Расходный материал флота. Миноносцы СССР и России - Алексей Соколов

Водоизмещение: стандартное — 2105 т, нормальное — 2355 т, полное — 2425 т. Размеры: длина — 114 м, ширина — 11,65 м, осадка — 3,53 м, высота борта — 6,55 м. Вооружение: 2x2 130-мм универсальных палубно-башенных установки; 4x2 — 40-мм стабилизированных автомата; 2x4- 23-мм автомата; 2x4- 533-мм ТА; 50 больших глубинных бомб. Мощность главных механизмов 43 000 л.с. Скорость максимального хода 34 уз. Дальность плавания 4000 миль 14-уз ходом и 3000 миль 18-уз ходом.

Управление кораблестроения ВМФ отклонило этот проект, мотивируя это слишком большим водоизмещением при практически прежнем вооружении, а скорее всего из-за того, что не хотелось останавливать идущие в серийной постройке эсминцы пр. 30, дабы не перестраивать производство.

А главное было в том, что руководство ВМФ, вдоволь насмотревшись на американские эсминцы типа «Гиринг», которые несли шесть 127-мм универсальных орудий и десять торпедных труб, настаивало на проектировании более крупного и лучше вооруженного корабля в развитие предвоенного пр.35 с учетом новых технических возможностей.

Задание на новый эсминец пр. 40 было разработано научно-техническим комитетом в начале 1942 г. и утверждено Н. Г. Кузнецовым 26 августа 1942 г. Разрешалось увеличить водоизмещение до 2700 т. Главным требованием было наличие трех башен со спаренными 130-мм артиллерийскими установками и наличие полубака, по типу английских эсминцев, показавших отличные мореходные качества в северных широтах. Максимальная скорость должна была быть 40 уз.

Предэскизная проработка проекта в ЦКБ-17 показала невозможность уложить все требования в заданное водоизмещение. После согласования всех возникших вопросов уточненное тактико-техническое задание было подписано 10 марта 1944 г. Оно допускало увеличение водоизмещения до 3000 т и уменьшение скорости до 36 уз. Задание еще несколько раз уточнялось, но в ЦКБ-17 под руководством В.А. Никитина работы над проектом уже шли полным ходом, так как Н.Г. Кузнецов считал необходимым начинать строительство головного эсминца уже в 1946 г. поскольку он более всего подходил для Севера и Тихого океана.

В конечном виде проект выглядел так. Водоизмещение: стандартное — 3200 т, нормальное — 3547 т, полное — 3620 т. Размеры: длина — 126 м, ширина — 13 м, высота борта —7,2 м, осадка — 3,6 м. Вооружение: 3x2 — 130-мм орудия в установках СМ-2; 6x2 — 45-мм автомата в стабилизированных установках; 2x5 — 533-мм ТА, четыре бомбомета БМБ-1 и два кормовых бомбосбрасывателя. Мощность главных механизмов 74 000 л.с. Максимальная скорость полного хода 36 уз. Дальность плавания 5700 миль экономичным ходом 14 уз. Радиолокационные станции: «Гюйс», «Риф», «Свой-чужой» (два комплекта), «Марс», «Юпитер» (два комплекта), станция разведки и станция помех.

Но, как известно, сразу после окончания войны были достроены эсминцы пр. 30бис, было развернуто массовое строительство эсминцев пр. 30бис, а об океанских эсминцах пр. 40 никто даже не заикнулся.

Военные годы заканчивались тоже полным абсурдом. Как известно, в начале января 1945 г. по приказу Наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова создается ряд комиссий с задачей подготовить предложения для выработки типов кораблей, необходимых для Советского ВМФ. В приказе особо отмечалось, что, прежде всего, необходимо использовать опыт заканчивающейся войны.

Одну из таких комиссий по миноносцам и торпедным катерам возглавил начальник кафедры торпедной стрельбы Военно-морской академии контр-адмирал Ю.А. Добротворский. И эта комиссия выдала труд под названием «Соображения по выбору миноносца и торпедных катеров». В своих соображениях комиссия предложила «чистый» миноносец, и, что удивительно «по опыту последней войны», его главной задачей являлось «нанесение мощного торпедного удара на стесненных театрах».

По мнению комиссии, новые миноносцы при нормальном водоизмещении 1320 т (полное — 1400 т) должны были нести три 100-мм орудия, два спаренных 37-мм автомата, четыре спаренных 12,7-мм пулемета, два пятитрубных 533-мм торпедных аппарата. Предполагалось еще четыре торпедных трубы разместить в носу корабля — как на немецких торпедных катерах. На корме размещались 24 глубинных бомбы.

