Свидание по приколу - Ирина Щеглова

– Да нет, несколько дней всего…

– Что ж не позвонила? А я, знаешь, фотографию твою всем своим знакомым показываю. Классно ты получилась!

– Это какая фотография? – поинтересовалась Наташка.

– Из последних. У меня был бзик, устроила себе фотосессию и разослала портреты друзьям и знакомым, – я засмеялась, вспомнив, как прошлой осенью от скуки отрезала косу, сделала прическу и в течение месяца надоедала другу моих родителей – профессиональному фотографу, чтобы он сфотографировал меня как настоящую модель.

– А у меня такая же, как у него? – ревниво спросила Наташка, кивнув на Генку.

Я задумалась:

– Нет, не помню.

Генка вскочил:

– Я сейчас принесу, покажу!

– Сиди, – запротестовала я, – нам скоро уходить, ты не успеешь.

– Почему не успею? Мне только через забор, и все, я дома. Подождите, я быстро!

Он выбрался из слишком маленького для него сиденья и побежал к забору, окружающему парк. Забор оказался высоковат для него, и Генка долго подтягивался, а, подтянувшись, никак не мог перекинуть свое тощее тело на ту сторону.

– Штаны порвет, – предположила я.

– Это он из-за нас выделывается, – усмехнулась Наташка. Мы посмотрели друг на друга, рассмеялись и с силой крутанули колесо. Нас вжало в сиденья, карусель принялась вращаться с визгом несмазанного металла.

– У-у! Я сейчас выпаду, – орала я, вращая круг еще быстрее.

– Ха-ха-ха! Ой, у меня голова кружится! – задыхалась Наташка.

– Тормози!

– Оп!

Мы снова смеялись.

– О, Генка возвращается, только почему-то не через забор, – сообщила я. – Наташка немного повернула колесо, чтобы тоже увидеть Генку. Он приближался по дорожке, со стороны входа в парк, но был не один, с ним рядом шел какой-то парень.

– Привет, – сказал парень. Он немного картавил.

– Это Данька Смирнин, – представил его Генка. И в свою очередь назвал парню наши имена.

– Привет, – ответила Наташка.

А я промолчала, рассматривая этого самого Даньку. Определенно, я его уже где-то видела… Ну да, конечно, у Вальки в альбоме.

Они уселись на нашу карусель, тоже напротив друг друга; так что теперь мы образовали некое подобие четырехугольника, а если точнее, то креста, заключенного в круг.

– Я принес, – Генка протянул Наташке фотографию.

Она взглянула и обратилась ко мне:

– У меня другая, там ты в кожаной куртке.

– Что за фотография? – спросил Данька.

– Кирина, ты ее видел, – ответил Генка.

– Так это ты? – Данька посмотрел на меня в упор. – Похожа.

– Правда? Ну, спасибо! Ты тоже – похож…

– На кого? – удивился он.

– Ты случайно не знаешь такую Валю Смирнину? – как можно равнодушнее спросила я.

– Нет, мы даже не родственники. – Данька усмехнулся, откинулся на невысокую спинку сиденья и небрежно бросил: – Но я ее знаю, мы общались в мае.

– А-а, – протянула я, – значит, я видела у нее твою фотографию.

– Может быть, нас снимали несколько раз, в этом же парке, – он изучал меня, разглядывал пристально, не стесняясь. Я почувствовала себя неловко, посмотрела на часы – до сеанса оставалось минут двадцать.

– Мы не опоздаем? – спросила Наташка.

– Да, нам пора, – я поднялась со своего сиденья, она тоже.

– Вы куда? На фильм? – спросил Данька, – Я вчера был. Тоска зеленая…

– У нас билеты, – Наташка взяла меня под руку.

– Как знаете, – он равнодушно пожал плечами, – а я хотел вас покатать на «лодочках».

Мне показалось, что он разочарован нашим уходом и в то же время пытается выказать свою незаинтересованность. Мы простились, и Наташка решительно повела меня прочь от детской площадки. Я не сопротивлялась, но оставшийся сидеть на карусели Данька притягивал меня тем сильнее, чем дальше мы уходили.

– Натали, – не выдержала я, – ты хочешь идти в кино?

Она остановилась, окинула меня взглядом и сказала полуутвердительно:

– Ты ему понравилась, мне кажется…

– Не знаю…

– В зале сейчас душно, – она глянула в сторону клуба.

– Да, – отозвалась я.

– И фильм, говорят, дерьмо.

– Говорят…

– Определенно, на «лодочках» будет гораздо лучше!

Мы резко развернулись и почти бегом кинулись к парку.

– А вдруг они уже ушли? – озабоченно сказала Наташка.

– Посмотрим, – сквозь зубы ответила я.

– Стоп! Вон они. Сбавь ход!

Она снова взяла меня под руку, и мы, отдышавшись, медленно двинулись к заветной карусели.

