Адвокат Казановы - Наталья Борохова

Нора мигом подобралась.

– Да проще простого. Ты забыл? Я ведь точу коготки твоей милой супруге. Что же здесь удивительного? Бедная скромная маникюрша пришла обработать ручки хозяина. Хотя что-то подсказывает мне, что Инга сюда сейчас не войдет.

Она смотрела в глаза Дмитрию долгим, страшным взглядом, и он поспешил отвести глаза. Но не удержался, буркнул:

– Что ты имеешь в виду?

Нора пожала плечами:

– Сегодня утром по телефону ты говорил мне правду? Ты на самом деле убил ее? – Ее глаза впились в лицо друга, словно пытаясь выжечь на нем клеймо с заглавной буквой У. Убийца…

– Да что на тебя нашло? – вскричал он, взволнованный, ошеломленный. – Мне приснился сон. Сон, понимаешь? А теперь Инга куда-то запропастилась. Но она может быть где угодно: в незапланированной командировке, на деловых переговорах, на объекте, в конце концов. Я не могу понять, почему сегодня все точно сговорились задавать мне дурацкие вопросы!

Нора приподняла тонкие брови, демонстрируя, должно быть, искреннее удивление.

– Просто, когда мне стало известно об исчезновении старухи, я решила – вот оно! Ведь мы столько мечтали об этом, строили планы…

– Всего лишь совпадение. Тебе показалось.

Нора походкой манекенщицы прошлась по комнате, приблизилась к большому старинному шкафу, не спеша открыла дверцу. Ее пальчики с ярко красными ноготками прошлись по стройному ряду платьев.

– Показалось, говоришь? – Ее мысли улетели в бесконечность. – Я всегда думала: ну зачем одному человеку столько нарядов? Гляди-ка, каких только платьев здесь нет! И бархатное вишневое, и серебристое с корсетом, и алое со шлейфом… А как бы мне подошло вот это, фисташкового цвета с розой на корсаже!

Она вздохнула, но пальцы продолжали теребить струящуюся материю.

– А вот если подумать, то что ей украшать-то, твоей старухе? Ее мужеподобное тело с полным отсутствием талии? – Нора посмотрела на Дмитрия, словно ожидая согласия. – А вот этот мех… Способен ли он смягчить воинственное выражение ее лица? Такое впечатление, будто у нее в руках всегда была шашка, которой она махала направо и налево, отрубая к чертовой матери головы всем несогласным.

Нора выдернула с вешалки боа из серебристой лисы и обмотала себе шею.

– Сними сейчас же! – прошипел Дмитрий и даже сделал вялую попытку сорвать мех с ее плеч.

Но маникюрша, легкая, как стрекоза, ловко увернулась. Усевшись на стол, она перекинула ногу на ногу, затем, сложив губы трубочкой, словно для свиста, подкрасила их помадой. Нетрудно догадаться, что косметика также принадлежала не ей, а была оставлена хозяйкой дома на столе, в шкатулке из палисандрового дерева. Покопавшись еще немного в чужих вещах, несносная девица выудила оттуда же браслет из белого золота с гранатами и, полюбовавшись тем, как играют на свету камни цвета выдержанного вина, нацепила украшение на руку.

– Боже, какая прелесть! – выдохнула она. – Согласись, мне идет куда больше, чем твоей старухе.

Бесспорно, браслет на округлой ручке любовницы смотрелся великолепно. Рука же Инги больше годилась разве что для серпа и молота, чем для столь изящного творения ювелира. Но Дмитрий в тот момент не был склонен раздавать комплименты.

– Положи на место! – зашипел он. – Это любимое украшение Инги.

– Ой-ой! Да забери, больно нужно…

Девица сняла браслет и бросила его в шкатулку. Мерцающая змейка скользнула внутрь коробки и там затаилась, дожидаясь возвращения настоящей хозяйки.

Нора посмотрела в зеркало и, вероятно, удовлетворившись своим собственным отражением, обратила взор на Дмитрия.

– Ну, да ладно, много я тут всего наговорила… Но пришла я не за тем. Я-то ведь хотела как лучше. Имей в виду, что Константин наткнулся в гостиной на какие-то странные следы, похожие на засохшую кровь, и приказал горничной оставить их, чтобы к ним потом не было никаких вопросов. А ковер, который ты попросил увезти в чистку, преспокойно лежит сейчас в гараже и дожидается своего часа.

– Кого дожидается? – переспросил Дмитрий.

– Кого… – передразнила его Нора. – Ты уж сам, милый, должен решить, кого именно.

Дверь спальни распахнулась без предварительного стука. На пороге стоял Константин.

– Дмитрий Александрович, чай изволите подавать? – спросил он, поджимая губы при виде маникюрши.

– Какой чай? – нервно спросил хозяин. – Когда меня наконец оставят в покое?

– Не буду вас беспокоить, Дмитрий Александрович, – шурша плащом, проследовала мимо него Нора. – Мне кажется, вам сегодня не до маникюра.

