Невеста для Зверя (СИ) - Волгина Марианна

– И у меня практика!

– Ничего, – отец, наконец, смотрит на меня, как всегда, тяжело и словно с неохотой.

Он никогда не хвалил меня, не говорил лишнего, даже просто по голове не гладил. Все это потому, что я родилась девочкой, и у мамы после меня так и не получилось больше забеременеть… Я знаю, что отец винил в этом меня, так же, как и в постоянных маминых болезнях. Словно я – гуль, вытянувший жизненные силы из мамы… Это было обидно, особенно в детстве, но сейчас ничего, кроме легкого почтения, я к нему не испытываю. Он – мой отец, я должна его уважать и почитать. Я уважаю и почитаю. Но не люблю.

– Но как же…

– Сдашь потом, – давит он голосом, хмурясь на мои возражения.

– Но можно же перенести вылет…

– Замолчи! – он неожиданно бьет ладонью по столу так, что чашки подпрыгивают, а одна даже падает, – неблагодарная! Мы потратили деньги на билеты, сказали тете Аише, чтоб отправила за тобой Рустама, своего сына, прямо в аэропорт! Обрадовали мою маму, они все тебя ждут, комнату приготовили, радуются скорой встрече! А ты тут торгуешься? Про какую-то практику рассказываешь? Как тебе не стыдно!

Я молчу, понимая, что и так разозлила отца, и он теперь не скоро угомонится.

А еще понимая, что никуда не денусь послезавтра. Полечу на родину в гости к бабушке Ани.

Я ее не видела уже лет десять, в последний раз мы приезжали в родной город очень давно. И я не особенно запомнила эту поездку. Что-то смутное про стайку веселых братьев и сестер, с которыми гоняла по узким улочкам на велосипедах и ела сорванные с веток немытые абрикосы…

На взрослых я тогда, по понятым причинам, внимания не обращала, как и они на меня, впрочем.

Встреть я сейчас бабушку Ани, могу и не узнать… И уж тем более всех своих теть, дядь, братьев и сестер… То есть, поеду я к практически незнакомым людям, о которых мало что помню и знаю.

Папа и мама сделали роскошный подарок, ничего не скажешь…

И отказаться я не могу.

Отказ, когда отец в таком настроении, будет сродни предательству. Меня просто накажут. Запрут дома, лишив возможности учиться и хотя бы гулять с Лаурой…

Конечно, я могу взбрыкнуть и прямо сейчас уйти из дома. Но куда? Ни денег, ни работы… Ничего.

– Я очень рада подарку, папа, – склоняю я голову, – просто растерялась… Не смогла сразу осознать…

– Глупая ты девчонка, – уже успокаиваясь, миролюбиво отвечает отец, опять беря в руки кружку, – впрочем, что взять с женщины…

Дальше разговор не идет, я, торопливо еще раз поблагодарив маму и папу, бегу к себе в комнату и там, наконец, даю волю слезам.

Неожиданное путешествие выбивает из колеи, рушит планы, поселяет беспокойство и настороженность в мои мысли.

Почему-то мне страшно.

Не хочу ехать, совсем не хочу!

Родственники

– Сестра, ничего себе, ты выросла!

Высокий улыбчивый здоровяк, в котором просто невозможно узнать мелкого, вечно замурзанного Рустама из моих смутных воспоминаний, мягко обнимает меня, целует в обе щеки, немного отступает и цокает восхищенно языком.

– Красивая, глаза слепит!

– Ну хватит, – смущаюсь я, улыбаясь от такой радостной встречи.

Чувствую, как внутри постепенно разжимается сжатая пружина страха и напряжения. Все хорошо. Это – моя родина. Это – моя семья.

– Как долетела? – он мягко направляет меня к выходу из аэропорта.

– Мои вещи?..

– Их захватят, давай талончик, – командует он, я передаю ему талон, и рядом возникает какой-то парень, улыбается, стреляет в меня любопытным взглядом, берет талон и уходит.

Ничего себе…

– Это служащий аэропорта?

– Что? Нет, это мой водитель, – рассеянно отвечает Рустам и настойчиво провожает меня к выходу, – ну так рассказывай, как долетела? Все хорошо?

– Да, конечно, – подхватываю я ничего не значащий вежливый разговор, – все было замечательно. Уши только немного заложило при посадке…

– Ничего, сейчас прокатимся с ветерком, все пройдет, – смеется опять Рустам.

