Записки с Изнанки. «Очень странные дела». Гид по сериалу - Гай Адамс

Да. Хороши. Определенно. Это сериал, снятый фанатами фэнтези и хоррора, в частности, фэнтези и хоррора восьмидесятых, для таких же фанатов фэнтези и хоррора. Посмотрите хотя бы на четырех главных персонажей – совершеннейшие гики, которых задирают в школе: подозреваю, большинство из нас, любителей «Очень странных дел», видят в них себя в юности. Правда же?

А за пределами очень теплого и знакомого юного актерского состава мы видим Вайнону Райдер в роли «Чудной мамочки», Дэвида Харбора в роли «Копа с колоритным прошлым» и Чарли Хитона в роли «Сына, которому приходится удерживать вместе всю семью», и если поначалу их герои прописаны довольно крупными мазками (сколько мы уже видели «Копов с колоритным прошлым», которые просыпаются среди пустых бутылок и окурков, а потом выпивают несколько таблеток, чтобы более-менее прийти в себя?), то это нормально, потому что сейчас нужны именно такие крупные мазки. Мы создаем мир и набор персонажей, подробности и тонкости отложим на потом.

Но главная звезда шоу (кто-то утверждает, что и всего сериала) – Одиннадцать. Милли Бобби Браун одними глазами играет так, как для актрисы в ее возрасте вообще незаконно. Все молодые актеры хороши, поймите нас правильно, но очень редко можно видеть актера, который в таком возрасте настолько уверенно ведет себя в кадре, не произнося ни слова. Когда она подрастет, остальных можно будет спокойно распустить по домам.

Отношения Нэнси и Стива отлично доказывают, что пусть «Очень странные дела» и затрагивают знакомые струны, но мелодии получаются довольно свежие. Вся история кино, наверное, подготовила нас к тому, чтобы мы ненавидели Стива. Он – типичный бойфренд-сволочь, он хочет только одного и несмотря на все его притворство мы прекрасно понимаем, что он только использует Нэнси до тех пор, пока не добьется своего. Только вот это не так, он намного приятнее. А когда парочка все-таки доходит до запретной границы, все происходит очень мило и по взаимному согласию, без типичного в таких ситуациях хода «похотливый парень обрабатывает чистую, невинную девушку, пока она все-таки не уступает». Это очень заезженный троп, и это замечательно, что на этот раз его не используют.

О Боже! Они убили Бенни! (Простите, вырвалось.)

А еще у нас есть Мэттью Модайн, тихий, седой мужик, который, как мы знаем, хранит такие тайны, что если бы он нашептал их нам на ушко, наши волосы стали бы примерно такими же белыми.

Netflix правильно поступает, заставляя нас смотреть свои сериалы запоем, потому что как можно после такой солидной, знакомой и вместе с тем интригующей первой серии сразу не начать смотреть вторую?

Конечно, очень соблазнительно было бы указывать буквально на каждый момент и каждый кадр и называть их отсылками – Интернет поддался на этот соблазн, да еще как[22], – но я все-таки постараюсь этого избежать. Первые кадры сериала – коридоры с мерцающим светом, побег, обреченный лаборант, неизбежно налетающая сверху смерть в лифте – могут показаться знакомыми. Конечно, они нам известны, но это не отсылка к чему-то конкретному: нам просто сразу дают понять, что за сериал нас ждет (ну и, конечно, немного возбуждают беготней и убийством).

Это как рок-группа, на саундчеке играющая несколько знакомых мощных аккордов, чтобы вы сразу поняли, под какую именно музыку вам вскоре предстоит отрываться под сценой.

На самом деле – как и должно быть – большинство отсылок в «Очень странных делах» в первую очередь как раз атмосферные[23]; это кажущиеся смутно знакомыми украшения, которые предназначены для того, чтобы и те из нас, кто достаточно стар, чтобы застать расцвет культурной волны 80-х, и те, кому просто нравится купаться в ее отраженных «лучах», почувствовали прилив теплой ностальгии. Если бы я отмечал каждый раз, когда сериал дергает знакомую струну, напоминающую нам о его пращурах (шепчущие поливочные шланги, которые мы слышим через две минуты после начала, – это настолько знакомый краеугольный камень киношного «американского дома», что я удивлен, что у них еще до сих пор нет своей записи на IMDB), то мне бы пришлось начать писать эту книгу прямо в восьмидесятых, а вы бы вскоре померли от скуки. Так что давайте будем придирчивыми и станем указывать только на четкие, конкретные отсылки[24].

