Бесконечная любовь - Кэндис Кэмп

Логичный вывод рассердил. Неужели леди Карлайл считает его невыносимо скучным и безнадежно пресным?

— Дражайшая Вивьен. — Голос прозвучал почти грубо. — Боюсь, вы даже не подозреваете, на какие неожиданные поступки я способен. Кстати, может быть, миледи, подарите мне этот танец?

Что с ним случилось?

Несколько мгновений Вивьен смотрела с изумлением. Стьюксбери и прежде приглашал ее танцевать и даже делал комплименты. Да, можно было бы вспомнить не один случай, когда она кружилась, легко скользила по зеркальному паркету в объятиях графа и слышала, что выглядит прелестно, а танцует волшебно. Былые комплименты и признания неизменно оставались вежливыми, ожидаемыми и принадлежали тому миру, в котором оба жили.

Но сегодня что-то изменилось. Другой взгляд, другой тон, другой голос.

Она уверенно улыбнулась и вложила в раскрытую ладонь украшенные кольцами пальцы.

— Конечно, милорд. Почту за честь.

Они направились к центру зала. Вокруг собирались пары, и Вивьен заметила, что все готовятся не к котильону или контрдансу, а к вальсу. Повернулась к кавалеру и ощутила, как напряглись нервы. Вальсировала ли она когда-нибудь с Оливером? Кажется, нет. Танец, разумеется, уже не считался столь смелым и шокирующим, как в прежние времена; его даже допустили на сельские ассамблеи. Ей и самой не раз доводилось ощущать цепкие объятия джентльменов. Так откуда же это странное ощущение скованности и напряжения?

Да, следовало признать, что Стьюксбери всегда обладал способностью смущать и даже слегка пугать. Качество редкое, потому что в свои двадцать восемь лет леди Карлайл давно привыкла поступать по собственному разумению. Дочка герцога обладала полной финансовой независимостью, никому не подчинялась и не выносила ни малейшего контроля. За последние десять лет множество соискателей пытались добиться ее расположения, однако ни один из них не достиг цели. А сейчас Вивьен уже не сомневалась, что сделать это не удастся никому. Она с удовольствием флиртовала, а если предстояло отправиться в театр или на бал, в любой момент могла выбрать из когорты многочисленных поклонников достойного сопровождающего. Но как и сегодня, ей ничего не стоило отказаться от эскорта и приехать одной. Короче говоря, Вивьен считала себя вправе распоряжаться мужчинами.

Но Оливер… почему-то с ним все получалось иначе. Может быть, оттого, что она знала графа с детства, и тогда он казался взрослым, зрелым, серьезным человеком. Впрочем, то обстоятельство, что Оливер умел испугать и смутить, вовсе не означало, что Вивьен готова подчиниться и позволить ему это сделать. Она слегка приподняла подбородок и посмотрела в красивое замкнутое лицо. Выражение серых глаз прочитать не удалось, и оттого в глубине души слабо зазвенела тонкая печальная струна. Заиграла музыка. Одной рукой Оливер сжал ладонь, а другую властно положил на талию.

Внутренний трепет усилился, и внезапно Вивьен почувствовала, что краснеет: непосредственная, откровенная близость смутила. Она отвела взгляд и постаралась сконцентрироваться на ритме, чтобы поймать волну движения. Вивьен остро чувствовала, как крепко сжимает пальцы его сильная рука, как уверенно лежит на талии горячая ладонь. Даже бархат не сглаживал интимности прикосновения. Мужественный запах кельнской воды дразнил обоняние. Почему-то вспомнилось, как в юности в присутствии графа сразу начинала кружиться голова.

Вивьен подняла глаза и осмелилась посмотреть в серьезное сдержанное лицо, не сознавая, что мечтательная улыбка осветила взгляд и слегка изогнула губы. Рука на талии мгновенно напряглась, а объятие стало еще настойчивее. Правда, уже в следующий миг Стьюксбери отвернулся и ослабил железную хватку. Оглянулся на соседние пары и слегка нахмурился.

— Мы привлекаем всеобщее внимание. — Он снова посмотрел на партнершу и сурово заметил: — Несомненно, виновато ваше платье.

Возвращение в действительность оказалось резким и болезненным. Разве можно было надеяться, что Оливер изменился? Вивьен решительно пошла в наступление:

— Мое платье? Считаете, что люди смотрят именно на него? Полагаю, хотите сказать, что оно исключительно модное и красивое?

Граф сжал губы.

— Оно демонстрирует значительно больше, чем позволяют правила приличия.

Вивьен вспыхнула.

— Уверяю, в моем наряде нет ровным счетом ничего неприличного. Я заметила, что в зале немало дам, одетых значительно смелее, но на них почему-то никто не обращает внимания.

— Потому что ни одна из них не выглядит так, как вы.

Вивьен пожала плечами:

— Честно говоря, даже не знаю, что делать: обижаться на оскорбление или благодарить за очередной комплимент. Право, Стьюксбери, вы абсолютно безнадежны. А ведь если бы дали себе труд посмотреть в зеркало, то наверняка убедились бы, что до старости еще очень далеко.

Ирония высших сил: неисправимому зануде достались неотразимые глаза цвета осеннего неба и улыбка, от которой сердце переворачивалось и замирало…

Граф немедленно отразил удар:

— Считаете, что необходимо постареть, чтобы обрести некие стандарты?

— Нет. Всего лишь хотела сказать, что до сих пор ни один молодой джентльмен ни разу не порицал меня за обнаженную грудь.

Оливер вспыхнул; в глазах сверкнули молнии.

— Вивьен! Пожалуйста, обращайтесь со словами осторожнее. Не все знают вас так же хорошо, как я. Многие могут истолковать смелость неправильно.

— Но только не вы.

Вивьен вздохнула. Принимать замечания Оливера близко к сердцу и расстраиваться не имело смысла. Граф Стьюксбери оставался самим собой, и этим все сказано. А потому она слегка склонила голову и посмотрела с улыбкой:

— Прошу вас… давайте не будем ссориться, тем более по такому незначительному поводу, как мое платье. Музыка слишком хороша, а я слишком счастлива снова оказаться в Лондоне.

— Конечно. — Оливер коротко кивнул. — Вовсе не собирался ссориться. — Он немного помолчал, словно подыскивая нейтральную тему. — Как поживает Марчестер? Дома вам понравилось?

— Всегда приятно провести время с папой и Грегори.

— Чем сейчас занят Сейер? Все так же погружен в свои книги?

Вивьен с улыбкой кивнула:

— Да. А еще в свою корреспонденцию. Получает письма и посылки со всего света: от американских фермеров, цейлонских чайных плантаторов, исследователей и путешественников из дальних стран. В настоящее время смысл его жизни составляют растения. Кажется, собирается строить еще одну оранжерею.

— Да, порой мне доводится беседовать с маркизом об урожае. Должен сказать, что у парня немало интересных идей.