Моцарт будет жить. Продолжение истории о Вольфганге Моцарте - Мадемуазель Зильберкланг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Анна! Как я рад видеть Вас!
– Здравствуйте, дорогой господин Моцарт! И я безмерно рада видеть Вас живым, здоровым и счастливым!
– Да, сейчас я по – настоящему счастлив. Я живу в прекрасной стране, в прекрасном городе, могу писать сколько душе угодно и при этом не бедствую. Моя музыка звучит далеко за пределами Англии, и её любят.
– А разве Вы сомневались в том, что Вашу музыку будут исполнять и любить во всём мире?
– Нет, но не думал, что это произойдёт так скоро. Что же мы всё говорим обо мне, расскажите, как живёте Вы!
– У меня всё хорошо, господин Моцарт. Я теперь солистка Венской оперы. Ваши оперы с большим успехом идут в театре и зал всегда полон.
– Я искренне рад за Вас! А что, если мы с Вами погуляем по улицам Лондона? Что Вы на это скажете?
– Это будет самая прекрасная прогулка в моей жизни!
– Тогда не будем терять времени. Идёмте! Я только возьму свою трость.
Прогулка была очень интересной и увлекательной, Вольфганг рассказывал о лондонской жизни и довольно чётко обрисовывал характеры людей, которых они встречали по пути. Анну всегда беспокоил острый язык Вольфганга и, она всякий раз предостерегала его от колкостей в чей – либо адрес. Но, разве же он слушал?! Всё случилось очень быстро. Вольфганг и Анна шли по мостовой одной из лондонских улиц, и он рассказывал ей о новой опере, которую сейчас пишет. Композитор говорил громко и много жестикулировал, напевая при этом мотивы арий. Вдруг на узкой улице показался экипаж, едущий на большой скорости. Возница явно направлял лошадей на них. Анне пришлось ориентироваться очень быстро. Она увидела небольшую нишу в стене дома, около которого они с Вольфгангом находились, и резко толкнула композитора туда, а сама буквально прилипла к стене дома. Карета промчалась мимо, никого не задев. Композитор поднялся на ноги, отряхнул грязь с сюртука и кюлотов, и спросил:
– Что это было?
– Это было очередное покушение на Вашу жизнь, Моцарт! Рассказывайте, что Вы ещё натворили?
Вольфгангу пришлось признать, что он общался с представителями лондонского масонства, так как они находятся среди его коллег по службе. И контакт с ними неизбежен.
– Вас приглашали на собрания ложи?
– Да, но я отказался. Я сказал, что сильно загружен работой над оперой и другими сочинениями, и почти не располагаю свободным временем.
– Они знают, где Вы!
– Что?
– Они знают, где Вы и не дадут Вам покоя. Вы должны быть крайне осторожны, особенно с Вашими высказываниями. Вы слишком прямолинейны, господин Моцарт. Иногда лучше промолчать, чем причинить себе впоследствии вред.
– Я не могу молчать, если вижу и слышу несправедливые вещи.
– Ваше внутреннее благородство становится слишком опасным для Вас. Постарайтесь пропускать некоторые вещи мимо ушей, а некоторые высказывания придерживать при себе, если хотите ходить по этой земле, а не лежать в ней!
– Вы слишком суровы, дорогая Анна!
– Вовсе нет! Я слишком беспокоюсь за Вас, а Вы слишком легкомысленно относитесь к моим предостережениям, касающимся Вашей безопасности.
– Торжественно клянусь Вам, что впредь буду более осторожным. Вы ведь сейчас спасли мне жизнь во второй раз!
– Ваша хохма тут совершенно неуместна.
– Тогда я лучше промолчу, а то по жопе получу.
Анна посмотрела на Моцарта сердитыми глазами.
Они вернулись в дом композитора. Анна остановилась у него в качестве гостьи. Конечно, надо было видеть «радость» Констанцы от её приезда. Вольфгангу пришлось аккуратно и доходчиво объяснить жене, что если бы не Анна, то его бы уже год как не было в живых и Констанца не жила бы в таком прекрасном доме.
– Вольфганг, ты соображаешь, что делаешь? Ты унижаешь меня, приглашая погостить к нам в дом другую женщину!
– Штанци, она не другая женщина, она мой друг. Разве ты так и не поняла, что не будь её тогда в 1791 году, я умер бы, и не было б никакой Англии! Ничего бы не было! Ты понимаешь это?!
– Да делай, что хочешь!
Аргументы подействовали, и дамы поддерживали, пусть внешнее, но всё же, дружелюбие.
Вольфганг готовил к постановке новую оперу, и Анна осталась до премьеры. Он брал её с собой на репетиции, обсуждал с ней будущую постановку и музыку своей новой оперы. Беседы были долгими и увлекательными. Анна исполняла по просьбе Моцарта некоторые фрагменты из новой оперы, и Вольфганг был доволен.
На генеральной репетиции оркестранты довели Моцарта до белого каления. Вторые альты всё время играли не те ноты, весь оркестр отставал в темпе и Моцарт вышел из себя. Когда альты снова сыграли не то, он остановил всех и громко крикнул:
– Стоп, стоп, господа! Какого чёрта господа альтисты опять играют си бемоль? Там же чёрным по белому написано «си»! Сколько же раз вам можно это повторять, я вас спрашиваю? И что вы тащитесь как черепахи? Какой темп написан? Смотрите в ноты, а не считайте ворон! Играем со 125 такта.
Когда дошли до того места, где всё время была грязь со стороны альтов, Моцарт громко крикнул:
– Вторые альты, чистая «си»!
Оркестранты опять разошлись по – середине финальной сцены. Моцарт снова остановил весь оркестр.
– Олухи, темп Molto allegro, вы же опять тащите кота за хвост! Всю финальную сцену во втором акте с самого начала. Считайте, господа.
Моцарт стал громко отстукивать такт ногой, да так, что пряжка на его башмаке разлетелась вдребезги.
– Что, господа, начали за здравие, а кончаем за упокой?
– Маэстро, Вы слишком требовательны!
– Ах, неужели?! По Вашему я должен завтра демонстрировать квакающих лягушек вместо финала второго акта? Если завтра будет тоже самое, я отменю спектакль, а в афише укажу, что спектакль не состоится из-за ленивых олухов в оркестре!
Музыканты ужасно разозлились, и в ярости стали играть гораздо лучше, и остальная часть репетиции прошла более продуктивно.
Премьера состоялась в Королевском театре 30 декабря 1792 года.
Опера называлась «Ромео и Джульетта» по трагедии У. Шекспира.
Премьера прошла с оглушительным успехом. Моцарт отдал дань английскому драматургу и создал неповторимый шедевр.
После спектакля Анна
