Правое дело (ЛП) - "fictorium"

- Наверное, я должна спросить, Миранда, есть ли хоть капля правды в этих обвинениях? Ты продала эти акции из-за инсайдерской информации?

Вопрос вызвал именно тот взгляд, который был характерен для многих кошмаров Энди. Например, недавний сон, в котором она должна была признаться Миранде, что не смогла найти поющего осьминога, или время, когда Энди просыпалась в холодном поту, убежденная, что пропустила рейс в Париж, хотя на самом деле путешествие было несколько месяцев назад.

- Не понимаю, какое это имеет отношение к делу, Андреа.

За неимением лучшего ответа, Энди рассмеялась. Это прозвучало напряженно, как будто чья-то рука обхватила ее за горло. Судя по выражению лица Миранды, она собиралась сделать именно это.

- Если тебе нужна история, ты возьмешь то, что я тебе даю, и напишешь статью. Я напомню тебе, что в моем распоряжении есть несколько очень хорошо оплачиваемых адвокатов, если вдруг у тебя возникнут какие-нибудь глупые идеи о клевете на меня.

Значит, сделка с дьяволом.

Та самая фаустовская сделка, на которую Энди всегда полагала, что ее никогда не потянет. Могла ли она всерьез использовать затруднительное положение Миранды для разоблачения на первой полосе и не рассчитывать на расплату за это? Как скоро Миранда начнет требовать опровержения в печати или тиражировать статьи, которые могли бы склонить общественное мнение в ее пользу? И, черт возьми, нужна ли ей вообще такая услуга, если ей нечего скрывать?

Одной из центральных тем трудовой жизни Миранды было выполнение работы любой ценой, и Энди видела это воочию: увольнения, перерасход средств, нелепые требования, которые ломали душу и тело, как сотрудников, так и невинных прохожих. Философия Миранды не терпела брака, требовала бесчисленных рабочих мест как внутри, так и за пределами «Элиас-Кларка», а также большего ущерба, чем Энди могла себе представить. Неужели это действительно так немыслимо, что Миранда Пристли воспользуется несправедливым преимуществом, чтобы не потерять часть своего значительного состояния?

Протесты были очевидны, готовые сорваться с губ Энди. Выбор был за ней, и она не сомневалась, что у Миранды есть еще один или два контакта в средствах массовой информации, которыми она могла бы манипулировать, если бы Энди убежала в ночь с ее никому не нужной честностью.

По крайней мере, таким образом, она действительно получает доступ, чтобы узнать настоящую историю, не так ли? Энди поняла, что даже сама себя не убеждает, но заголовок на первой странице ее газеты уже материализовался в ее мыслях, даже когда она пыталась бороться с этим.

- Я напишу статью, Миранда. Но я проведу свое собственное расследование и говорю тебе сейчас, что не буду скрывать то, что я найду.

Миранда пожала плечами, видимо, ей уже наскучил их разговор. Стук в дверь возвестил о возвращении Стефани, а вместе с ним и об окончании беседы с Энди.

- Ты можешь работать внизу, в кабинете, там есть все что тебе нужно, и у Эмили есть кое-какие материалы, которые ты должна просмотреть.

Кивнув, Энди воспользовалась шансом сбежать.

-И, Андреа?

Энди оглянулась, пытаясь скрыть панику на лице.

- Не стоит… - слово повисло в воздухе, угроза была почти визуализирована, Энди застыла как вкопанная. - Разочаровать меня.

***

Энди побежала к лестнице. Она ни за что не напишет ничего в личной крепости Миранды, если это когда-нибудь выйдет наружу, ее объективность будет поставлена под сомнение. Учитывая ее прошлое с Мирандой, это было бы достаточно трудно воспринимать всерьез, но Энди знала, что она могла бы продать это как озарение, которое никто другой не смог бы дать. Спускаясь по лестнице, она что-то записывала в уме, составляя вступительные фразы и находя нейтральные прилагательные, и чуть не наткнулась на Эмили, которая, как всегда, парила рядом.

- Андреа. Тебе понадобятся эти копии документов министерства юстиции. Постарайтесь не потерять их. Вот соответствующие страницы из переписки Миранды с ее брокером.

