На глубине - Олег Весна

и сковавшего меня в тиски. Детский кошмар, преследовавший все эти годы. Я оказался в воде. Где-то в районе самой глубокой точки Земли, у Марианской впадины. Один, без плав-средств, на расстоянии сотен миль до ближайшей суши.

Я осознал, что история моей жизни подошла здесь к развязке. Никто не станет разыскивать пилота в разгар боевых действий. Быть может, только японцы, дабы пленить, или акулы, чтобы подкрепиться. А больше в тот момент я никому не был нужен. Оставалось лишь наглотаться воды, прежде чем первая заметившая акула решит попробовать меня на вкус.

Наверное, сначала я отделил ножом парашют – этого я не припомню, но иначе он обездвижил бы меня.

Я погружался все глубже в пучину океана. Вода после очередного вдоха забилась в легкие; я помню, как тело судорожно сотрясалось в потугах к кашлю. Глубина молниеносно приближалась, взывая к панике. Вскоре солнечные лучи перестали достигать моих глаз, и все скрылось в кромешной тьме. Вокруг – задумчивое и размеренное безмолвие. На самом краешке живой вселенной, которая с каждым мигом стремительно удалялась прочь, едва заметно громыхало.

Я думал о брате. Я был рад, что здесь и сейчас не он, что не ему испытывать этот страх, эту удручающую безысходность. Еще я кричал на него, кричал, чего не делал никогда прежде. Кричал, потому что он умер и не мог мне теперь помочь. Никто не мог мне помочь. Но он… он-то всегда помогал, а сейчас его не было рядом.

Мальчики не плачут. Мужчины тем более. Летчики и подавно. Вокруг меня были соленые воды моря, и все же было сложно отделить их от слез. Что окружало меня в тот миг – воды океана или слезы?..

Бесконечное отчаяние. Холод сковал тело; легкие наполнились водой; лишенные осмысленности и бесполезные барахтанья тянули меня вниз, все дальше от солнца, в глубину, где нет ни света, ни жизни. В Марианскую впадину.

Чем дольше я находился в воде, тем меньше меня волновали акулы. Перед носом проносились стайки рыбешек. Мое скрюченное спазмами тело сдавливали миллионы тонн воды, и я понимал, что вот-вот спектакль моей жизни прервется.

Далекое громыхание сопровождало мое вынужденное погружение, но в определенный момент оно переросло в невообразимый гвалт. Словно весь мир разом заголосил. И, в то же время, звук этот представлялся предельно легким, умиротворяющим, гармоничным, напоминая порядок, установленный самой природой.

Музыка, внезапно осознал я! Мелодия глубины на языке океана. Симфония, заполнившая все вокруг, затмила собой шум и гвалт; одновременно веселая и печальная, добрая и с оттенком пугающей темноты, радостная и грустная, и бесконечно прекрасная.

Находясь на глубине, без надежды на спасение, я наслаждался полифонией океана, готов был подпевать, впуская в наполненные водой легкие все новые и новые порции губительной влаги.

Мелодия была живой. Удивительной, чуткой, изящной. Она словно подстраивалась под меня, окутывая наслаждением. Эта музыка, казалось, знает, чего жаждет душа и к чему стремится сердце. Я тонул, но был счастлив. Я умирал, но был живее, чем когда-либо прежде.

Время замерло, фонтанируя имманентным движением по изгибам ленты Мебиуса в оксюмороне исчислимой бесконечности.

Среди раскатов симфонии я различил хоровое пение. Гармоничное многоголосье, наполненное удивительной жизненной силой, одновременно трепетное и сильное. Стали различимы отдельные смыслы, не слова даже, но живые образы, потоки сознания. И все больше этих потоков я начинал понимать… Нет, не понимать даже, но осознавать, и, не побоюсь этого слова, – чувствовать. Я чувствовал проносящиеся мыслеобразы, воспринимал проходящие сквозь меня картины и пейзажи, но не мог зафиксировать их, осмыслить и осознать.

Вокруг не было уже ни воды, ни глубины, ни страха, ни переживаний. Неупорядоченные мысли, калейдоскоп смыслов, иррациональная реальность, обособленное сознание, всемогущий логос… Мне открылось иное видение, стало доступно понимание всей глубины воспринимаемой информации, я узрел нечто ранее недоступное моему пониманию.

Они издревле населяли планету. Они жили в гармонии с миром, были неотъемлемой частью природы. Хранителями истории называли они себя. И когда солнце из дарующего жизнь превратилось в светило, несущее радиоактивную опасность, они ушли под воду, и продолжили стеречь и оберегать гармонию мира. Ценой множественных смен поколений пришедшие вслед адаптировались к лучам убийственного солнца.

Дикари, чья короткая жизнь пролетает под безжизненными лучами солнца.

В льющейся музыке мыслящего сознания я различаю этот голос. Не голос даже, а поток информации, сформулированной не словами, но мыслями.

Тысячелетия бесконечных войн отточили в вас жестокость и ярость, злобу и воинственность. Вы источаете желание разрушать, крушить и уничтожать. Вы наполнены аномальным стремлением к истреблению. Ваша сущность – вечное сражение, бесконечная битва.

Они обвиняют нас в жестокости. Но разве не агрессия позволяет выживать, побеждая врагов? Разве это не главный локомотив эволюции?

Вы оцениваете мир только с позиции превосходства и лидерства. Если что-то сопоставимо с вами по силе, вы обрекаете его на уничтожение. Если слабее – вы поработите его, поставите ниже себя. Каждый – враг. Вы не можете не быть единственными в окружающей вселенной.

Мы воинственные, но именно наша воинственность позволяет нам добиваться цели. Это закон эволюции. Из примитивной обезьяны за несколько тысячелетий человечество превратилось в высокоразвитую цивилизацию. Вы же сбежали прочь, под воду, на глубину океана, стоило столкнуться с проблемой.

Вы – скоротечное средство, но неверная цель. В вас заложено имманентное соперничество – со всем окружающим, с природой, с самими собой. Непрерывные войны. Когда вам не с кем бороться, вы убиваете себе подобных. Вы не признаете равенства. Вам важно только превосходство. Сама идея мира отринута вами прочь. Вы разрушители. Ваша сущность – вечный мятеж. Мы не приемлем борьбы, создаем гармонию, творим мир. стоит нам предстать перед вами, и вы всеми силами стараетесь нас уничтожить. Вы не способны поддерживать мир и гармонию. Вы только разрушаете, вы не способны творить.

Нет, пытаюсь я ответить. Мой брат – пример обратного. Как же его бескорыстное желание творить? Его добрейшее мирное существо? Он являл собой истинного, идеального, наичеловечнейшего человека, самого достойного из людей.

Вы восхваляете избравших путь созидания. Тех, кто своим существованием и действиями создает внутренний мятеж. Вы возносите творцов среди вас, но они есть ваша болезнь. Не свет восхваляете вы, но то светлое, что есть во тьме.

Каждый человек – индивидуальность! Нельзя оценивать всех. Нужно рассматривать каждого в отдельности. Есть недостойные, но есть и другие!

Цель индивидуальной особи – произвести потомство, главных кандидатов на истребление другими претендентами. Ничтожен вклад в развитие племени от всей прожитой жизни одной особи.

Мы наступаем на одни и те же грабли, учимся только на