Убить Батыя! - Наталья Павлищева

А тут мы, убедившись, что монголы далеко, решили встать на несколько дней. Погода способствовала, озер и речек вокруг немало, я сразу дала понять, что вот это мое, чтобы сюда не совались, и вот теперь пришла, чтобы отвести душу. Сопровождала меня только верная Слава, если захочет, то потом может тоже искупаться. Но Слава не хотела, она спокойно щипала травку на берегу, кося взглядом в мою сторону.

– Э, не подглядывай! – погрозила я ей. Лошадь фыркнула и отвернулась, всем своим видом демонстрируя, что моя обнаженка лично ей до лампочки.

Вода была теплой, как парное молоко, хотя и на воздухе тоже не прохладно. Один минус – дно не песчаное, а травянистое: и входить, и выбираться неприятно. Поэтому я постаралась поскорее проскочить мелкоту и забраться поглубже. Хорошо… Глянула на всходящее солнышко, чтобы потом понять, как долго я бултыхаюсь, не то станут искать.

Плавала действительно довольно долго, но когда собралась выходить, вдруг увидела на берегу Кирея. Этот парень давно, как говорилось в водевилях, «делал мне пассы», то есть попросту завлекал. Получил отпор, но принял его за простое кокетство и следил неотступно. Вот черт! Только его не хватало. Я крикнула из воды:

– Ну, чего встал? Иди отсюда!

Но парень не двинулся с места. Он что, полный дурак?!

– Кирей, иди отсюда, мне выйти надо и одеться.

На что он надеется, что я, выбравшись из воды, сигану ему на шею и примусь ублажать взыгравшую плоть? Видя, что от моих увещеваний толку мало, я вдруг крикнула Славе:

– Слава, ну-ка, позови Вятича.

Кобыла мотнула головой и направилась в лес, точно выполняя мою просьбу. Я обомлела сама, неужели она поняла? Забеспокоился и Кирей:

– Ладно, выходи, я уйду.

– Сначала ты уйди, потом я выйду. Слава, проследи, чтобы он ушел.

Умница Слава зорко наблюдала за тем, как исчезает за деревьями парень. Я быстро выбралась из воды, поспешно оделась и подошла к кобыле:

– Ты у меня умница. Как ты думаешь, мне говорить Вятичу о том, что произошло?

Слава кивнула головой. Но мне совсем не хотелось признаваться в том, что пришлось сидеть в воде, ожидая ухода парня.

– Может, простим?

Слава замотала головой, то ли отгоняя привязавшуюся муху, то ли отвечая на мой вопрос.

Я ничего не стала говорить Вятичу, все еще размышляя, но он как-то узнал сам.

– Настя, к тебе Кирей приставал?

Вот какое наказание иметь друга-ведуна, все-то он про тебя знает, ничего не скроешь. А если бы я вдруг решила заняться с глупым Киреем сексом?

– Не приставал, просто пытался подглядеть, когда купалась. А ты откуда узнал?

– Сорока на хвосте принесла.

– Ладно, я больше не буду ходить купаться…

– Глупости.

Вятич разобрался с Киреем по-своему. Когда парень оказался рядом, он вдруг словно прислушался к моей кобыле. Слава подыграла, она потянулась мордой к уху Вятича, перебирая губами, будто нашептывая что-то. Сам сотник при этом подозрительно поглядывал то на Кирея, то на меня.

– Да что ты говоришь? Этот? За Настей? Ну-ну…

– Чего это она? – забеспокоился парень.

– Она говорит, что ты ходил на озеро подглядывать за Настей, когда та купалась.

В дружине с первого дня установился негласный закон: я для всех сестра и воевода, смотреть на меня как-то иначе не полагалось. А уж подглядывать вообще было серьезнейшим нарушением. Привлеченные словами Вятича, вокруг начали собираться дружинники. Кирей покрылся краской, но пытался «держать марку», однако с каждым словом сотника это получалось все хуже.

– И чего говоришь, пришлось его прогонять?

Слава закивала головой. Вот тут я, кажется, поверила, что Слава умеет говорить (или Вятич знает лошадиный язык кроме волчьего?). Остальные тоже поверили и Вятичу, и в то, что с ним разговаривают животные.

Кирей не вынес всеобщего молчания и вопросительных взглядов:

– Не больно-то и нужно! Сам уйду!

Его никто не прогонял, даже слова не сказали, но парень вдруг завелся:

– Чего это под девкой ходить, точно опытных дружинников нет!

Я тоже вспыхнула:

– А я тебя и не держу! Кто еще считает зазорным под началом девки воевать?!

Дружина притихла, а Вятич внимательно и изучающе смотрел на меня. К вставшему в стороне Кирею присоединились еще трое, потом, подумав, подошел воин постарше.

– Я не просила, сами выбрали! Но те, кто останется, должны забыть, что их в бой поведет девка! И не только в бой, забыть о том, что я не такая, как вы.

– Э, нет… – Вятич шагнул вперед. – Помнить, что ты не такая, нужно обязательно, только не как Кирей. Ты сестра наша, а сестру беречь и от других, и от себя надо. Кто останется, должен про это помнить.

Из дружины ушли полтора десятка человек, это была потеря. Только трое, как Кирей, из-за несогласия с моим руководством, остальные просто решили вернуться пока по домам, а там как бог даст. Я их понимала: что впереди – неизвестно, заплатить за службу я не смогу, сама голая, как ощипанная курица, что с меня взять? А впереди зима…

Зато в тех, кто остался, можно быть уверенным на все сто. Однако уход парней заставил меня задуматься о том, как жить дальше, ведь пока у нас еще были запасы, а потом? Ни денег, ни запасов. Дружину на что-то надо содержать, не грабить же и без того ограбленные деревни и города? Вот так, воевода, думай, а не только мечом размахивай.

Еще меня обидело едкое замечание одного из уходивших парней, что я даже лук натянуть не могу, какой из меня воевода? Это была правда, мечом и саблей рубилась я прилично, повести в атаку могла, а вот силы в руках, чтобы натянуть тугую тетиву боевого лука, не имела. Позор да и только!

Вятич, выслушав мои соображения по поводу и без, кивнул головой:

– Правильно мыслишь. Деньги раздобудем, а вот с луком тебе придется самой. Тренируй руки, другого не дано.

С этого дня лук стал моим постоянным спутником, я часами тренировала руки и глаза. Постепенно и тетива стала натягиваться, и стрелы лететь не в траву за деревом, а в его кору.

Но долго отдыхать в лесу мы не могли, зная, что монголы движутся по степи, уходя к Дону, мы тоже отправились на юго-восток, только лесом. У дружинников теплилась надежда, что Батый решил уйти совсем, ведь монголы отходили туда, откуда пришли. И только мы с Вятичем знали, что это всего лишь отдых, что предстоит второй его поход, который приведет Батыя аж в Венгрию и на Адриатику. Но как объяснишь это остальным?

Пока дружина вопросов не задавала, а злости у всех было через край – мы шли разоренными зимой местами.

Только теперь я поняла, что ничего о самом нашествии не знала и разорения по-настоящему не видела. Честное слово, если увидела бы вот такое раньше, не сумела бы усидеть за стенами Козельска, добралась бы до Батыя вплавь, как Петеря, и загрызла его просто зубами. И никакие стрелы меня бы не взяли, и от его шеи не оторвали, хотя он тоже наверняка вонючий.