, большие земельные наделы, вооружённые отряды, являясь фактически удельными князьями. Остальные же категории даймё таких возможностей были лишены. Например, представителям трёх других ветвей семьи Токугава — Таясу, Хитоцубаси и Симидзу — приходилось постоянно жить в столице сёгуната Эдо и нести службу в государственных структурах.