И так бывает - "GVELA"

Дальше я дослушать уже не смогла, сморивший меня сон мирно отправил в страну грез. Проснулась я поздним вечером, отлично выспавшаяся и полная сил. Плотно поужинала. Посидев немного за столом, решила в первый раз выйти на улицу. К тому же уже стемнело, значит, не будет любопытствующих, желающих посмотреть на дикого эльфа. Наверное охотники решили, что приволокли сбрендившего эльфа в своё село. Вздохнув, я взглянула наверх. То же темное небо, с россыпью мерцающих звезд, но две Луны. Хорошо, что луна все же есть, пусть две, было бы тоскливо, будь ночное небо вообще без лун. Этим вечером травница ни о чем меня расспрашивать не стала, но с любопытством поглядывала, когда ей казалось, что я этого не вижу. До утра она потерпит, а вот потом мне от нее будет точно не отвязаться.

3 глава

На просьбу: «Сказать, только честно», с ужасом понимаешь, что придется много врать.

Лекарка сидела напротив меня за столом, пристально наблюдая, как я ем. Все! Будет допрос.

– Спасибо большое, было очень вкусно, – поблагодарила я радушную хозяйку.

– В здоровье тебе, дитя. Наелся? – спросила она, с серьезным выражением лица, наблюдая за моими потугами запихнуть в рот последний кусочек сочного мяса в без того уже полный желудок.

– Ага, – неторопливо дожевывая ответила я.

– А теперь рассказывай, кто ты такой?

– У вас на кострах ведьм сжигают?

– Ведьмы? – не поняла она меня.

– Волшебники, маги…

– Ты совсем ненормальный?! Да к ним наоборот за помощью ходят. Среди эльфов маги и то редко бывают, что уж про людей говорить. Они уважаемы, – всплеснув руками, искренне возмутилась старушка.

– Это хорошо. И инквизиции нет? – не унималась я.

– Что еще за гадость?

– Гадость, это точно. Больные люди, фанатики, – согласилась я.

– Не пойму я, о чем ты говоришь. Речь у тебя странная, – задумчиво качая головой, проговорила лекарка.

Я решила полностью довериться этой старушке, к тому же ближе у меня никого нет в этом мире. Хочется хоть с одним человеком поделиться и впоследствии, не боясь проговориться, общаться.

– Спрашиваю потому, что стараюсь приблизительно разузнать, чем для меня может закончиться откровение о себе в этом мире.

– В этом? – переспросила она.

– Да. В этом, – подтвердила я.

– Живу… ой, то есть жила я на Земле, так наш мир называется. Родилась, училась, работала. Моя работа заключалась в создании приятной и уютной обстановки в домах, – пыталась я более доходчиво все объяснить жительнице Данара.

– И как там жилось?

– Да нормально жилось. Все как у многих. Живут у нас только люди, все, кто здесь у вас населяют Данар, там являются не более чем выдумками и сказками.

– Не может быть! – удивилась лекарка.

– Так и есть, к сожалению, – спокойно подтвердила я, продолжая рассказывать. – Вечером пошла с подругами в клуб, я – по работе, они – развлечься. Надоело мне. Решила домой вернуться, но так и не дошла, – голос дрогнул. Не смогла я спокойно рассказать. Не получилось. И глаза отвела, проницательного взгляда старушки не выдержала.

– Это там с тобой беда приключилась? – спросила она.

– Беда… – монотонно повторила я, с омерзением продолжая, – напали трое здоровенных мужиков и изнасиловали… как хотели.

– Теперь понятно. А я то удивлялась, как ты в угол забился, словно девка, издевательства перенесшая.

– Убили они меня… там. Очнулась уже тут. У вас. Вот в этом теле, – закончила я свой рассказ.

– Ох… Такого я за свою жизнь не слышала, – протягивая слова, изумленно проговорила травница. – Кто-нибудь ждет тебя там?

– Нет. Родителей давно нет. Мужа и детей тоже.

Поверит ли она мне или подумает, что эльф сбрендил? Посмотрела на нее умоляющим взглядом. Заметила.

– Верю я тебе. Ведешь себя ты странно и для мужчины, и уже конечно для эльфа. Как звали то тебя там?

– Ирина Дмитриевна Каролькова. Тридцать один год. Дизайнер – отрапортовала я ей.

– А теперь внимательно послушай меня, деточка, – начала серьезным тоном лекарка, – я уже старуха, сколько мне тут осталось-то, дни, месяцы. Рассказала мне все про свою жизнь, назвала имя…

Выждав моего молчаливого кивка, она продолжила.

