Елена - Лев Золотайкин

У обоих начальников я ходил в «любимчиках», а чисто по житейски: Гевондян принял в бригаду Елену, он же, «спасая» меня, убрал ее подальше и, действительно, спас наши отношения от гибельного ежедневного привыкания; Грутман дал мне квартиру, а, когда я развелся, отечески матерясь, выхлопотал мне комнату в Химках, то есть опять все как-то связалось с Еленой.

В Химках были, и до сих пор работают секретные космические заводы. Грутман дружил с заместителем генерального директора Мельниковым – тогда фактическим хозяином Химок.

Дружба была очень выгодной. Выполняя небольшие работы, вроде путепровода на железнодорожной станции, Грутман получил в Химках много квартир для своих сотрудников.

Грутман брал меня на деловые встречи с Мельниковым, которые проходили, как сейчас принято, в неформальной обстановке, под Клином. Там же находился пионерский лагерь и моя бригада монтажников строила в нем бассейн. И, естественно, в лагерь была устроена моя дочь.

Если сюда добавить, что первый мост, на котором я работал в Мостоотряде, строился через канал на Ленинградском шоссе, почти рядом с домом Елены, то Химки для меня действительно мистическое, знаковое место.

Справка о бригаде Гевондяна

Владимир Иосифович – помощник ГИПа, очень правильный мужчина лет пятидесяти, единственный наш член партии. Женщин возмущала его жена, которая, видите ли, играла на арфе и берегла пальцы, а все домашнее хозяйство, дачу и двоих детей тащил на себе бедный Владимир Иосифович.

Через несколько лет, во время командировки в Кутаиси, мы с Владимиром Иосифовичем будем жить в одном номере, и ночью он умрет от сердечного приступа. Я ничем не сумею ему помочь, а скорая помощь опоздает.

Парзик Леоновна, просто Парзик, маленькая симпатичная брюнетка, тоже за пятьдесят, очень душевная, но с восточной стервозностью.

Парзик наивно считала, что своим возрастом и порядочностью она гарантирует отсутствие супружеских измен в наших командировках.

Макс и Валентин – однокурсники Елены, главные расчетчики в бригаде, опора Гевондяна. Макса я знал еще по работе в институтской лаборатории, а уже в бригаде мы стали признанной дружеской парой.

Ольга – женщина за тридцать, наш незаменимый техник и калькировщица, ксероксов тогда не было.

В разное время работало еще несколько ребят и девушек.

Когда я пришел в бригаду, главным объектом был мост через реку Каму в Перми. Буквально через несколько дней я уехал туда в командировку, и на четыре года Пермь стала почти вторым домом.

В институте внешность друг друга как-то не обсуждалась, а тут женщины сразу отметили мою «глазастость» и Ольга даже как бы возмутилась:

– Ну, зачем мужику такие опахала? Давай меняться, а то меня замуж не берут.

А Парзик, когда мы устраивались в гостиницу, отправляла меня постоять около стойки администратора:

– Похлопай глазами, может, подобреет.

Конечно, номеров за красивые глаза не давали, но все-таки смеющаяся администратор казалась человечней.

С работой я быстро освоился. ЦПКБ было прекрасной школой. Старые ГИПы имели огромный опыт строительства мостов на больших и сложных реках Сибири и Дальнего Востока при наличии, в общем-то, довольно примитивной техники. Поэтому проектировщики тогда были очень изворотливые и придумывали много оригинального.

Я приставал к ним с разными вопросами, они наизусть знали наши архивы, и мы подолгу копались в старых проектах. Теперь уже и я представляю, какое удовольствие для старика внимательный слушатель.

И вот в один прекрасный зимний день 1963 года открылась дверь, и Гевондян вошел с молодой красивой женщиной.

– Познакомьтесь, наша новая сотрудница, Елена Филипповна Пекарская.

Где у нас свободный кульман?

А свободный кульман рядом со мной.

Смущенная Елена стала устраиваться, приветливые Парзик и Ольга ей помогали, попутно знакомя с бригадой:

– А это, Леночка, Лев. Вы с ним осторожней, он у нас очень коварный.

Да уж, такой коварный, что залился краской до ушей, и женщины засмеялись.

Потом уже Елена вспоминала, как она внутренне ахнула и сказала себе: «Все, мать, пропала».

Ну, это Елена немного романтизировала свои воспоминания, но, конечно, и у меня волнение началось сразу. Так улыбается красиво, а из глаз просто лучи.

