Реализация - Олег Блоцкий

"Да, - подумал Башкиров, стараясь не смотреть в сторону "комсомольца", - прав был комбриг: из-за бабок он удавится, а вернее, кого хочешь удавит. И смелый оттого, что начпо такой же жлоб. Это он его науськал, накрутил. Что ж, посмотрим, кто кого".

И мысль, которая с самого подъема не давала ему покоя, которая беспокойно созревала в его подсознании все это время, медленно прорастала, набирая силу, окончательно завладела Башкировым. Неожиданно для себя ротный успокоился и ощутил в теле необычайную легкость. Он улыбнулся Китабулле и Хушхалю, приложил ладонь к тому месту, где по-прежнему спокойно и ровно билось его сердце.

- Пора. Спасибо. Ташшакур.

- Ладно, поехали к нашим, под кишлак. - Собирая одна к другой пачки и укладывая их в карманы "лифчика", сказал Башкиров Крылову примирительно. Пополам, так пополам.

Выходя из комнаты, немного замешкался Башкиров, прижал к стене Абдурахманова и шепнул: "Бегом на четыреста восьмой! Скажешь Урюку, чтобы выходил на дорогу первым. Пойдете тихонечко, без рывков. Смотри, чтобы за этим чмом никого не было. Услышите выстрелы - жарьте вперед, не останавливаясь".

Таджик согласно прикрыл глаза изощренного убийцы и садиста и побежал к бронетранспортерам.

Машины медленно выползали из кишлака, распуская за собой светло-серые хвосты пыли. На головном бэтээре сидел, свесив ноги в командирский люк, Крылов. На другом точно так же - Башкиров. Прямо перед ним на откинутой крышке люка висел автомат. Ротный медленно взял его в руки, щелкнул предохранителем, подавая его вниз, до упора, и кивнул механику-водителю: "Остановись!"

Четыреста восьмой продолжал медленно двигаться между глиняными стенами, удаляясь от Башкирова.

Крылов сидел в тяжелом керамическом бронежилете и армейской кепке нового образца.

"Пижон. Нужна ему эта кепка, как мне сейчас дубленка. Два года в Афгане, а так ничего и не прорубил. Ведь кожа с ушей слезет. Панама - вот самая лучшая вещь в наших условиях", - почему-то подумал Башкиров, аккуратно подводя мушку под затылок политработника и совмещая ее с прорезью прицела. А затем спокойно, не торопясь, словно был на полигоне и стрелял по учебной мишени, плавно повел указательный палец на себя.

Крылова кинуло вперед. Затем он начал сползать вниз, ударился о края люка руками - словно широко взмахивая, подобно тому как утопающий уходит под воду, - и исчез. Это движение рук поразило Башкирова: он знал наверняка: Крылов мертв.

Четыреста восьмой резко рванулся вперед, за ним, точно привязанный, пошел второй бронетранспортер. Башкиров, разворачиваясь к кишлаку, перевел предохранитель на автоматический огонь и начал вбивать длинные очереди в кишлак. Наученные войной, люди в поле, словно подкошенные, валились в цветы. А Башкиров все стрелял, меняя рожки и крича солдатам, сидевшим рядом с ним: "Снайпер, с-сука, так я и знал!" Солдаты тоже стреляли.

Болячий, растягивая в страшной улыбке припухшие, потрескавшиеся губы наркомана, лупил из пулемета не по толстым стенам дувалов, как делали остальные, а туда, где еще покачивались высокие стебли маков. После каждой очереди он радостно взвизгивал и подвывал, вторя Башкирову: "Конечно, снайпер, товарищ старший лейтенант! Будьте спокойны: подыхать будем - не выдадим. Я всегда говорил, что духов мочить надо. Так им, сволочам. Так!" И, все-таки не выдержав, он придвинулся к командиру, крича в ухо: "А ловко вы, товарищ старший лейтенант. Все правильно. Не духов, а этих шакалов, что на халяву, как мухи на дерьмо, - в первую очередь кончать надо!"

В эту же ночь по Хаджикейлю из бригады был нанесен мощный удар - в отместку за убийство советского капитана. Артиллерийский корректировщик, сидящий на одной из застав, доложил, что снаряды попали в кишлак после первого пуска и что в занявшемся пожаре хорошо видны люди, в панике мечущиеся по кишлаку.

Людмила Зиновьевна купила драгоценности сразу же после возвращения Башкирова.

Ночью она проснулась от грохота работающих "Ураганов". Визжа, реактивные снаряды расчерчивали огненными хвостами небо цвета солдатского гуталина.

Людмила Зиновьевна уже привыкла к такой стрельбе. "Кишлак, наверное, жгут или караван засекли", - равнодушно подумала она и посмотрела на безмятежно спящего рядом с ней полковника.

Потом женщина подумала: что же ее разбудило - вой снарядов или чувство радости, пережитое ею сегодня и еще не до конца улегшееся в груди? Окончательно просыпаясь, она осторожно, боясь вспугнуть свое счастье, дотронулась рукой до сережек, которые не сняла, даже ложась спать. Рука нащупала теплый металл перстня. Людмила Зиновьевна радостно засмеялась. Она была по-настоящему счастлива в эту ночь.

Через три дня, как и положено после боевых, из строевой части бригады уходили в штаб армии наградные листы. В списке представленных, подписанном командиром бригады и начальником политического отдела соединения, к ордену Красной Звезды первым шел капитан Крылов (посмертно), за ним - старший лейтенант Башкиров.

"Строевики" заверили Башкирова, что его наградной лист хитрованы из общего отдела кадров штаба армии вряд ли завернут. Башкиров был склонен им верить, ибо как он был в своем деле профессионалом, так они - в своем. Тем более что за оформление документов Башкиров, как и полагается в таких случаях, "проставился": по бутылке литровой водки на рыло.