– Молодец, а теперь забудь все, раз и навсегда. Теперь ты эльф. И к тому же парень. Таковым и останешься. Привыкай. Ничего уже не исправишь, и надо ли? Там тебя уже нет в живых. Тебе повезло во второй раз родиться, вот и пользуйся, живи.

Давно сдерживающиеся слезы потекли бурным потокам по моим щекам, неся облегчение. Мне стало спокойнее от того, что разделила свою ношу с добродушной травницей.

– Вот глупый, чего ревешь? Радоваться надо, – солнечно улыбнулась бабушка.

– А как зваться мне теперь? – всхлипнув, спросила я.

– Даэ – значит призрак, тень по- эльфийски – пояснила мне свой выбор лекарка.

– Откуда знаете?

– В молодости по эльфам сохла, – задорно рассмеялась лекарка.

Утро наступило как всегда неожиданно. На столе меня ждал завтрак с манящим ароматом. Позавтракав, я с недовольством посмотрела в сторону печи. У меня с печью велись негласные военные действия, она никак не желала правильно растапливаться. Наотрез отказывалась гореть, лишь коптила, заполняя черным едким дымом избу. Селяне, лишенные развлечений, с радостным визгом бежали к нашему забору смотреть на очередной эксперимент в моем исполнении по растопке опостылевшей печи. А картина представлялась следующая. Из избы валят клубы удушающего черного дыма, следом вываливается эльф, перепачканный с ног до головы сажей, смешно подергивает кончиками острых закопченных ушей, и не найдя ничего более умного, показывает всем язык, обиженно отворачиваясь. Смеялись все долго, а старички утирали рукавами выступившие от смеха слезы.

– Даэ, уморить хочешь старуху? Давно я так не смеялась, – сказала лекарка.

– У меня просто не получается печь растопить. У нас с ней негласная война, и она не сдается, – обиженно буркнула я в ответ.

– Ты хоть раз в жизни печь топил? – интересуется ухахатывающийся староста.

– Было пару раз. Правда под присмотром старших, в детстве, – понуро опустив голову, ответила я.

А вот когда, потревоженное пьяным вылетом надышавшейся дыма вороны, с тихим шлепком упало мне на голову гнездо и по моей перепачканной физиономии растеклись разбитые яйца, все уже лежали от смеха, стоять никто не мог. Витиевато и с чувством выругавшись, показала в небо кулак, и направилась к бане в очередной раз отмываться. Такими темпами я скоро перестану быть загорелой, домою себя до дыр. Надо затопить эту чертову печь, решила я для себя. Городскому человеку из двадцать первого века сложно привыкнуть к отсутствию элементарных удобств, как туалет, горячая вода, а самое ужасное – электричества. Здесь же таскание ведрами холодной воды из колодца, готовка в печи и стирка в реке, последнее сравнимо с фильмом ужасов. Ледяная вода, тяжелая жесткая одежда, вонючее, плохо мылящееся мыло и распухшие онемевшие пальцы со стертой в кровь нежной кожей рук. Одежда из грубой ткани доводила меня до слез, болезненно натирая тело. Сделала себе пометку сменить одежду на более мягкую, как только, так сразу.

Вообще, мне очень повезло, что травница держала лишь птицу, похожую на наших кур, а не другую, внушающую мне страх, живность.

С печью, на четвертый день военных конфликтов, мы все же подписали мирный договор. Готовить было несложно, более меня раздражали всевозможные чугунки и приспособления для печи, ухваты и захваты, не знаю точно, как они называются, и не интересует особо. Вот только готовить завтрак продолжала бабушка, я всегда была и осталась любителем лишний раз поваляться в постели. И к тому же, как ни старалась проснуться раньше уважаемой Ганы, это не получалось. Когда я открывала глаза, горячий ароматный завтрак уже стоял на столе.

Зато все село полюбило неожиданные представления в моем лице, не виноватая я, что хочется как лучше, а получается как всегда. Сбежались поглазеть на странного эльфа, когда я полезла спасать плачущего на дереве котенка, и ни одна довольная представлением зараза не сказала мне, что дикого лесного кота спасать не надо, он сам моську кому хочешь начистит. Падала я вниз матерясь с чувством, с тактом, с расстановкой, селяне аж заслушались. И потом еще несколько дней ходила с боевой раскраской на лице от острых коготков. В следующий раз с любопытством наблюдали за эльфом, улепетывающим от разозленного внешним видом последнего трехрогого краснокожего быка. Я ловко сиганула через высокий забор и убегала уже от оскалившегося дворового пса, размером с пони, стремящегося цапнуть за мои сверкающие пятки.