Ярмарка в Сокольниках - Фридрих Незнанский

И молоденький лейтенантик прищурил в ухмылке и без того узкие азиатские глазки.

Хорошо зная наши порядки, он быстро сдался. Не стал спорить и гоношиться, с досадой щёлкнул пальцами и зашагал по аллее в сторону, указанную дзержинцем. Он шёл и думал, что ничего ужасного не случилось. Тот, с кем он назначил встречу на ярмарке, никуда не денется, подождёт. Не сию минуту, но через полчаса он передаст ему вот этот рыжий, пахнущий свежей кожей портфель.

Рослый, спортивного вида блондин в куртке с накинутым на голову капюшоном и брюнет в коротком клетчатом пальто неотступно шли за ним…

Секретно

Ответственному дежурному по ГУВД Мосгорисполкома полковнику Поташеву Н. В.

СЛУЖЕБНАЯ ТЕЛЕФОНОГРАММА

Сегодня, 17 ноября 1982 года, в 14 часов 10 минут милицейско-моторизованным патрулём в составе старшин Глазкова и Чередниченко между главным павильоном международной ярмарки в парке «Сокольники» и пивбаром «Прага» в лесопосадке обнаружен труп неопознанного мужчины 40–50 лет, висящего на осине в петле из проволоки.

Место происшествия оцеплено нарядом милиции и взводом дивизии Дзержинского.

Поскольку труп обнаружен в момент посещения ярмарки товарищем Андроповым, а также посольским корпусом, аккредитованным в Москве, и данный случай носит неясный характер, убедительно прошу выслать на место происшествия оперативно-следственную бригаду МУРа для расследования этого дела.

Замнач Сокольнического РУВД подполковник милиции Г. Братишка

По Сокольническому лесопарку сновали оперативники из районного угрозыска, ведомые своим шефом — маленьким мужичонкой с забавной фамилией Братишка. Но больше всех суетились наши — умный Рэкс и дубоватый Панюшкин. Обнюхав подошвы красноватых туфель с рифлёной резиновой подошвой, в которые был обут потерпевший, Рэкс поволок своего хозяина сначала в сторону бара, потом обратно, на поляну, а затем к павильонам ярмарки.

Минут через пятнадцать оба, собака и человек, вернулись взмыленные. Собака скулила, человек матерился. Ещё через четверть часа Панюшкин протянул Меркулову «акт о применении служебно-розыскной собаки», написанный химическим карандашом на листке в клеточку, из которого следовало, что собака взяла след и вывела проводника через поляну к бару «Прага», где она облаяла пьяного мужчину, сидящего за столиком у дверей. Затем вышла из бара, вернулась к трупу, а от него повела к главному павильону ярмарки, где ввиду большого скопления людей потеряла след.

В это время Меркулов, эксперты Счастливая и Козлов и, конечно, я осматривали место происшествия.

Выражаясь языком медиков и юристов, мы увидели типичный случай повешения, которое определяется как удавление, возникшее при затягивании весом собственного тела петли, наложенной на шею. На первый взгляд присутствовали все признаки самоповешения: странгуляционная борозда, узел петли посередине затылка, голова неестественно вывернута в сторону, крупный сизый язык высунут, глаза навыкате. На земле стояли положенные один на другой четыре кирпича, тут же валялась серая шляпа.

Неподалёку от поляны, где был обнаружен труп, как водится, теснились зеваки. Один из старшин, обнаруживший труп, грубовато отгонявший зевак с места происшествия, обратился к Меркулову:

— У меня тут, товарищ следователь, для вас записаны двое: парень и девушка. Говорят, будто видели кое-что, Я их не отпускаю. Держу под наблюдением. Как с ними быть?

— Передайте их капитану, — почти нежно сказал Меркулов и кивнул на Грязнова, — а остальным лучше разойтись. Попросите всех удалиться. Только помягче, пожалуйста. Видите, какая сегодня публика в парке?

Старшина козырнул, а Грязнов, расположившись на пеньке, стал записывать объяснения очевидцев — испуганного парня и нервно хихикающей девицы.

Я почему-то сразу решил, что седого кто-то пришил. Но уверенность моя держалась лишь на интуиции, которая, как известно, ноль без информации.

— Константин Дмитрич, — в это время тихо сказала Рита, — очень даже похоже, что это убийство.

— Посмотрим, посмотрим. Не будем торопиться с выводами, товарищ Рита!

Началась обычная процедура осмотра места происшествия.