Ничего себе, такого уровня открытости Энди не ожидала. Что означало либо то, что Миранда не сделала ничего плохого, либо то, что она была так же самонадеянна, как и всегда, полагая, что Энди не сможет ее перехитрить. Энди ухитрилась сдержаться и не выхватить бумаги из железной хватки Эмили и, не глядя, сунула их в сумочку.

- Ты можешь расположиться на кухне. Не устраивай беспорядка, как видишь, гораздо более важные люди, чем ты должны работать здесь сегодня вечером.

Энди отметила, что за последний год Эмили не изменилась. Хотя подобные вещи превращали жизнь каждого в ад, она готова была поспорить на все свои деньги, что Эмили наслаждалась своим статусом. При таких темпах она никогда не уйдет, никогда не потребует награды за то, чтобы двигаться дальше с благословением Миранды, на которое они все подписались. В обозримом будущем она станет цербером Миранды, даже больше обычного. И не было ничего, что нравилось бы Эмили больше, чем говорить людям “нет”, будучи при этом чертовски грубой. Энди закатила глаза при этой мысли, надеясь, что после сегодняшнего вечера ей не придется иметь дело с Мирандой напрямую. В конце концов, проверка фактов может быть проведена по телефону или электронной почте.

- Спасибо, Эмили, но я не могу писать в таком хаосе. В нескольких минутах ходьбы отсюда работает круглосуточное кафе с вайфаем. Я буду там.

Это заставило Эмили немедленно прекратить рысцой бежать обратно на кухню.

- Миранде это не понравится, - прошипела она, ее глаза расширились от осознанной глупости Энди.

Энди сделала вид, что задумалась на мгновение, прежде чем снова взвалить сумку на плечо и протиснуться мимо Эмили к выходу из кухни, к ее свободе.

- У Миранды есть проблемы серьезнее.

***

Она добралась до кофейни в рекордное время, хотя и не узнала никого из персонала из того времени, когда приносила Книгу. Казалось, ничто не осталось вокруг прежним, кроме Миранды и Эмили. Энди задумалась, пока включила свой капризный ноутбук, чем сейчас занимается Найджел. Она ничего не читала о моде с тех пор, как покинула «Подиум», хотя, возможно, и просматривала письмо редактора в журнале раз или два, но только в объясняющих обстоятельствах, таких как приемная врача или долгое ожидание в аэропорту.

Она позвонила ночному редактору и тихо и ясно рассказала об эксклюзиве, который будет готов через тридцать минут. Это было все время, оставшееся до утреннего обновления сайта и шанса сделать последний тираж. Энди не волновалась, все, что ей было нужно для этой первой части, это некоторая предыстория, несколько сочных фактов и пара предложений, которые подразумевали, что ее знания выходят далеко за рамки невнятных заявлений, сделанных пресс-службой прокуратуры США. Все их первоначальные пресс-релизы, приправленные такими словами, как “вероятнее всего” и содержащие как можно меньше деталей, звучали так, как будто Миранда просто помогала им найти несколько листов бумаги. Никаких упоминаний об официальных повестках или бандах агентов, наводнивших дом и офис Миранды.

После десяти минут беглого просмотра официальных бумаг, предоставленных Эмили, Энди поставила остывающий латте обратно на шаткий стол и положила пальцы на клавиатуру. Это был ее последний шанс отступить, позволить бомбе упасть мимо и сохранить то небольшое количество здравого смысла, которое вернулось в ее жизнь.

Конечно, Нейт уехал в Бостон, и им так и не удалось наладить отношения, но в остальном ее жизнь значительно улучшилась с тех пор, как она перестала работать в “Подиуме”. Без Миранды и ее невозможных приказов Энди была гораздо более довольна своей новой работой, где она сама добивалась успеха и получала похвалы за то, что все делала правильно. Когда Миранда выставила Энди никчемной, молодая женщина знала, что это может подорвать ее самомнение раз и навсегда. Она вернется в Огайо и будет писать церковные объявления, прежде чем поймет, что происходит.

Потом она вспомнила ужасающий, пьянящий порыв послать Миранду нахуй, и вот, если Энди смогла сделать это один раз, она сможет сделать это снова. Теперь Энди могла устанавливать границы, договариваться об условиях и получить вознаграждение за причиненные проблемы. Хотя она и ощутила тот же укол сочувствия, который чуть не унес ее снова в мыслях в тот парижский отель, в ту, казалось, совсем другую жизнь.