Боа из лисицы было небрежно сброшено на ковер…

Глава 3

Речь мужчины в бесформенном черном пальто казалась сухой и казенной, словно прочитанной с милицейского протокола:

– Джип нашли на дне старого карьера. Он выгорел полностью. Внутри мы обнаружили женское тело. Конечно, исследования еще будут проводиться, но, думаю, вопрос об исчезновении вашей супруги можно уже считать закрытым. Так что ваша жена мертва, Дмитрий Александрович. Вы хотите что-то сказать по данному поводу?

А что он мог сказать? И что обычно говорят в таких случаях? «Нет, этого не может быть!» – услужливо подсказывал внутренний голос нужную фразу. Но Дмитрий чувствовал себя так же, как актер, забывший слова роли на публике. Его не покидало ощущение душевной и телесной разбитости. Спал он дурно и теперь всем разговорам на свете предпочел бы одиночество и постель. Но вынужден был сидеть в гостиной напротив человека с колючим взглядом, чье удостоверение в красной обложке он так и не удосужился прочитать. Кто он? Следователь? Что ему от него нужно?

– Это точно она? – Фраза получилась такой натужной, неестественной, что следователь даже улыбнулся.

– Конечно. Машина принадлежит вашей супруге, это установлено по государственному номерному знаку. Труп женский. У вас есть какие-то иные предположения?

Дмитрий замялся.

– У меня такое чувство, что вы меня в чем-то подозреваете.

Может, он ожидал, что человек с хмурым лицом станет его разубеждать? Но ничего подобного, включая выражения соболезнования, он не услышал. Более того – мужчина в бесформенном пальто ухмыльнулся.

– У меня к вам много вопросов, Дмитрий Александрович, и я непременно их задам. Но чуть позже, имейте терпение. Пока мы лишь осмотрим ваш дом.

Молодого хозяина словно подбросило. От былой невозмутимости не осталось и следа.

– Что? На каком основании? Я не позволю!

– Ваше право, – лениво отмахнулся следователь. – Я имею в виду, возражайте на здоровье. А мое право провести здесь осмотр и, возможно, обыск. На то и на другое у меня есть на руках разрешение суда.

Он сунул под нос Дмитрию какую-то бумагу с печатью.

– Читать будете? Тут, кстати, указано, что по сообщению заявителя в вашем доме находятся следы преступления, а также вещественные доказательства, способные пролить свет на причины гибели вашей супруги, Серебровой Инги Петровны. Ну что, будете знакомиться с документом?

Дмитрий оторопело замотал головой.

– Вот видите! – удовлетворенно заметил следователь. – У нас все по закону. А то начинают тут права качать… – Он презрительно скривил губы. – «Не позволю…» Ох ты господи! Мы начинаем с гостиной. Вы пойдете?

– Нет, – тихо произнес Дмитрий. – С вашего позволения, я останусь здесь.

– Сиди, коли есть охота, – равнодушно согласился следователь. – Только дверь мы оставим открытой, и вон тот сержант за тобой присмотрит. С места вставать, конечно, можно, но в ящиках копаться не рекомендую.

– Почему? – без особого интереса спросил Дмитрий.

– Чтобы уберечь тебя от глупостей, соколик. – Следователь фамильярно похлопал его по плечу.

Что он имел в виду? Дмитрий не понял, но его почему-то окатило ледяной волной страха. Словно кто-то, отворив все окна и двери, запустил в дом ноябрьский пронизывающий ветер…

Дмитрий сидел за столом в кабинете, опустив плечи и вперив взгляд в одну точку. Внутренний голос опять подсказывал, что ему нужно находиться сейчас не здесь, а в гостиной, откуда доносились голоса и шарканье ног. Смысла слов он уловить не мог, но отчетливо слышал приказные интонации и отрывистые ответы. Судя по всему, работа там шла полным ходом. Но он оставался сидеть здесь, в кабинете, поглаживая рукой деревянную рамочку с фотографией. Сержант топтался в дверях, изредка бросая на него быстрые взгляды, поскольку все его внимание было занято сейчас действиями, разворачивающимися в гостиной.

Дмитрий взял в руки рамку с фотографией. Со снимка глядела на него счастливая пара: муж и жена на фоне бесконечного синего моря. Так счастливы они были тогда, ведь для них все еще только начиналось…

Природа одарила его крепким, мускулистым телом, белозубой улыбкой и красивой формой головы, которую выгодно подчеркивала короткая стрижка. На фоне его налитых плеч она казалась небольшой, как на детских картинках про героев-суперменов. Выдав все, что полагается по списку красавцу-мужчине, та же матушка-природа по какому-то своему злому умыслу, а может, просто из чувства справедливости явно сэкономила на интеллектуальных данных сего человеческого индивидуума. Дмитрий не отличался ни крепкой памятью, ни смекалкой, поэтому успехи его в средней школе были весьма скромными. Но все же надо отметить, что откровенно тупым его никто никогда не считал. Особенно девочки. Было нечто такое в его мягком взгляде, что не позволяло даже самым остроумным из сверстников упрекнуть его в глупости. А когда его глаза заволакивало туманной дымкой, Дима казался особенно красивым – этакая печаль непризнанного поэта вкупе с непоколебимой мощью атлета просматривались в его облике. Так что, конечно же, от недостатка женского внимания он не страдал никогда.