Век толп - Серж Московичи

Соответственно этому адекватной действительности наукой считается лишь психология. Социология понимается просто как прикладная психология. Более того, по Фрейду, строго говоря, есть только две науки: психология (чистая и прикладная) и наука о природе. Опираясь на первую, политика становится рациональной формой использования иррациональной сущности масс, ибо толпы ниспровергают основы демократии, заложенные либеральной буржуазией и восстановленные социал-демократами. Эту «массологию» Московичи очень детально, систематично и в чем-то даже увлеченно анализирует и отчасти продолжает, умело иллюстрируя взаимоотношения между толпой и ее лидером на примерах Цезаря, Робеспьера, Наполеона, Ленина, Муссолини, Сталина, Гитлера, Мао, Тито и др. (Каждый читатель данной книги легко может использовать с теми же целями немало политических событий последних лет).

Вместе с тем Московичи время от времени по ходу своего анализа совсем кратко и справедливо отмечает — как что-то само собой разумеющееся — существенные, принципиальные недостатки рассматриваемой науки о массовом обществе, о массах (толпах) и их вожде. В заключение своей книги он резюмирует их следующим образом: "Психология масс… решительно недооценивает влияние экономических и социальных условий. Более того, она берет на себя труд доказывать, что тип людей, составляющий массу, их принадлежность к классу и культуре, не имеет никакого значения для коллективных явлений. Это резко противоречит нашему видению общества. Тем более, что эта гипотеза, конечно же, практически не подтверждается. Если мы хотим продвинуть анализ таких явлений, необходимо отказаться от ее сохранения в абсолютном варианте. Главное для практика — понимать эти обстоятельства, что не менее важно и для науки".

Целиком соглашаясь с Московичи в этих его принципиально важных и глубоких критических замечаниях относительно сути психологии масс, отмечу еще раз ее главный недостаток. Он заключается в вышеуказанном чисто психологическом, внутрипсихическом детерминизме, отрывающем психику людей от их истории, социально-экономической основы их жизни, от всей их бесконечно разнообразной деятельности (изначально практической) и т. д. Такой детерминизм означает неоправданную психологизацию всего общества, различных групп людей и индивидов, а также изучающих их гуманитарно-общественных наук. Психологизм не учитывает того, что психика не существует сама по себе. Она всегда есть важнейшее качество людей (и животных) во всем бесконечном многообразии их жизни. Человек и его психика — это не две системы, а одна единая система, в которой именно субъект объективно является основанием всех психических процессов, свойств и состояний, вообще всех видов своей активности (деятельности, общения, поведения и т. д.).

Следовательно, в нем и через него они взаимосвязаны и интегрированы воедино, поскольку все суть неотъемлемые качества одного и того же субъекта. В этом — их существенная общность (при всей их дифференцированности, противоречивости и даже относительной автономности).

Детерминация психической жизни субъекта (т. е. людей, человека на высшем уровне активности, целостности и т. д.) осуществляется как формирующийся, не заданный изначально процесс непрерывного взаимодействия внешних и внутренних условий. Все внешние причины, влияния, обстоятельства и т. д. действуют не прямо и не непосредственно, а только через внутренние условия, составляющие основание развития (в данном случае — субъекта). Этот известный принцип детерминизма разработан С.Л.Рубинштейном, его учениками и последователями. При таком подходе учитывается вся система детерминант, составляющая процесс саморазвития субъекта: социально-экономические, исторические, собственно психологические и многие другие факторы. Здесь особенно важно подчеркнуть, что вопреки фрейдизму в процессе исторического развития общества и индивидуального жизненного пути каждого человека изначально история определяет психологию людей (а не наоборот). По мере своего становления и развития человек с его психикой все более активно участвует в определении и самоопределении своей жизни и окружающей действительности. Психика людей входит во всю эту сложнейшую систему детерминации как один из ее ведущих уровней.

Следовательно, необходимо избегать обеих крайностей: во-первых, психологизма (т. е. превращения психологии в науку наук по отношению к социологии, истории и т. д.) и, во-вторых, игнорирования или недооценки психологии. Тогда дальнейшая разработка психологии толп, вообще наук о массовом обществе будет более перспективной. В частности, реальной станет возможность систематически изучать часто игнорируемый психологизмом комплекс причин, по которым один и тот же вождь на определенном этапе исторического развития общества может иметь не только страстных, иногда даже фанатичных поклонников и сторонников, но и нередко яростных противников. Такой раскол общества (например, на «красных» и «белых» в России) особенно важен в данной связи, поскольку он означает, что в одной и той же стране в один и тот же период времени часть «толпы» обожествляет своего лидера, а другая люто ненавидит. Эта противоположная направленность психических сил внутри масс по отношению к одному и тому же вождю ("отцу") требует дополнительного, более сложного и комплексного анализа. Но уже то ценное и перспективное, что изящно сделал в своей монографии Московичи, бесспорно, поможет российским читателям этой книги существенно продвинуться вперед в осмыслении и разработке одной из актуальнейших проблем XX в., которая очень долго у нас недооценивалось или даже игнорировалось.

