Волшебники Маджипура - Роберт Силверберг

- А почему же добрый Корсибар возражает против начала Игр? - спросил Дантирия Самбайл, все так же обращаясь исключительно к короналю. - Я-то был уверен, что он больше всех обрадуется им. - В обманчиво поэтических глазах внезапно вспыхнул ядовитый огонек. - А не в том ли все дело, что предложение исходит от принца Престимиона?

Даже лорд Конфалюм на мгновение онемел от смелости этого замечания.

Что и говорить, в последнее время между Корсибаром и Престимионом возникла глубоко скрытая, невысказанная неприязнь. Корсибар был единственным сыном короналя, обладал врожденным благородством и повсюду пользовался уважением и любовью. Однако древняя традиция запрещала ему наследовать трон отца. Престимион был гораздо ниже по происхождению и не отличался столь притягательной внешностью, но, по всей вероятности, нынешний корональ намеревался назвать его своим преемником. Кое-кто втайне сожалел о конституционных нормах, которые не дозволяли Корсибару занять трон короналя сразу же после того, как отец освободит его, однако вслух об этом не говорилось, особенно в присутствии самих Корсибара и Престимиона. И уж, конечно, ни словом, ни намеком об этом ни разу не обмолвился лорд Конфалюм.

- Можно ли мне сказать, мой лорд? - негромко произнес Престимион, хранивший молчание с того момента, как вошел в зал.

Конфалюм в рассеянности лениво махнул рукой, давая согласие.

Изящно сложенный, невысокого роста принц обладал, однако, неординарной физической силой. Его тускло-золотистые волосы против моды того времени были коротко острижены, а глаза яркого зеленовато-голубого цвета смотрели остро и пристально. Они казались слишком близко посаженными - возможно, виной тому залегшие под ними глубокие тени. На бледном и узком лице слабо выделялись тонкие губы.

Из-за своего маленького роста Престимион едва ли был заметной фигурой в собрании принцев Замковой горы. Но этот недостаток он с лихвой восполнял проворством, силой мышц, врожденной проницательностью и энергией. Ни в детстве, ни даже потом, когда он стал уже молодым мужчиной, никто не рискнул бы предсказать ему выдающееся будущее, и тем не менее постепенно, особенно в последние годы, он выдвинулся на самые первые позиции при дворе короналя. К настоящему времени всем обитателям Замка и его окрестностей Престимион был известен как избранник короналя, хотя информация эта была, конечно, неофициальной, ибо, пока жив понтифекс, лорд Конфалюм не имел права формально назвать своего преемника.

Принц холодным кивком подтвердил, что заметил разрешение короналя говорить. Бестактные, если не скандально провокационные, слова его родственника из Ни-мойи, казалось, вовсе не задели Престимиона. Но, глядя со стороны, можно было подумать, что его вообще мало что задевает. Он всегда производил впечатление человека крайне рассудочного и вроде бы не предпринимал никаких действий без серьезного обдумывания и расчета. Даже в моменты импульсивных вспышек Престимиона - а такие случались нередко - у тех, кто был их свидетелем, частенько возникали подозрения, что эти эмоциональные взрывы тоже соответствующим образом подготовлены.

Спокойно улыбнувшись Корсибару, затем прокуратору, Престимион, не обращаясь ни к кому конкретно, заговорил:

- Что в конечном счете мы празднуем в ходе Игр, которые традиционно устраиваются по случаю смерти понтифекса? Да, несомненно, завершение жизни великого монарха. Но также и начало нового правления, переход выдающегося короналя на еще более высокий уровень власти - к понтифексату - и выбор одного из принцев царства в качестве всемирного правителя-венценосца. Один цикл завершается, другой начинается. Поэтому Игры должны иметь двойную цель: приветствовать вступление на соответствующие престолы новых монархов, да, но также и почтить того, кто оставляет нас. И потому я считаю вполне допустимым, достойным и естественным начать Игры при живом Пранкипине. Поступая так, мы словно перебрасываем мост между старым и новым правлением.

Он умолк, и в зале воцарилась тишина, которая, правда, почти сразу же была нарушена громкими рукоплесканиями. Конечно же, это Дантирия Самбайл.

- Браво, кузен Малдемар! Браво! Блестящая аргументация! Я голосую за немедленное начало Игр! А что может сказать на это придирчивый Корсибар?

Корсибар, в темных глазах которого тлел лишь частично подавленный гнев, раздраженно взглянул на прокуратора.

- Я с удовольствием начну Игры сегодня же, если так решит большинство, - ответил он напряженным голосом. - И ничего против них не имею. Я лишь поднял вопрос об уместности такого поступка. О непристойной поспешности, если хотите.

- И на этот вопрос блестяще ответил принц Престимион, - сказал герцог Олджеббин Стойензарский. - Да будет так. Я предлагаю изменить формулировку, мой лорд, и объявить Игры обитателей Лабиринта не похоронными, но Играми, проводимыми в честь нашего возлюбленного понтифекса.

- Согласен, - ответил Корсибар.

- Есть ли у кого-нибудь возражения? - обратился к присутствующим лорд Конфалюм. - Нет? Отлично. Быть по сему. Что ж, господа, начинайте готовиться к тому, что мы назовем Понтифексальными играми. Древними и традиционными Понтифексальными играми. Во имя Божества, кому же придет в голову, что ничего подобного прежде не бывало? С тех пор как почил предыдущий понтифекс, минуло сорок с лишним лет, и сейчас едва ли кто-нибудь вспомнит, как на самом деле все должно происходить. Ну, а даже если и вспомнит, вряд ли посмеет высказаться - не так ли? - Корональ широко улыбнулся и обвел взглядом по очереди всех присутствовавших в зале; лишь когда он дошел до Дантирии Самбайла, тепла в его улыбке несколько поубавилось. Затем он повернулся, собираясь уйти, и все расступились, освобождая ему проход к двери. Уже на пороге Конфалюм обернулся к сыну: - Корсибар, если не возражаешь, я желал бы видеть тебя через десять минут в моих покоях.

2

Сообщения о критическом состоянии здоровья понтифекса разлетелись по необъятным просторам Маджипура, от города к городу, от берега до берега - от Пятидесяти Городов Замковой горы по всему широко раскинувшемуся Алханроэлю, через Внутреннее море к Острову Сна, откуда возлюбленная Повелительница Снов рассылала повсюду свои умиротворяющие сновидения, дальше на запад, в гигантские города Зимроэля, вниз, в жаркую зону и раскаленные сухие пустыни южного континента - Сувраэля. "Понтифекс умирает! Понтифекс умирает!" И вряд ли среди неисчислимых миллиардов обитателей Маджипура нашелся хоть один, кто вовсе не испытывал беспокойства, думая о последствиях этой кончины. Ведь считанные единицы способны были припомнить то время, когда Пранкипин еще не занимал один из двух тронов Маджипура. И кто знает, в какую сторону изменится жизнь, когда его не станет?