Следователь Меркулов исследует ствол, ветки, ползает под деревом. Встаёт, отходит от висельника, расширяя радиус осмотра. Потом подзывает криминалиста Научно-технического отдела Козлова, и они вдвоём рассматривают, а затем фиксируют следы ног, обнаруженные Меркуловым. Козлов фотографирует эти следы по правилам масштабной съёмки. Потом они присаживаются на корточки и осторожно удаляют из обнаруженных следов прутики, травинки, листики. Укрепляют грунт, а иными словами, брызгают на следы из пульверизатора специальным составом — растворенным в ацетоне целлулоидом. Когда эти приготовления заканчиваются, Козлов заливает следы гипсовым раствором. Через двадцать минут гипсовые слепки готовы и уложены сначала в целлофане, а затем в коробку с упаковочной стружкой. Меркулов и Козлов переходят к другой цепочке ног — особенно отчётливо следы видны в густой липкой грязи. Согласно трассологии — наука о следах — по дорожке следов можно судить не только о манере передвижения человека, но и о его росте, поле, возрасте и физическом состоянии…

После канители со следами Козлов ведёт себя как заправский киношник: он то укладывается на землю, то встаёт, приподнимаясь на цыпочки, — запечатляет висельника во всех ракурсах своим «Зенитом». Лишь после этого Меркулов даёт команду, и мы снимаем труп с осины. Проволоку Меркулов тщательно упаковывает в коробку, и Рита приступает к наружному осмотру трупа.

— Кто будет проводить оперативную работу по этому делу? МУР или районный розыск?

Длинный указательный палец Меркулова упёрся в коричневую папку с неотложными следственными действиями.

— Мы, пожалуй, — вздохнул Братишка, — раз наша территория, значит, мы в ответе. Даже если МУР потом подключится. Скажите, товарищ Меркулов, что здесь — убийство или самоубийство?

— Похоже, убийство. У него хорошо развит цианоз лица. Знаете, о чем я говорю?

Мы с Братишкой недвусмысленно молчим. Слово я, правда, слышал на лекциях по судебной медицине и знаю, что оно означает синюшность. Но это все.

— Цианоз, — начал объяснять Меркулов — то есть фиолетовое окрашивание кожи, это посмертное изменение, возникающее при постепенном закрытии сосудов.

— Ну и что? — не понял Братишка. — А разве в нашем случае не так?

— Если предположить, что он повесился сам, — вмешалась Рита, — при таком классическом положении тела, когда ноги не касаются земли, должно было произойти внезапное, понимаете, внезапное закрытие сосудов шеи, при котором цианоз никогда не образуется. У нашего клиента — отлично выраженный цианоз, с обширными точечными кровоизлияниями в кожу лица и конъюнктиву глаз.

Рита ещё что-то объяснила Братишке про цианоз, но я не слушал. Я просто смотрел на неё. Все нравится мне в этой удивительной женщине. И строгие серые глаза, и высокий лоб, и льняные волосы. Даже низкий, несколько хрипловатый голос, её манера курить и одеваться и на редкость стройная, аристократическая фигура. Я ловлю себя на том, что любуюсь этой красивой женщиной в неположенное время в неположенном месте. Мы стоим кружком, а посередине на спине, раскинув руки, сжатые в кулаки, и согнув в колене правую ногу, лежит мертвец.

По просьбе Меркулова я осмотрел содержимое карманов. Ничего путного не нашёл: расчёска, ключи, пачка метрошных билетов, семьдесят копеек мелочи. Даже записной книжки нет, не говоря уже о деньгах или документах!

Осталась последняя несложная операция и конец осмотру. С Ритиной помощью Козлов начал снимать отпечатки пальцев потерпевшего. Склонившись над телом, криминалист неожиданно поднял вверх свою широкую ладонь. Мы с Меркуловым нагнулись над трупом. Из разжатого правого кулака криминалист извлёк клочок бумаги. При неярком свете уходящего ноябрьского дня я разглядел обрывок американской стодолларовой купюры. Меркулов шумно потянул носом, мне показалось, что у него шевельнулись уши. Даже мне было ясно, что дело принимало крутой оборот.

Меж тем все шло, как положено. Меркулов отдал распоряжение — отвезти труп в морг. Два краснолицых санитара в грязно-серых халатах привычным движением спихнули беднягу на носилки, а носилки, словно пушинку, вбросили в труповозку — микроавтобус с красным крестом. Труповозка, присланная с час назад расторопным Поташевым, стояла все это время на парах, и непросыхающие санитары, эти перевозчики человеческих душ, канючили, чтоб Меркулов поскорее отпустил их «домой», в родной морг, поскольку они с утра «не пимши, не емши». Первому утверждению трудно было поверить.