Сердце не обманет, сердце не предаст - Татьяна Гармаш-Роффе

С уважением, Михаил Козырев».

– Мы с ним обменялись еще несколькими письмами. Он сказал, что в блоге говорил почти правду. Он действительно не ощущает радости жизни и потому заполнил ее работой. Но работа – это умственная цель, а не чувственная. Природа подкачала, не дала ему способность ни любить, ни увлекаться, и он вынужден сам продвигать себя по жизни усилием мысли – как барон Мюнхгаузен, сам себя тащить за волосы из болота, – формулировать себе новые задачи, ради которых стоит жить… Как-то так.

– И ты ему легко поверила?

– Не сказать, чтоб легко… Но, Алеша, есть такие вещи, как стиль, как выбор слов, как синтаксис… Они не лгут. А когда лжет их автор, они его выдают.

– Да отчего же ему не жилось?!

– Михаил заверял меня, что ему в самом деле не дано чувство любви, и объяснял это генами. В одном его письме… Погоди, лучше я тебе зачитаю… Ага, вот оно, слушай!

«Мы судим по себе, и на этом основании предъявляем требования к другим, – катастрофически не понимая, насколько мы разные. Наша разность определена сочетанием генов, и судить людей, не похожих на нас, не следует! Как можно упрекать кого-то в отсутствии дара самоанализа – дара, который мог бы вывести потенциального самоубийцу к пониманию его проблем, – если этот дар ему не дан природой? Как можно вменять в вину низкую энергетику, если природа не наградила человека сильной? Надеюсь, Вы согласны со мной… И тогда поймете, что бесполезно пропагандировать радости жизни человеку, которого на генном уровне обделили этой способностью – ощущать радость. Человеку, которому не по воспитанию, не по мировоззрению, а просто по прихоти природы не дано любить то, что любят остальные…»

– И ты решила на основании этого текста…

– Что он не лгал. Подобный текст ни один лгун не в состоянии придумать. И, главное, лгуну незачем. Это выстраданное.

– Итак, у нас мужик, который был действительно готов покончить с собой, да?

– Готов или нет, но подумывал об этом.

– Однако девушка Люба считает, что Михаил так-таки привел в исполнение свое намерение… И теперь у меня труп.

Александра лишь пожала плечами, подтверждая очевидное.

Встречу назначили на Смоленке, в трехкомнатной квартире в доме, построенном архитектором Жолтовским, где Алексей жил с рождения. Теперь, когда они с Александрой купили новое жилье ради детей, он сохранил там одну из комнат в качестве рабочего кабинета и офиса для приема клиентов. В другой комнате обитал Игорь, его ассистент: жилье являлось частью оплаты за его труды. Ну и третья, спальня Алексея, оставалась в неприкосновенности, – ему нередко случалось ночевать на рабочем месте.

Александра, в ожидании Любы, приготовила кофе. Этот напиток являлся лучшим и бессменным топливом для сыщицкого мотора… организма, то есть. В последнее время в прессе стали писать, что кофе весьма полезен для здоровья, и Алексей Кисанов чрезвычайно радовался новым веяниям в медицине, а то раньше всё утверждали, что кофе вреден… Да как же без него?!

Аппарат «эспрессо» как раз выдал третью чашку, по числу присутствующих, когда прозвенел дверной звонок.

Люба оказалась невысокой невзрачной девушкой, возраст которой сыщик не смог бы точно определить: что-то между двадцатью и тридцатью годами. Треугольное личико – острые скулы и подбородок; глубоко посаженные серые глаза; темно-русые волосы, перышками торчащие в стороны: стрижка вроде и модная, да волосики жидковаты. Джинсы ее провисали там, где положено быть ягодицам; маечка не круглилась там, где положено быть груди. В театре она бы запросто получила роль травести – играла бы хулиганистого пацана.

Люба с порога протянула маленькую ладошку всем по очереди, и пожатие ее оказалось неожиданно крепким и энергичным. Александре подумалось, что жест отрепетированный: мол, не смотрите что я мелкая, – я сильная! Такой жест часто встречается у мужчин с комплексами по поводу своего роста или телосложения, иначе говоря, у тщедушных.

– У меня вот какой вопрос, Алексей Андреевич, – деловито приступила она к беседе, пройдя в кабинет, – а почему вы сказали, что хотите узнать от меня о выводах полиции? Вы ведь частный детектив, неужели у вас нет возможности узнать напрямую, от самих полицейских?

– Неожиданный вопрос. В принципе, возможность такая есть. Но сначала я хочу получить информацию от вас, Люба, из первых рук. Ведь вы теперь моя клиентка.