Я смотрю на него, удивляясь, как время может поменять человека. Был такой худой черноволосый мальчик, а сейчас – роскошный бородатый мужчина, вальяжный красавец… А ведь он старше меня всего года на два? Значит, ему только двадцать, максимум двадцать один… И машина у него с водителем… Откуда?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я хочу задать все эти вопросы, но почему-то стесняюсь. Все же, у меня не очень большой опыт даже разговора непринужденного с мужчинами, а уж тем более умения вести грамотную беседу.

Мы выходим из здания аэропорта и садимся в шикарный черный внедорожник известной в Европе марки. Я знаю, что он стоит очень дорого. Откуда такие деньги? Отец никогда не говорил, что его семья богата. Да и не помню я этого с прошлого моего приезда… Хотя, тогда меня такие вещи и не интересовали…

– Красивая машина, – начинаю я опять разговор, уже удобно расположившись на мягком заднем сиденье.

Рустам садится рядом, открывает бар, предлагает мне воду, перекусить.

– Да, хорошая, – отвечает он довольно и проводит ладонью по обшивке, так, словно кошку любимую гладит.

– Дорогая? – рискую я задать не очень корректный вопрос, но Рустам с удовольствием подхватывает и начинает подробно расписывать характеристики машины. В эти мгновения ясно видно, что он – еще совсем молодой парень.

Просто мои земляки очень быстро взрослеют и становятся похожими на серьезных мужчин.

Это в Европе некоторые сорокалетние мужчины выглядят на восемнадцать-двадцать лет. А здесь такого не бывает. Южное солнце, горячая кровь… Все немного по-другому.

Мне и самой, наверно, не дашь мои восемнадцать. Невысокая, но уже вполне оформившаяся. Так, по крайней мере, мама говорила, покупая мне нижнее белье в торговом центре.

Я внимательно слушаю подробный рассказ про машину, улыбаюсь скромно, киваю. В целом, вспоминаю, как вела себя обычно мама при гостях, когда отец позволял ей сесть за стол.

Наверно, здесь тоже так принято, надо соответствовать. В конце концов, если бабушка Ани будет мной довольна и скажет об этом папе, то, вполне возможно, к моему решению жить отдельно затем отнесутся более благосклонно?

Если я буду хорошей и послушной девочкой, да?

– Ну а ты как? Я слышал, учишься на врача? – неожиданно прерывает хвалебную песнь машине Рустам.

Я немного теряюсь от резкой смены темы и пару секунд не могу придумать, что сказать. Я – врач? Почему?

– Нет, – поправляю я брата, – я учусь на психологическом факультете.

– Но психолог – это же тот, что головы лечит, да?

– Да, но…

– Ну, значит, врач!

– Нет, скорее, учитель…

– Учитель – тоже хорошо, – кивает удовлетворенно брат, – это хорошая, правильная профессия. Женщина должна уметь учить детей.

– Ну…

Я чуть-чуть торможу, думая, стоит ли Рустаму рассказывать о разнице между психологом и психотерапевтом, или психологом и учителем, и решаю, что не стоит углубляться в тему. На моей родине всегда ценились врачи и учителя. Эта профессия считалась правильной, достойной даже для женщины. Собственно, потому папа и не стал особенно сильно запрещать мне обучение.

– Твоя сестра Алия тоже хочет быть учительницей, – говорит Рустам, – правда, скорее всего, не получится…

– Почему?

– Замуж выходит этим летом, там дети пойдут, не до учебы.

– Но постой… – я лихорадочно припоминаю возраст моей двоюродной сестры, – она же… Ей же год еще в школе учиться!

– Ну, доучится. Если муж позволит. А нет, так и не надо.

– Но как же… Ей только…

– Разрешение родителей есть, все по закону.

– О…

– Да, жених из хорошей семьи, чего ждать? Наши прабабушки еще раньше замуж выходили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Да, – хочется добавить мне с неизвестно откуда взявшейся язвительностью, – а еще они в поле рожали. И детей хоронили через одного».

Но я мудро молчу, искренне радуясь, что живу в Европе, и у меня совсем другое будущее.

К тому же, откуда я знаю, может Алия рада замужеству. И любит своего будущего мужа. Сейчас все-таки не Средневековье…