Это - убийство? - Джеймс Хилтон

— Может быть, вы своими словами утешаете меня… Но вы не отвергаете мое несколько туманное и нелепое предложение?

— Нет, конечно нет, если вы действительно желаете моего содействия.

— Хорошо. Вы, безусловно, понимаете, как хорошо подходите для выполнения этой задачи. Вы ведь старый выпускник школы, и у вас есть все основания находиться здесь в качестве моего гостя. Вы можете беседовать со всеми учениками и преподавателями, не объясняя, почему вдруг вам оказана такая честь… Но никто, надеюсь, не узнает истинной причины вашего пребывания здесь. Вы меня понимаете?

— Конечно.

— Итак, я отдаю дело в ваши руки. Я уже слышал об одном вашем весьма успешном расследовании в Оксфорде. Но здесь, я думаю, все окажется не так уж сложно… Вы ведь жили в школе, когда учились здесь?

— Да.

— Отлично. Прекрасный повод для встречи с Эллингтоном. Я говорил ему о вашем приезде, и он пожелал позавтракать с вами завтра утром.

— Прекрасно, я готов.

— Скорее всего, он заглянет сюда позже вечером, чтобы встретиться с вами… Хотите еще сигару? А кстати, вы не любите карандашные рисунки? У меня тут есть несколько, как говорят, очень неплохих…

Ривелл понял, что на сегодняшний день обсуждение трагического случая закончено; при этом директор, проявив незаурядное самообладание, сумел свести на нет свою первоначальную нервозность.

Потом они еще около часа болтали на разные темы. Роузвер показал себя человеком с разносторонними интересами и явно наслаждался возможностью свободно обменяться мнениями с представителем младшего поколения. В то же время в его поведении не проскальзывало и тени снисходительности. Так, Роузвер очень доброжелательно выслушал рассказ о литературной работе Ривелла над собственным «Дон Жуаном». Ривеллу директор нравился все больше и больше. Казалось, что их первая, весьма серьезная беседа становится прологом к настоящей душевной близости…

Часам к десяти прибыл Эллингтон и немедленно был представлен гостю. Это был крепко сбитый, коренастый человек средних лет, уже начинающий седеть. В его присутствии беседа сразу почему-то угасла. Эллингтон энергично подтвердил приглашение на завтрак, но это было высказано таким тоном, что Ривелл сразу определил: приглашения такого рода делались всем без исключения выпускникам школы, и для эконома это стало своего рода обязанностью — завтракать со свалившимися как снег на голову бывшими учениками.

Что уж говорить, Ривеллу Эллингтон не очень приглянулся. Когда он наконец удалился, Роузвер смущенно пожал плечами:

— Настоящий труженик и преданный человек… Конечно, он не очень силен по части умных разговоров, но… Может быть, выпьем еще виски, перед тем как лечь спать? Я так обычно делаю…

Поскольку Ривелл и сам точно так же поступал перед сном, их вечерние ритуалы полностью совпали.

Глава II

Следствию положен конец

Воскресенье в Оукингтоне всегда было самым неприятным днем. На кухне не готовили приличной еды, в читальном зале убирали все газеты, не относящиеся к религиозной тематике; никто из учеников не имел права покинуть пределы школьной территории без особого разрешения; запрещались игры и музыка. Кроме того, по воскресеньям все были обязаны носить черные костюмы, туфли и галстуки.

Ривелл, дремотно внимая звону колоколов к первой службе, вспоминал сотни подобных дней в школе. Нет, нельзя сказать, что он был здесь несчастлив, нет. Но в людях и ныне чудится некое ханжество. Хотя Роузвер, например, кажется человеком прямодушным…

Роузвер… М-да, привязчивое имя. Не выходит из головы. Колин встал, принял горячую ванну, оделся и спустился вниз. Дворецкий встретил его напоминанием о назначенной на утро встрече с мистером Эллингтоном. Колин кивнул и вышел наружу, попав в объятия пронизывающего ветра. Из церкви, куда вела неясная тропка, слышались звуки песнопений. Дом Эллингтона казался отсюда загородной виллой, нежно льнущей к массивным школьным корпусам. Пожалуй, эта вилла не являла собой верх архитектурного изящества, но тем не менее позволила четырем поколениям педагогов успешно совмещать семейную жизнь с нелегкими обязанностями эконома школы весьма эффективным и благоразумным образом…

Ривелл прошел через двор, взошел на невысокое крылечко и позвонил. Женский голос изнутри ответил:

— Входите!

Он вошел и невольно замешкался в прихожей. Откуда-то сверху снова прозвучал тот же голос, но с нотками раздражения:

— Да входи же! Где ты там застрял?

Недоумевающий Ривелл поднялся по лестнице к комнате, откуда, видимо, исходил призыв, отважно толкнул двери и сразу оказался в обществе темноглазой брюнетки, довольно хорошенькой, которая хлопотливо поджаривала ломтики бекона на газовой плите.