Сказать по правде, детектив немножко слукавил. Делом занимались наверняка районные, а у него хоть и были отличные связи, но на Петровке, где когда-то работал он сам. Пока что Алексей даже не знал, о каком отделении идет речь, что там за люди работают, легко ли будет ознакомиться с делом, если понадобится. А вот понадобится ли, – именно это он и собирался сейчас выяснить.

– Или у вас какие-то возражения? – спросил он Любу.

– Нет… Но в полиции знают больше… Они вряд ли мне всё рассказали.

– Не беспокойтесь об этом.

– А вы… Вы сказали, что я ваша клиентка… Надо бы узнать сначала, сколько это будет стоить!

Она покраснела.

Александра, бросив взгляд на мужа, вмешалась:

– Нисколько, Люба. Вы знаете, что я общалась с Михаилом, поэтому вы мне и позвонили. Можно, пожалуй, сказать, что мы с ним были виртуальными друзьями… И Алексей Андреевич взялся за расследование по моей просьбе.

– А, ну тогда… ну, хорошо. Спасибо.

«Ну, тогда хорошо, спасибо». Кому хорошо, кому и не особо, по правде говоря. Алексей не так уж редко брался за бесплатное расследование, иной раз вопрос стоял устрашающе примитивно: жизнь или смерть, – отчего и не вмешаться он не мог. Иначе бы ощущал себя пособником убийцы. Однако люди, для которых он работал бесплатно, редко понимали, что он не просто берется за некое дополнительное расследование, нет! Оно требует больших затрат по времени и по силам, отчего детективу приходилось отказываться от другого расследования, за гонорар. За деньги, которые нужны его семье. Это серьезная жертва!

Его злило, когда люди этого не понимали.

Ладно, сказал он себе, в конце концов, тут задача простая: установить, убийство это или самоубийство. О большем его никто не просил. Так что незачем дергаться: с этим он разберется быстро!

Когда все расселись в кабинете Алексея – Люба от кофе отказалась, согласилась лишь на стакан газированной воды, – детектив попросил ее изложить суть дела как можно подробнее.

– Ну, в общем, – Люба отпила из стакана, – Миша покончил жизнь самоубийством… как и намеревался. Он выбросился из окна своей квартиры на седьмом этаже. А полиция не верит! Они считают, что его кто-то столкнул, хотя никаких следов постороннего в квартире нет, по их же словам…

Вопрос-ответ, слово за слово, – и Алексей выяснил все, что знала и домысливала Люба.

Итак, три дня назад Михаил Козырев, довольно известный психиатр, выпал из окна своей квартиры. Свидетелей не нашлось – таких, которые увидели бы кого-то постороннего в открытом окне. Следов взлома двери нет. Равно как и предсмертной записки.

– Почему вы обратились ко мне только три дня спустя?

– Думала, полиция поймет, что это самоубийство. Но они стали трясти наших ребят, из группы нарков…

Наркоманов, понял Алексей.

– …особенно Олега, их старосту. А у него алиби есть, между прочим! Он на работе в это время был! Но кто-то из соседей описал похожего на него человека, который выбежал из подъезда вскоре после падения Миши… Хотя описание такое поверхностное, что даже фоторобот в полиции составить не смогли, сразу на наркоманов все повесили. На них ведь проще свалить, вы же понимаете! Даже если они бывшие… А из подъезда еще блондинка выходила, так полиция в ее сторону не копает!

– Откуда вы про блондинку знаете?

– Я? В полиции слышала… Да какая разница, кто из подъезда выходил! – вдруг сорвалась Люба. – Миша сам выбросился из окна, понимаете? Сам!

Ну что ж, девушка права: кто вышел из подъезда и когда, Алексея Кисанова не касается, коль скоро Люба не просит найти убийцу Козырева. Она просит доказать, что это суицид. Чем и займемся безотлагательно, решил детектив.

Ключи от квартиры Козырева имелись у Любы, и они – Алексей с Александрой и Игорем, ассистентом, и сама Люба, разумеется – час с небольшим спустя были под дверью квартиры, почему-то не опечатанной, где Михаил проживал.

– Я не предупредила, извините… В квартире беспорядок.

С этими словами девушка повернула ключ и распахнула дверь. Алексей Кисанов вошел первым и встал на пороге большой комнаты, преградив рукой доступ остальным.

– Батюшки… Это не беспорядок, Люба. Здесь был обыск. Вы в курсе, что полиция тут искала?

– Не полиция, нет… Так здесь все было, когда она приехала.

– В таком случае, кто-то обыскивал квартиру Козырева. И вы, несмотря на это, считаете, что он бросился из окна сам?