Жена короля - Джек Лондон

II

- Где Фреда? - спрашивали ветераны, в то время как новички, или, как их называли, чечако, с неменьшим жаром вопрошали, кто такая Фреда.

Зал так и гудел этим именем. Оно было у всех на устах. В ответ на расспросы чистеньких и аккуратненьких новичков, золотоискатели, поседевшие на приисках и гордые своим званием "стариков", либо вдохновенно врали - на это они были мастера! - либо, возмущенные невежеством желторотых, свирепо отмалчивались. Сюда съехалось чуть ли не сорок королей с Верховых и Низовых Откосов. Каждый из них был уверен, что ему удалось напасть на горячий след, и каждый был готов поручиться за верность своих догадок желтым песком своего королевства. Вскоре пришлось выделить человека в помощь весовщику, на чью долю выпала обязанность взвешивать мешочки с золотом; а рядом кучка игроков, из тех, кто изучил во всех тонкостях законы, управляющие случаем, принялась записывать ставки и намечать фаворитов.

Которая же Фреда? Сколько раз казалось, что греческая танцовщица обнаружена, сколько раз новое открытие порождало панику среди игроков, и букмекеры заносили в свои книжечки новые заклады: люди страховались на всякий случай. Мэйлмют Кид тоже проявил интерес; его появление было встречено шумным восторгом. Мэйлмюта Кида знали все. Он обладал острым глазом, схватывающим особенности походки, и тонким ухом, которое улавливало тембр голоса. Его выбор остановился на замаскированной красавице, изображавшей собой "Северное сияние". Но греческая танцовщица оказалась неуловимой даже для его проницательного взора. Общественное мнение склонялось в пользу "Русской княжны" - она была самой изящной маской на балу, а следовательно, она и была Фредой Молуф.

Во время кадрили поднялся радостный гул: Фреда нашлась! На прошлых балах во время  г р а н-р о н  Фреда исполняла неподражаемое па собственного изобретения. И на этот раз, когда дошли до этой фигуры, "Русская княжна" вышла на середину, и все увидели те же своеобразные ритмические колебания стана, те же движения рук и ног. Только отгремел ликующий хор ("Вот видишь!", "Я говорил!"), от которого задрожали стены, как вдруг оказалось, что "Северное сияние" и другая маска, "Полярный дух", с неменьшим искусством исполняли те же па. Когда же их примеру последовали две одинаковые маски, изображавшие "Солнечных зайчиков", и третья, "Снежная королева", к весовщику пришлось приставить еще одного помощника.

В самый разгар веселья в зал морозным вихрем ворвался Беттлз, только что вернувшийся с тропы. Когда он закружился в танце, его заиндевевшие брови превратились в настоящий водопад, его усы, все еще не оттаявшие, были, казалось, усеяны брильянтами и радужно поблескивали, а ноги так и скользили на льдинках, которые со звоном отлетали от его мокасин. В Северной Стране привыкли веселиться без церемоний - люди приисков и тропы уже давно позабыли свою былую щепетильность; только в высших чиновных кругах еще придерживались кое-каких условностей. Здесь же кастовые различия не имели никакого значения. Миллионеры и нищие, погонщики собак и полисмены, схватившись за руку с дамами, неслись по кругу, выкидывая самые диковинные коленца. Невзыскательные в своем веселье, буйные и неотесанные, они, однако, не были грубыми - напротив, их несколько неуклюжая галантность была под стать самой рафинированной любезности.

В поисках греческой танцовщицы Келу Галбрейту удалось занять место в той кадрили, в которой танцевала "Русская княжна"; подозрение публики больше всего падало на нее. После первого же танца с ней Кел Галбрейт был готов прозакладывать все свои миллионы, что это не Фреда, и больше того что его рука когда-то уже обнимала эту талию. Он не мог вспомнить, где и когда это было, но чувство чего-то мучительно знакомого до такой степени завладело им, что он уже был поглощен распутыванием этой новой тайны. Мэйлмют Кид, вместо того чтобы помочь ему, только и делал, что уводил "княжну" и, танцуя с ней, с жаром шептал ей что-то на ухо. Усерднее же всех за "Русской княжной" ухаживал Джек Харрингтон. Он даже отвел Кела Галбрейта в сторону и, закидав его самыми фантастическими предположениями насчет личности незнакомки, поделился с ним своим намерением завоевать ее сердце. Король из Серкла был задет за живое: мужчина по своей природе не однолюб, и Кел Галбрейт позабыл и Магдалину и Фреду в своем новом увлечении.