Искусство заголовка

Братья Даффер вдохновлялись работами Ричарда Гринберга (см. полную статью «Облик сериала» дальше в книге). Сериал не только в общем является оммажем к работам Гринберга: тот момент, когда название каждой серии становится прозрачным, открывая нам следующий кадр, очень похож на заставки Гринберга к экранизации романа Стивена Кинга «Мертвая зона» от Дэвида Кроненберга.

Феникс восстает из пепла

Когда Уилл Байерс вызывает Дастина на велогонку, призом он объявляет любой комикс по его выбору. Он выбирает 134-й выпуск Uncanny Х-Меп.

Серия комиксов от Marvel, которая несколько лет жила исключительно перепечатками, пережила невероятно успешный перезапуск под руководством Криса Клэрмонта (а со 111-го выпуска – контуровщика Джона Берна, постепенно ставшего одним из сценаристов). Одним из самых знаменитых сюжетов стала сага о Темном Фениксе.

Джин Грей, единственная девушка в группе на момент запуска комикса Х-Меп в 1963 году, обладала телекинетическими (а позже – телепатическими) способностями. В эпоху Клэрмонта Джин, не задумываясь, подвергает себя опасности, чтобы спасти людей, которых любит. Вместо того, чтобы умереть – а умерла она, как казалось, весьма драматично, – она превратилась в куда более устрашающую героиню и стала называть себя Феникс. Но новые силы – так уж они всегда поступают – привели ее к моральному разложению, и именно в 134-м выпуске, жемчужине всего сюжета, она превратилась в Темного Феникса, ужасную угрозу для всех окружающих.

Между Джин и Одиннадцать заметны явные параллели, и лишь время (и второй сезон) покажут нам, какую форму она обретет после своего собственного героического самопожертвования.

Тум-ТУМ, тум-ТУМ

Кадр, где Хоппер начинает печатать полицейский доклад об исчезновении Уилла, – прямая отсылка к «Челюстям» Стивена Спилберга.

«Властелин колец»… нет! «Хоббит»

Это, возможно, не особенно важная штука, и мы все знаем, что Лихолесье, название, которое ребята дали дороге, по которой ехал домой Уилл, прежде чем исчезнуть, позаимствовано из «Властелина колец»… точнее, «Хоббита»! Но, возможно, вы не знаете (хотя, один волосатый новозеландец извел километры целлулоидной пленки на изложение историй Толкиена, так что вряд ли), что «Радагаст», кодовое слово, по которому вас пустят в логово Уилла, происходит из той же книги. Это имя волшебника (которого в фильмах Питера Джексона сыграл бывший «Доктор Кто» Сильвестр Маккой).

Ночь в кино

Джойс предлагает Уиллу билеты на «Полтергейст», фильм, который мы подробнее обсудим в другом месте. А еще она спрашивает его…

Боб Грэй

…не боится ли он клоунов. Это может быть совпадением – потому что большинство здравомыслящих людей согласны, что все клоуны злые, – но, давайте по-честному, таковым не является. Чудовищное существо из романа Стивена Кинга (который мы опять-таки в подробностях обсудим в другом месте) часто проявляется в виде Пеннивайза, плотоядного клоуна.

Самый жуткий инопланетный ужас

На стене висит постер фильма «Нечто» (1982). Да, ребята обожают Джима Карпентера. Конечно же. И братья Даффер тоже. Но, с другой стороны, кто его не любит-то?

Нет, не замечательные булькающие синтезаторы Майкла Стейна и Кайла Диксона, а песни, которые звучат в самом сериале. Песни были выбраны Норой Фелдер, музыкальным руководителем сериала, и они подчеркивают некоторые наши любимые моменты.

В закусочной Бенни мы слышим две песни психоделической рок-группы Jefferson Airplane: She Has Funny Cars и White Rabbit, обе эти композиции взяты с их альбома 1967 года Surrealistic Pillow. Также мы слышим Jenny May фолк-рокеров Trader Horne (пока Одиннадцать довольно агрессивно пытается чинить вентилятор).

Когда Хоппер приезжает в полицейский участок, он болтает с коллегами под аккомпанемент Can’t Seem То Make You Mine (1965) группы The Seeds.

У Нэнси же чуть более современные (не современные в полном смысле слова, но вы понимаете, о чем я) вкусы. Когда Стив пробирается в ее комнату, она слушает Every Little Bit, песню Джеки Джеймс и Яна Курноу. Курноу был клавишником британской нью-вейв группы Talk Talk, а Джеки Джеймс в основном сочиняла песни для других исполнителей, в том числе Селин Дион, Дженнифер Лопес, Кайли Миноуг и (ужас-то какой) Steps, для которых она написала хит-бестселлер[25] Heartbeat.