– Я так и знал, что вы вернетесь, – Данька был невозмутим. – Ну, пошли, покатаю. – Он высвободил мой локоть из Наташкиного и обвил моей рукой свою. Наташка фыркнула, а я засмеялась, словно приняла условия его игры.

Генка семенил следом и говорил:

– А я думал, что вы совсем ушли, хотел домой уже, а Данька сказал, что вы вернетесь. Я ему говорю: Кира гордая, она и не таких видала, за ней взрослые парни бегают. А он мне – нет, подождем. Почему вы вернулись?

– У меня сегодня как раз свободный вечер от взрослых парней, – я прыснула, Наташка тоже.

Мы подошли к «лодочкам».

– Заходи. – Данька ждал, пока я поднимусь по ступенькам и встану напротив него.

– Крепче держись, а то вылетишь, – предупредил он. Я поудобнее обхватила толстые железные канаты. Пожилой карусельщик убрал доску, удерживающую лодку и качнул нас пару раз.

Данька принялся глубоко ритмично приседать, увеличивая амплитуду колебания лодки. Лодка взлетала все выше и выше. Мы, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Я уже начала думать, что мы достигли предела возможности старых качелей, но мой партнер выжимал из них все больше и больше. Вскоре наши взлеты достигли того уровня, когда нос лодки оказывался вертикально направленным в землю, а наши тела – горизонтально парили над ней. Лодка со свистом прорезала воздух, мое тело потеряло вес, и я удерживалась только потому, что намертво сцепила пальцы на канатах. Однако мои каблуки при каждом новом взлете предательски отрывались от скамейки. Я уже не могла видеть лица Даньки. Мои волосы превратились в ветер, они хлестали меня по щекам и глазам, взлетая рыжей гривой или уносясь назад конским хвостом. Ободок, удерживающий их, давно упал и валялся, должно быть, где-то на земле. Снизу кричали несколько голосов, но я не могла разобрать слов, ветер свистел у меня в ушах, потом их совсем заложило.

– Хватит, – умоляла я своего мучителя, – хватит, остановись!

Но мы продолжали летать, и летали, летали…

Внезапно я почувствовала резкий удар, больно отозвавшийся в предплечьях. Колени стали ватными, а тело, сразу обретя вес, словно потеряло опору и обвисло, держась на сведенных судорогой руках. В голове стоял звон. Сквозь него я слышала, как карусельщик ругает Даньку, а тот коротко огрызается.

– И чтобы я тебя больше не видел!

– Да ладно…

– Иди, иди!

Я с трудом разжала пальцы. Содранные ладони горели, ноги не слушались. Постояв неподвижно где-то полминуты, я кое-как забросила назад волосы и сделала первый шаг из лодки.

– Твой ободок, – Генка очутился рядом и протянул мне мою потерю. – Я думал – вы убьетесь, – тихо добавил он.

Я с трудом выбралась из лодки, натянув на лицо улыбку. Данька стоял внизу, у ступенек, и смотрел, как я надеваю на голову ободок.

– Ты похожа на Аленушку, нет, на колдунью… Я фильм смотрел, старый… – Он подал мне руку, когда я спускалась.

– Ишь, Дон Жуан хренов, – хмыкнул карусельщик.

– Почему ты ничего не сказала? – спросил Данька.

– А что я должна была сказать?

– Ну, ты могла попросить меня, чтобы я остановился. А то я так раскачался, что думал: сейчас «солнышко» сделаем. Сам испугался. А ты молчишь.

– Хотел напугать меня? Ладно, Дань, все было замечательно, можно сказать – незабываемо! – наконец-то мне удалось засмеяться. – Но на «лодочки» я с тобой больше не пойду.

– С ума все посходили, – пробурчала недовольная Наташка.

В тот вечер мы долго гуляли по пустым улицам поселка. Сидели на школьном дворе, болтали ни о чем, а мне очень хотелось, чтобы Генка с Наташкой поскорее ушли по домам, а мы бы с Даней остались вдвоем… В конце концов мы все вместе проводили Наташку, а потом пошли провожать меня. Генка ни за что не хотел отстать и упорно шел сзади, время от времени пытаясь вступить в разговор.

Мы расстались у калитки, благоразумно пожелав друг другу спокойной ночи. Я ждала до последней секунды и дождалась.

– Да! – Данька словно только что вспомнил. – Предлагаю устроить небольшую вечеринку, вы как?

Я замерла, Генка замялся. Зато Даньку словно прорвало:

– Через три дня! Три дня меня не будет, я в деревню поеду, коров пасти.

– Чьих коров? – удивилась я.

– Общественных. В деревне, где живут мои дед с бабкой, коров пасут по очереди все жители. Но дед с бабкой старые, болеют, поэтому, когда приходит их очередь, коров пасу я.

Я с сомнением посмотрела на его щегольской джинсовый костюм, перевела взгляд на руки.