В нашей большой комнате, где сидела еще одна бригада, постоянно возникал треп на разные темы. Я в нем активно участвовал, смешил публику, но теперь уже всегда с тайной оглядкой на Елену.

Вообще-то, при всей нашей внешней общительности, мы с Еленой были очень зажатые, да, и все были такими же, это еще витало в воздухе от прошлых лет.

Вроде такой бойкий в разговорах, я в знакомствах был очень стеснительным, а Елена по натуре была очень сдержанная, да и в коллектив она еще только встраивалась.

Слава богу, судьба нам помогла, а то мы бы еще долго мучились со своими комплексами.

Елена родилась 28 апреля, именно на этот день в ЦПКБ назначили первомайский вечер.

Все, как всегда: торжественная часть, концерт и застолье в институтской столовой.

Из всего я помню только танцы.

Мы танцуем с Еленой, я что-то нашептываю, Елена смеется…

– А у меня сегодня день рождения…

– Правда? Поздравляю…

– Спасибо…

– Леночка…

Замечательно, что в танце можно быть так близко, почти обнимать… Какое почти! Мы уже обнялись, и лица совсем рядом, и я целую в шейку…

Людей так много. Толкают. Мешают.

Мы оказываемся в пустом темном здании института и находим самое укромное место.

Потом я провожал Елену в ее далекое Тушино. Домой вернулся глубокой ночью.

Начались наши встречи и мои ночные путешествия на последних электричках, товарных поездах, запоздалых автобусах и уборочных машинах.

Мы тайно побывали в моей коммунальной квартире на Цветном бульваре.

Потом Тушино, комната Елены в общежитии.

А потом… потом было много всего.

Оказалось, что мы просто созданы друг для друга, и какое счастье, что мы, наконец, встретились!

Тут, очень кстати, появился роман «Мастер и Маргарита»:

«Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!» – читали мы абсолютно про себя.

Недавно Ирина мне рассказывала, как Елена вроде бы переживала:

– Представляешь, он меня каждый раз провожает до дома. Возвращается ночью. Мне его так жалко.

Ну, это Елена кокетничала перед подругой.

Может быть, провожания были наши лучшие часы.

Время летит. Нужно обнять, поцеловать, сказать.

Каждая минута последняя.

А еще можно было сойти на Левобережной и погулять в лесочке.

Ночь, луна, звезды. Мы одни в мире.

Мы встретились уже взрослыми людьми. У обоих семьи, маленькие дочери.

Нам казалось, что мы нашли свою судьбу, но жизнь была до того бедная и так нас привязывала к единственному жилью и налаженному семейному быту, что нам пришлось еще долго жить в практически разваливающихся семьях.

Проза жизни много раз напомнит о себе, но пока мы были в эйфории, очень заметной для окружающих.

Первый раз мы с Еленой пошли на концерт и сразу засветились. Мой очень любопытный сокурсник, знавший мою жену, а теперь еще и наш коллега с Ветошного переулка, таращил на Елену глаза и со своего места делал мне разные знаки, дескать, что это значит?

Смотрели мы в ЦДРИ блестящий вечер пародий группы В. Полякова (все его помнят по роли фокусника в «Карнавальной ночи»). Было очень смешно, только вот проклятый Эдик никак не мог успокоиться.

Скоро небольшой группой мы поехали в Пермь, в нашу с Еленой первую и последнюю командировку.

Какое счастье, свободные в чужом городе! Только Владимир Иосифович хмурится и Парзик с Ольгой поджимают губки. Как так, я был собственностью бригады, а тут не успела появиться и сразу все ей.

Сама Елена вела себя идеально, добросовестно корпела над чертежами, а я такой весь балованный и нетерпеливый портил ей репутацию.

Вот, например, всей компанией мы отправились в кино, только Елена этот фильм видела и осталась в гостинице. Когда стали рассаживаться, гасить свет, я исчез и вернулся к самому концу сеанса. Удивленные контролеры пустили меня в зал, зажегся свет… и вот он я – просто в темноте потерялся и сидел на другом месте.

Были в этой командировке и другие фокусы. По возвращении Гевондяну обо всем было соответственно доложено, особенно авторитетно, я думаю, выступил Владимир Иосифович со своей партийной прямотой, и Елену, от греха подальше, перевели в другую бригаду, в наше помещение около ГУМа.

Позже мы с Еленой согласились с тем, что должны быть благодарны Завену Серапионовичу за то, что он развел нас по разным углам. Это наверняка спасло наши отношения и, главное, деловую репутацию Елены.