Максимальная скорость предполагалась 34 уз. Запас 15 уз. ходом составлял 2000 миль.

Получался пр.37 с ослабленной артиллерией или сторожевой корабль пр. 29 с усиленным торпедным вооружением. Как такое могло прийти в голову? Адмирал все-таки.

Война показала, что такое — наши эскадренные миноносцы. Лидеры мало чем отличались от эсминцев, так что в оценочную комиссию, которая была сразу собрана после войны, они вошли в одну группу. Чем же они отличались? За исключением одного «Ташкента», практически ничем. На Балтике весь флот был загнан в Неву, а на Черном море с 1943 года он отстаивался в порах Поти и Батуми, несмотря на полное превосходство на этом театре военных действий. На Севере самыми крупными кораблями были эсминцы, о качестве которых будет сказано далее. В составе наших флотов воевали лидеры пр. 1 и 38 и эсминцы пр. 7 и 7У. Именно их и оценивала комиссия.

К началу войны в составе ВМФ было 54 эсминца, в постройке 47. В годы войны достроено 17 единиц, получено по ленд-лизу 9. Потеряно 34, не достроено 30. В конце войны в наличии 48 единиц.

Война заставила коренным образом изменить планы кораблестроения, исключив все крупные корабли. Только на Дальнем Востоке достроили два крейсера. Сосредоточив все силы на строительстве эсминцев и подводных лодок, абсолютно не изменили темпы строительства тральщиков и сторожевых кораблей, потребность в которых была особенно большой и к которым в довоенных планах уделялось очень мало внимания.

К промахам в строительстве эсминцев следует отнести:

— недостаточная прочность корпусов;

— низкая мореходность (отличные скоростные качества нельзя было реализовать в «свежую» погоду);

— отсутствие достаточных запасов по нагрузке сдерживало установку новых боевых и технических средств.

Что же за этим скрывалось? По первому пункту. Во время шторма корпуса эсминцев деформировались, на крутой волне корабли переламывались и тонули. Всю войну только тем и занимались, что подкрепляли корпуса. По второму пункту. Из-за низкого полубака и вообще низкого корпуса корабли постоянно заливало набегающими волнами, приводя их в небоеспособное состояние. По третьему пункту. Не было никакого запаса по водоизмещению на последующие модернизации. На Северном флоте для лучшей остойчивости пришлось на ряде кораблей уложить твердый балласт, довооружить по возможности зенитной артиллерией и установить ряд дополнительного оборудования. Получив дополнительно около 400 т водоизмещения, эсминцы стали малопригодны для выполнения своих задач. Артиллерийское и торпедное вооружение обычно относят к сильным сторонам нашего флота. Но это справедливо лишь отчасти. Не было осуществлено перевооружение кораблей зенитными автоматами 70-К. Флот вступил в войну с устаревшими, малоэффективными 45-мм орудиями. Отсюда и огромные потери.

За всю войну эсминцы провели только две торпедные атаки на Черном море, да и те неудачно. Для них просто не было достойного противника. Просьба руководства флота снять хотя бы один торпедный аппарат и за счет этого увеличить количество зенитных орудий встретила резкий отказ от руководства страны.

Отставание в торпедном оружии наметилось к концу войны, когда немцы стали применять самонаводящиеся торпеды, неконтактные взрыватели.

Главным недостатком советских эсминцев являлось то, что они были слепыми и глухими. До войны они не имели радиолокационного вооружения. Во второй половине войны удалось оснастить радиолокационными станциями иностранного и отечественного производства только часть кораблей.

К сожалению, отечественные гидроакустические приборы обладали сравнительно невысокими качествами, особенно гидролокаторы активного действия.

Опыт кораблестроения в годы войны позволяет сделать общий вывод: флот должен строиться и поддерживаться на современном уровне в мирное время. Никакие экстренные мобилизационные планы, принимаемые и реализуемые в сжатые сроки, серьезно изменить обстановку не могут.

«Помни войну!» — этот девиз адмирала Степана Осиповича Макарова остается актуальным и сегодня.

За время войны на репутации нашего флота легли два несмываемых пятна. Первое — это «Таллинский переход», когда командующий Балтийским флотом осенью 1941 г. при эвакуации Таллина загнал караван с огромным количеством людей, оборудования, вооружения и боеприпасов на минные поля, бросил их на растерзание немецкой авиации, уведя боевые корабли в Кронштадт.

Второе — это когда в 1942 г. командующий Черноморским флотом отказался эвакуировать героических защитников Севастополя, отдав их в руки немцев, так как они остались практически без боеприпасов и продовольствия. И еще большей мерзостью было то, что подводными лодками был вывезен командный состав обороняющихся.