«Если», 2004 № 9 - Журнал «Если»

Первой покинула нас гномесса, предварительно установив волну, на которой группа магов собиралась связываться с коммунальщиками, буде из-за конструкции здания возникнут осложнения. Потом с внутреннего двора совершенно бесшумно подали дракона, и основная группа отправилась грузиться в транспортный отсек. Я попытался перехватить Рохлю, но меня оттерли, а сам он, находясь в некотором ступоре, попыток моих не заметил.

«Резиновый» у самого драконьего бока, пышущего нутряным жаром, притормозил.

— Теоретически, — спросил он, — группа, находящаяся здесь, рискует?

Баффин вытаращился на него.

— Ну… теоретически… минимальный статистический риск… не выше, чем на трассе.

Я заметил: начальник ни разу не назвал его по имени. Впрочем, если бы и назвал, едва ли оно было настоящим.

— Что касается меня, — процедил мистер Альбин, — я рискну своей ничтожной жизнью ради этих кадров. Будьте любезны, освободите проход. Любопытство можете удовлетворить и позже, из выпуска новостей.

Безымянный представитель вспыхнул вареным раком, Баффин, как ему казалось, незаметно пожал плечами: эльф, мол, что с него… И мы взмыли в воздух, на виражах со всех сторон озирая призму обреченного на штурм здания. Пусто. Квартал обнесен желтой лентой и оцеплен. Впрочем, в зону под снос и без того вход запрещен.

В транспортном отсеке вышколенного дракона можно стоять, даже не держась за поручни: настолько ровен его ход. Приданная группа захвата рядком сидела вдоль окон, набрав полные рты капсул — на всякий случай. Дерек расположился впереди, зажав в руке переговорную раковину. Альбин перебросил на грудь хрустальное яблоко, похожее на увеличенный, извлеченный из глазницы глаз, готовый фиксировать все, что будет происходить. Из всех нас эльф ближе всех держался к проемам. Дьявольская раса.

Холодный верховой воздух пронизывал отсек: вдоль — по направлению движения, и поперек — нагнетаемый взмахами могучих крыльев. Клубок сквозняков крутился тут такой, что даже я знобко поежился. Рохля предусмотрительно надел свитер.

— Давайте! — сказал шеф в раковину, и все мы уставились вниз.

— Займите позицию, Бедфорд.

«… и только попробуйте мне что-нибудь выкинуть!» Не надо быть троллем, чтобы перевести интонацию в слова.

Подчеркнуто неохотно Рохля снял лук с плеча, наложил стрелу. Внешне расслабленный, почти сонный, внутри — тугой трепещущий комок нервов. Но это видел, пожалуй, только я, да вот еще Альбин все косился через плечо с несомненным и каким-то извращенным интересом.

Первые минуты, когда мэджик-масса «подушки» вырывается из коммуникационных каналов, зрителям ничего не видно. Заполняются подвалы, цокольные этажи, на гребне волны барахтаются крысы, но все это происходит пока внутри здания. Потом наше здание словно задымилось, со стен посыпалась штукатурка, из всех щелей потянулись струйки летучих мышей, неизменно облепляющих любые постройки, пустующие хоть неделю. И мне показалось, я услышал испуганный крик из самых недр. Детский или, может быть, женский.

Потом полетели стекла, и Дерек за моей спиной помянул черта.

Грамотно. Я не мог не восхититься. Мэджик-масса хлынула наружу, напор ее ослаб, но, очевидно, не прекратился. Мы могли наблюдать за ее уровнем по брызгам стекла — окнам, которые отступающая банда Пек била, уступая этаж за этажом.

— Вон она, — сказал Альбин, перевесившись наружу, и я не заметил момента, когда Дерек вскинул лук и оттянул тетиву к уху. Воздух вокруг него затвердел, приобретя смертельную хрустальную ясность.

— Там, внизу, хм-м… на карнизе.

— Снижайтесь, — распорядился Баффин. Дракон устремился вниз, а наши внутренности — вверх, и мы ее наконец увидели.

Тоненькая девушка-подросток, чумазая, лица почти и не видно под черной спутанной гривой. На ней длинная запашная юбка из тартана, бурого в зеленую и лиловую клетку, никакому клану, насколько я мог тогда припомнить, не принадлежащему, и такая же шаль. Черная водолазка, черные чулки. Удобные остроносые туфли на низком каблуке, с пряжкой, довольно щегольские. Вжимаясь в стену спиной, Марджори выбралась на карниз на высоте двенадцатого этажа. Переступала мелко, стараясь не глядеть вниз.

— Проклятье, — процедил Дерек, забыв разжать зубы. — С ней ребенок. Даже если я ее подраню, они сорвутся.

И в самом деле из складок шали торчала скрюченная зеленая ручка. Марджори прижимала к груди орчонка.

— Я не могу…

— Ой, только девственника не надо из себя строить! — заорал Баффин.

— Можно подумать, тебе эти зеленые отродья родные. Я видел, как…

Я тоже видел, как холодно и совершенно безразлично Дерек Бедфорд влепил стрелу между глаз психу, державшему нож на горле девчонки-заложницы.

Драконьи крылья затмили небо, и Марджори вскинула испуганные глаза, синие под неожиданно низкими, густыми бровями, неловко заслонясь ладонью от копоти выхлопа. Губы ее шевелились. Такие невероятно, мучительно, невозможно нежные губы.

Не люблю эльфов. Как бы вы ни были готовы, они всегда предстанут перед вами в образе, который ударит в самое сердце.

— Этой девочке нельзя в тюрьму, — вполголоса сказал эльф. — Представляете, что там с ней сделают? Лучше пристрелите ее на месте, детектив. Это будет гуманнее.

— Она считает, — завопил Баффин. — Она считает шаги!

— Стреляйте же, черт побери, Рохля, или как вас там! — поддержал его «резиновый».

Тетива тренькнула, высокий струнный звук повис в воздухе, в стене, куда клюнул наконечник, штукатурка взорвалась пылью и камешками. В тот же миг Марджори исчезла, только несколько сверкающих искр опустилось на карниз, где она допрежь того стояла. Да еще можно было разглядеть, как рука ее, выброшенная со змеиной быстротой, обтянутая черным, схватила стрелу, едва ее не убившую. Так хватают с прилавка яблоко или кусок хлеба.

— Нельзя кричать под руку снайперу, — поучительно произнес мистер Альбин. В голосе его я расслышал плохо скрываемое удовлетворение.

— Пропал парень, — громко сообщил за спиной старший группы захвата, выплюнув капсулы в ладонь. — Стрелу-то она с собой уволокла. Поворожит да сглазит, как пить дать.

А Баффин взглядом пообещал Дереку долгую очередь на бирже труда.

— Прости, Рен, — сказал шеф, когда выдохшуюся мэджик-массу отсосали, и мы смогли войти в вестибюль. Вокруг громоздились завалы штукатурки, отблескивало битое стекло, осыпались ступени ведущих вверх лестниц, на периферии зрения мелькали серые, почти бесплотные тени домовых. Понемногу возвращались обратно в подвалы очумевшие крысы.