— Ой, извините… — запинаясь проговорила она. — Я решила, что это пришел мальчик, принес нам молоко. Пожалуйста, простите за нелюбезность… Наверно, вы мистер Ривелл?

Ривелл с улыбкой признал правильность предположения.

— Мне очень неловко, правда. Знаете, мой муж сейчас в церкви, он будет здесь через несколько минут. Наша прислуга тоже ходит в церковь по воскресеньям, так что в этот день мне приходится готовить завтрак самой. Надеюсь, вы меня простите…

— Конечно! — весело отвечал Ривелл, начиная было раскручивать беседу в заданном направлении. — Мне, признаться, очень нравится кулинария и вообще кухня. Это утреннее таинство с беконом и яйцами просто восхитительно…

— Да-да, — прервала она его. — Стряпня ужасно интересное занятие. Но наша служанка Молли предпочитает ходить в церковь, причем мы — точнее, мой муж настоял на том, чтобы она ходила к утренней службе. Судя по всему, это старинная традиция школы.

— Любопытно, — насмешливо протянул Ривелл. — Неужели Оукингтонская публичная школа достаточно стара для того, чтобы иметь старинные традиции?

— Этого я не знаю… — Она явно растерялась. Настроение у Колина улучшилось: ее присутствие, по крайней мере, скрасит густую скуку совместного завтрака с Эллингтоном.

В этот момент появился сам Эллингтон.

— Извините, что заставил вас ждать, — буркнул он и довольно резко бросил жене: — Почему ты не провела мистера Ривелла в гостиную?

— Я очень рад, что она этого не сделала, — вмешался Ривелл. — Ведь гостиные по утрам похожи на…

Он замялся, подыскивая вариант каламбура. Но, поскольку ни эконом, ни его жена совершенно его не слушали, он отказался от претензий на остроумие и просто улыбнулся.

Мистер Эллингтон криво улыбнулся в ответ.

Позже, рассматривая миссис Эллингтон, Ривелл заметил, что она младше мужа лет на двадцать-тридцать. Она много болтала, быстро и несколько стеснительно, но эту милую болтовню Ривелл счел прекрасным противоядием против тяжеловесной лаконичности Эллингтона. Эконом был, безусловно, первостатейным занудой. Все его немногочисленные реплики касались практически только предстоящей вечеринки старых однокашников. Пару раз Ривелл пытался овладеть беседой, но оба раза потерпел фиаско. Его достаточно острые замечания не вызывали у хозяев никаких эмоций, разве что иногда, по прошествии минуты, миссис Эллингтон отвечала коротким и боязливым смешком, словно приспосабливаясь к окружающему незнакомому и враждебному миру.

К концу завтрака за окном зашелестел дождь.

— Не самое лучшее время для приезда сюда, — пробурчал Эллингтон. — Дождь, туман да слякоть. В этом семестре вообще одни неприятности…

Ривелл насторожился, ожидая перехода к разговору о смерти Маршалла. Беседа, видно, приняла бы такой оборот, но…

Но тут в гостиную ввалился, бормоча извинения, низкорослый жизнерадостный крепыш с красным лицом. Его Эллингтон представил как «нашего патера, капитана Даггата». Они явно были приятелями. Эллингтон угостил Даггата кофе, хотя тот настойчиво повторял, что уже позавтракал.

— Хорошенький домик, а, сэр? — сказал краснолицый, подмигнув Ривеллу. — Неплохо быть женатым экономом школы. Весьма неплохо.

Он уселся за стол и сразу же овладел разговором. Глупо шутил с миссис Эллингтон, обсуждал с мистером Эллингтоном школьные дела, а иногда обращался к Ривеллу с той развязной фамильярностью, с какой иные священники разговаривают, в полной уверенности, что это облегчает общение. Примерно к десяти часам, когда Эллингтону надо было уходить по своим делам, Ривелл тоже собрался уйти под благовидным предлогом. Но Даггат крепко в него вцепился:

— Нет-нет, вы старый выпускник, вам наверняка захочется пройтись по старым местам, пусть даже и в дождь и в непогоду… Да-да, до свидания, миссис Эллингтон, спасибо вам за все… Кстати, Ривелл, вы еще не видели наш новый Мемориал?

Ривелл был вынужден осмотреть со священником все достопримечательности городка: Мемориал, музей, библиотеку, новые научные лаборатории… Сколько ходьбы! По мнению Ривелла, Даггат был из тех священников-спортсменов, каковые представляют наиболее распространенный тип английских духовных лиц. Его жаргон, его бурливое желание всегда быть «к вашим услугам», постоянное обращение к событиям Первой мировой войны (которые он комментировал с тем же драматизмом, что и матч двух школьных футбольных команд), — все это могло вывести из себя любого разумного человека. Однако Ривелл терпел, надеясь, что в нужный момент и без напоминания пастор заговорит о трагедии в дортуаре.