Американская кузина - Доун Линдсей

— Да… Но я еще беспокоюсь о лошади. Никогда не прощу себе, если она покалечится. А уж муж моей тети, боюсь, этого не переживет. Лошадка — его радость и гордость, и я, признаюсь, взяла ее без спроса. Вы сказали, ваш друг отправился на ее поиски?

Он рассмеялся.

— Неужели без спроса? Ничего, не беспокойтесь. Она умчалась с такой скоростью, что, готов спорить, она-то не покалечилась. Ну а Фитц поймает ее без труда. Однако прошу меня извинить, но где же ваш конюх? Как вас отпустили одну, да еще верхом?

Соррел совсем забыла о глупых английских предрассудках, а так как она все еще чувствовала себя по-дурацки, то ответила гораздо резче, чем позволяла себя обычно:

— Дома! Где же еще? А почему вы один, если, конечно, позволите спросить?

— Ну, это совсем другое дело, — возразил он, не скрывая своего удивления.

— Значит, раз вы мужчина, вам все позволено, — запальчиво проговорила она. — А вам бы понравилось, если бы вас сопровождали каждый раз, когда вам хочется побыть одному?

Соррел заметила насмешливую искорку в его голубых глазах.

— Нет, мне бы это, конечно же, не понравилось, — охотно подтвердил он. Неужели все американки так независимы?

Соррел уже привыкла, что стоит ей открыть рот, как все тотчас узнают в ней американку, поэтому вопрос незнакомца не застал ее врасплох.

— Не имею ни малейшего представления. А английские мужчины все одинаковые?

Он усмехнулся.

— Вы правы. Но я вовсе не хотел вас обидеть. Что вы! Но все-таки мы не в одинаковом положении. Если бы я и мой друг не проезжали мимо, вам бы пришлось куда хуже. Вы очень неудачно упали и наверняка крепко ушиблись.

— Совсем нет! Если бы по эту сторону не валялись камни, я бы, конечно, огорчилась, но и только. Ну, пришлось бы еще пешком добираться до дому. Прошу вас, помогите мне встать. Мне ужасно неловко, а голова кружится гораздо меньше.

Он с сомнением посмотрел на нее, но все же исполнил ее просьбу.

— В самом деле, не стоит лежать на сырой земле. Вы не возражаете, если я посажу вас на стенку, из-за которой вы упали? И тогда мы спокойно обсудим, что делать дальше.

— Ну, конечно, только не надо меня носить и сажать, — с раздражением продолжала она отстаивать свою независимость.

Она могла бы этого и не говорить, потому что ее спаситель был другого мнения и, кстати, оказался человеком властным, видимо, благодаря своей красоте, а также куда более ловким и сильным, чем можно было предположить по его виду. Крепко держа ее за талию, чтобы она опять не упала, он помог ей встать на ноги, а потом, она не успела и слова сказать, поднял ее на руки и осторожно усадил на стену.

Соррел удивилась и смутилась, когда он поднял ее легко, как перышко. Во-первых, она не так уж мало весила. И, во-вторых, по опыту знала, что не принадлежит к хрупким и беспомощным созданиям, вроде кузины и ее матери, которые вызывают в мужчинах покровительственный инстинкт. Она ощутила необходимость вернуть себе контроль над ситуацией и сказала медленно, стойко сопротивляясь непроходящей головной боли:

— Дорогой сэр, самое печальное для меня — головная боль… И самое унизительное. Ведь когда падаешь с лошади, тотчас садишься на нее опять. По крайней мере я так всегда делала.

— Ну, конечно, — торопливо ответил он, все еще с удивлением поглядывая на упрямую девицу. — Но, если бы я ударился головой о камень и получил сильное сотрясение, я бы не был таким гордым и не отрицал бы, что мне больно, лишь бы не показаться слабым. Наверное, в Америке на это смотрят иначе.

От этих слов ее губы, помимо ее желания, растянулись в улыбке.

— Да нет, — возразила она. — Но мы не так связаны соблюдением приличий, как вы. Уверяю вас, я не фарфоровая и, даже если бы вас не оказалось рядом, нашла бы выход из положения. Знаете, вам ни в коем случае не следует думать, будто вы несете за меня ответственность.

— Понятно. В вашей независимой Америке вы не любите обязываться и не любите от кого бы то ни было зависеть, — подвел он итог. — Неужели все американцы так неохотно признаются в том, что им нужна помощь?

Прежде чем она успела придумать ответ и как раз вовремя, ибо ее мозги отказывались ей подчиняться, подъехал второй джентльмен на черном красавце, ведя на поводу ее гнедую лошадку, которая была без седла и, как она с тревогой заметила, немного прихрамывала.

Соррел забыла обо всем на свете, увидев лошадь.

— О, слава Богу, вы нашли ее! — благодарно воскликнула она, с трудом вставая на непослушные ноги и не обращая внимания на протесты своего спасителя. — Она не ушиблась? Как вы думаете, ее хромота пройдет?

Она бы сама отправилась осматривать лошадь, если бы не ее спаситель.

— Не ходите, мисс, — остановил он ее. — Фитц сейчас все вам расскажет о вашей лошади. Фитц, ты ведь ее осмотрел? Что ты думаешь?

Второй джентльмен был не так красив, как его друг, но по его виду Соррел никогда бы не сказала, что он может что-то понимать в лошадях. Разнаряженный наподобие всех лондонских денди, он был черноволос и черноглаз и совсем не простодушен. Смерив Соррел критическим взглядом, отчего она еще острее ощутила свою неприглядность, он, тем не менее, ответил коротко и ясно:

— Порезов, содранной кожи нигде нет. Я ее осмотрел и думаю, она не пострадала. Нигде нет и следа ушиба. Мне кажется, она всего-навсего потянула ногу.

Его друг удовлетворился отчетом, в отличие от Соррел, которой он сказал без всякого намека на обходительность:

— Прошу прощения, мисс, но ваша лошадка выглядит куда здоровее вас. Зачем вы встали? Честно говоря, вы Бог знает на кого похожи.

— Благодарю вас! Почему же вы не говорите, что я вся в грязи и оборвана, что лицо у меня неприлично испачкано, да еще синяк под глазом для полноты картины? — язвительно парировала она. — Однако, уверяю вас, меня больше заботит лошадь. Она принадлежит мужу моей тети и очень дорого стоит. Я никогда не прощу себе, если она останется хромой или у нее отыщутся какие-то другие повреждения.

— В таком случае, — проговорил Фитц, совсем забыв об учтивости, — меня удивляет, как вам позволили взять эту лошадь! Не удивительно, что она сбросила вас, ведь она совсем не для барышень. А где ваш грум? Куда он делся?

— Тоже удрал, — рассмеялся его голубоглазый друг.

Соррел угрожающе вздернула подбородок, ибо угадала в тоне черноволосого джентльмена возмущение и неодобрение.

— Прежде всего, он от меня не сбежал! И не я упала, а седло соскользнуло. Это большая разница. А насчет подходящей для барышни лошади, зачем мне кресло-качалка, когда я хочу прокатиться верхом? Оставьте таких для ваших женщин. И вообще, знаете ли, меня удивляет, как англичанки позволяют себе быть столь безответственными… и нелепыми. В Америке мы более самостоятельны и привыкли уважать себя, не то что здесь.