Предисловие к русскому изданию

Для меня большая честь выход в свет перевода моей работы, написанной несколько лет назад и посвященной одному из значительных явлений нашего времени. Многие люди не придают различию между индивидуальной психологией и психологией коллективной того значения, которое ему должно было бы придаваться. Некоторые отрицали самостоятельность коллективной психологии из-за того, что она не является биологической наукой. Другие пытались свести ее механизмы к механизмам индивидуальной психологии. Третьи, и их большинство, в качестве аргумента вспоминали ее политическое применение, осуществлявшееся с начала этого века, причем тоталитарными партиями. Это означает, что коллективная психология, или психология масс имеет прошлое, от которого мы не можем абстрагироваться.

Однако обратимся к настоящему. Очевидно, что одной из примечательных черт нынешней психологии является ее постулат: психические явления это явления индивидуальные. Личность, или отдельный индивид сохраняет статус преимущественного объекта научного изучения. Но, странное дело, индивидам вместе взятым, образующим группу, обладающим общими представлениями и убеждениями, в таком статусе отказывают.

Между тем, это приводит нас к следующему парадоксу. Мы фактически все дальше и дальше разрабатываем психологию индивида. Но, однако, в world [1], как хорошо говорят американцы, творится и используется на практике как раз психология масс. Я даже склонен утверждать, что мы сегодня присутствуем при глобализации масс, при создании массы мирового масштаба. Прежде всего это создание все расширяющихся наднациональных сообществ с гигантскими ядрами городов и рынками в миллионы человек, которых побуждают жить и потреблять однотипным образом. Затем, расцвет электронных и телевизионных сетей, которые с одной стороны, связывают между собой людей, находящихся на огромных расстояниях друг от друга, а с другой стороны, проникают в самые недра частной жизни каждого. И бурное развитие систем мультимедиа до предела ускорит этот процесс. Наконец, политика в отношении этих огромных сообществ, успех которой зависит от систем мультимедиа, теперь еще больше, чем в прошлом становится массовой политикой.

Часть 1. ВЕК ТОЛП

Глава 1. ИНДИВИД И МАССА

I

Если бы вы попросили меня назвать наиболее значительное изобретение нашего времени, я бы, не колеблясь, ответил: индивид. И по причине совершенно очевидной. С момента появления человеческого рода и до Возрождения горизонтом человека всегда было мы: его группа или его семья, с которыми его связывали жесткие обязательства. Но, начиная с того момента, когда великие путешествия, торговля и наука выделили этот независимый атом человечества, эту монаду, наделенную собственными мыслями и чувствами, обладающую правами и свободами, человек разместился в перспективе я или я сам. Его ситуация вовсе не легка. Индивид, достойный этого имени, должен вести себя согласно своему разуму, надо полагать, судить бесстрастно о людях и вещах и действовать с полным сознанием дела. Он должен принимать чужое мнение только с достаточным на то основанием, оценив его, взвесив все за и против с беспристрастностью ученого, не подчиняясь суждению авторитета или большинства людей. Итак, мы от каждого ожидаем, что он будет действовать рассудительно, руководствуясь сознанием и своими интересами будь он один или в обществе себе подобных. Между тем наблюдение показывает, что это вовсе не так. Любой человек в какой-то момент пассивно подчиняется решениям своих начальников, вышестоящих лиц. Он без размышления принимает мнения своих друзей, соседей или своей партии. Он принимает установки, манеру говорить и вкусы своего окружения. Даже ещё серьезнее, с того момента, как человек примыкает к группе, поглощается массой, он становится способным на крайние формы насилия или паники, энтузиазма или жестокости. Он совершает действия, которые осуждает его совесть и которые противоречат его интересам. В этих условиях все происходит так, как если бы человек совершенно переменился и стал другим. Вот ведь загадка, с которой мы сталкиваемся постоянно и которая не перестает нас изумлять. Английский психолог Бартлетт в одной классической работе очень точно замечает по поводу человека государства: