Последний трюк - Джей Стрит

- Как вы? - спросил Роско у Ванды. Она что-то пробормотала и оперлась о его руку.

Когда они отплыли от берега ярдов на пять, водитель заглушил двигатель.

- Здесь подойдет, м-р Роско?

- Да, да.

Роско взял бинокль, настроил его и посмотрел на берег: готовы ли газетчики? Они наблюдали с нетерпением за лодкой. Фотографы, некоторые с телескопическими линзами на камерах, горели желанием приступить к работе.

- Отпускайте, - махнул рукой Роско.

Ванда слабо вскрикнула, а водитель ухмыльнулся, положил руки на ящик и столкнул его за борт. Ящик плюхнулся в воду, забрызгав всех в лодке и исчез. От него пошли круги почти до самого берега.

Затем они стали ждать.

Роско посмотрел на часы. Когда прошло тридцать секунд, он посмотрел на Ванду и успокаивающе улыбнулся ей. К концу первой минуты усмешка водителя завяла, и он нервно принялся насвистывать какой-то фальшивый мотивчик. Ванда прикрикнула на него, и он замолчал.

К концу второй минуты Роско уже не мог больше видеть ужасное, белое, как мел, лицо Ванды и подняв бинокль, опять стал смотреть на берег. Толпа подобралась к самому краю воды, как огромное черное волнообразное животное.

- Боже, - прошептал водитель, - он не всплывет.

- Выплывет! Он должен выплыть!

Прошло еще три минуты, и никаких признаков великого Ферлини... К концу шестой, Ванда застонала, покачнулась и потеряла сознание. Роско едва успел поймать ее тело в тот момент, когда она падала на пол лодки. Еще через пять минут он приказал водителю возвращаться к берегу.

Тело Ферлини с наручниками на запястьях было выловлено поздно вечером.

Бэггет пытался встретиться с Вандой в день похорон, но Роско воспротивился этому. Конечно, его не особенно волновали любовные дела Ванды, у него хватало своих забот. Но он был деловой человек, а Ванда все еще оставалась его клиенткой, даже без своего знаменитого мужа. Она должна появляться на публике, как убитая горем вдова и никак иначе.

Ванда хорошо играла свою роль. Скорбь сделала ее моложе, благодаря, отчасти, удачному подбору косметики. Белое, напудренное лицо в сочетании с бледной губной помадой хорошо контрастировали с черным траурным туалетом.

Роско обставил процесс похорон почти с такой же помпой, как и само представление. Собралась большая толпа народу, среди которой то там, то тут, мелькали представители прессы. Присутствовали артисты шоу-бизнеса, которые непрочь были продемонстрировать всем, и особенно прессе, горечь утраты собрата по искусству.

Похоронная процессия медленно двигалась по улицам города, проходя за полчаса только один квартал. Но к тому времени, когда гроб с телом Ферлини был довезен до места, откуда никто не возвращается, толпа заметно поредела. Только небольшая группа осталась наблюдать церемонию погребения.

Ванда рыдала на плече у Роско, а он по-отечески утешал ее.

- Он хотел умереть именно так, - бессмысленно говорил Роско.

- Знаю, знаю, - отвечала безутешная вдова.

Надгробное слово произнес самый известный городской священник. Он был краток и сказал о мужестве Ферлини, о его преданности искусству, о том сколько радости тот доставлял людям. Пока он говорил, Ванда как-то странно смотрела на него, и Роско вдруг испугался, что она сейчас опять упадет в обморок.

Принесли гроб и поставили его на краю могилы. Тот, что нес гроб спереди, официант из ночного клуба, казался немного смуще нным, и что-то нервно говорил стоящему рядом с ним человеку. Роско сразу бросился к ним, что-то спросил и тут же поспешно направился к священнику. Вся эта суматоха не ускользнула от внимания единственного оставшегося журналиста, стоявшего несколько поодаль. Он тут же подошел к Роско и осведомился, что происходит.

- Не знаю, - сказал Роско, почесывая затылок. - Вон Фреди считает, что с гробом не все в порядке. Говорит, что гроб странный.

- Что значит странный?

Официант пожал плечами.

- Легкий он, вот что. Слишком легкий.

- Ну, знаете, - прошептал священник, - едва ли...

- Он прав, - сказал второй носильщик. - Вообще почти ничего не весит. Вы ведь знали Ферлини? Он был здоровенный малый.

Они посмотрели друг на друга, ожидая, что кто-нибудь первым рискнет сказать то, что думали все. Наконец Роско произнес:

- Мне, конечно, не хочется это делать, но придется. Вскрываем гроб.

Священник запротестовал, но они уже взламывали крышку.

- Что случилось? - подошла к ним Ванда. - Роско, что здесь происходит?

- Отойди. Я бы не хотел, чтобы ты это видела, Ванда.

Но было уже поздно. Крышку подняли и все с ужасом обнаружили, что он был пуст... Ванда завыла, как ураганный ветер в верхушках деревьев.

Доктор Рашфила покатал карандаш по листку бумаги и сказал:

- Продолжайте, мистер Роско, я хочу услышать все.

Роско облизнул сухие губы. Ему ужасно хотелось выпить.

- Вы должны понять суть моего бизнеса, доктор. Все это лишь аттракцион. Вот почему Ферлини попросил меня об этом лет десять или двадцать назад.

- О чем? Объясните.

- Никто не знал об этом. Только он и я. Я говорил ему, что это сумашествие. Но если такому упрямцу, как он, что-нибудь втемяшится в голову... Он взял с меня клятву, что, если с ним что-нибудь случится, ну, то есть, если он погибнет, я должен буду организовать этот последний трюк... Что-нибудь такое, чтоб его надолго запомнили. Хотел затмить самого Гудини. Вот, как было дело, док.

- Трюк? Не понимаю.

- Да, трюк и достаточно простой. Я сунул владельцу похоронного бюро пятьдесять долларов, и он организовал похороны Ферлини тайно, где-то в другом месте. А сам, после того, как с телом простились и закрыли крышку, поставил на катафалк другой гроб, пустой. Вот и весь трюк. Понимаете, док? Ничего противозаконного. Настоящий аттракцион, и никакого жульничества!

- Понятно, - сказал доктор, нахмурившись. - Но, боюсь, этот ваш аттракцион произвел на миссис Ферлини... По-моему, она и до этой истории была немного не в себе, а теперь...

Он вздохнул и поднялся из-за стола.

- Ладно, мистер Роско. Я позволю Вам взглянуть на нее, но ни слова. Разговаривать ней категорически запрещаю.

Роско последовал за доктором. Они остановились у двери с небольшим окошечком, и Роско заглянул а комнату. То, что он увидел, заставило его в ужасе отпрянуть от окна. На кровати, с округлившимися, ничего невидящими глазами, сидела Ванда и безуспешно пыталась вырваться из тугих и жестких объятий смирительной рубашки.