Скоро уже всюду заговорили, что "Русская княжна" вовсе не Фреда Молуф. Общий интерес к маске возрос. Предлагалась новая загадка: все знали Фреду, но не могли ее найти, а тут вдруг нашли кого-то, но не знали, кто это. Женщины - и те не могли определить, кто такая "Русская княжна", а уж они-то знали всех в городке, кто хорошо танцевал. Многие пришли к заключению, что это дама из высших чиновных кругов, которой вздумалось подурачиться. Кое-кто утверждал, что она скроется до того, как начнут срывать маски. Другие с неменьшим жаром настаивали, что эта женщина репортер канзасской газеты "Стар", прибывшая сюда со специальным заданием описать их всех (по девяносто долларов за столбец!). Весовщикам еще прибавилось работы.

Ровно в час все пары вышли на середину зала. Среди всеобщего восторга и смеха, беспечного, как у детей, началась церемония срывания масок. Маски слетали одна за другой, вызывая бесконечные возгласы удивления. Сверкающее "Северное сияние" оказалось дюжей негритянкой, которая зарабатывала до пятисот долларов в месяц, стирая на местных жителей. У "Солнечных зайчиков" обнаружились усы, и все узнали в них двух братьев - королей Эльдорадо. Наибольший интерес в публике вызывала кадриль, в которой Кел Галбрейт танцевал с "Полярным духом", а Джек Харрингтон с "Русской княжной". Они медлили срывать маски. Кроме них, все уже открылись, а греческой танцовщицы так и не нашли. Все глаза были устремлены на эту четверку. Поощряемый криками толпы, Кел Галбрейт снял маску со своей визави. Показалось прелестное лицо, и сверкнули блестящие глаза Фреды. Поднявшийся было гул тут же затих: все ожидали разрешения последней загадки - тайны "Русской княжны". Лицо ее еще было скрыто, Джек Харрингтон никак не мог снять с нее маску. Гости были вне себя от нетерпения. Харрингтону пришлось измять хорошенькое платьице незнакомки, и, наконец, маска слетела. В зале произошел настоящий взрыв. Оказалось, что они всю ночь протанцевали с индианкой, а это уже было против правил!

Однако те, кто знал, в чем дело, - а их было не так уж мало, - тотчас замолчали, и наступила полная тишина. Взбешенный Кел Галбрейт крупными шагами пересек зал и подошел к ней. Он заговорил с ней на чинукском наречии. Она же, сохраняя полнейшую невозмутимость, точно и не замечая, что является центром всеобщего внимания, отвечала ему по-английски. Она не выказала ни страха, ни раздражения, и ее великосветская выдержка вызвала невольную усмешку у Мэйлмюта Кида. Король был озадачен и растерян: его жена, простая индианка, перещеголяла его в умении владеть собой.

- Пошли! - сказал он наконец. - Пошли домой.

- Прошу прощения, - ответила она, - но я обещала мистеру Харрингтону поужинать с ним. К тому же у меня столько еще приглашений...

Харрингтон подал ей руку, чтобы увести, ничуть не заботясь о том, что ему при этом пришлось повернуться спиной к противнику, - правда, Мэйлмют Кид на всякий случай протиснулся поближе к ним. Король из Серкла был ошеломлен. Дважды его рука хваталась за пояс, и дважды Мэйлмют Кид весь подбирался, готовясь к прыжку. Но удаляющаяся пара благополучно проследовала в столовую, где их ждали консервированные устрицы (по пять долларов порция). Толпа шумно вздохнула и потянулась за ними. Фреда, надувши губки, вошла с Келом Галбрейтом; но у нее было доброе сердце и злой язычок, и она не преминула отравить ему удовольствие от устриц. Что именно она говорила ему, неважно, а важно то, что его лицо попеременно краснело и бледнело и что он не один раз крепко выругался по собственному адресу.

Пирующие шумели вовсю, но как только Кел Галбрейт перешел к столику, за которым сидела его жена, все умолкли. После того как маски были сорваны, золото так и посыпалось на весы: на этот раз спорили о том, чем кончится вся история. Все следили за главными героями, затаив дыхание. Голубые глаза Харрингтона были спокойны, но под свисавшей со стола скатертью он держал на колене смит-и-вессон. Магдалина подняла на мужа скучающий и равнодушный взор.

- Раз... разрешите пригласить вас на мазурку? - спросил король, слегка заикаясь.

Жена короля взглянула на свою карточку и наклонила голову в знак согласия.

1899 г.