След огненной жизни - Любовь Воронкова

И кто знает, как сложилась бы жизнь Кира в дальнейшем, если бы не один случай.

Однажды Кир играл на улице со своими сверстниками. Ребята вздумали играть в цари. Будто кто-нибудь из них — царь, а остальные — его слуги.

Кого же выбрать в цари?

— Куруша! Митридатова Куруша!

Кир спокойно принял «царскую власть». И, словно он всю жизнь провел при дворе, Кир тотчас же начал править.

Прежде всего он разделил ребят на группы:

— Вы будете моими оруженосцами. А вы будете строить мне дворец,

Самого лучшего своего друга он назначил «оком царя» — главным соглядатаем. Другому мальчику, которому доверял, Кир приказал доставлять ему все известия.

— Вы будете лучниками. Вы — всадниками. Вы — копьеносцами.

Так у Кира появились и придворные, и войско.

Случайно среди детей пастухов оказался сын одного знатного мидянина Артембара. Видно, он прибежал сюда поиграть с ребятами. Когда Кир приказал этому вельможному мальчику что-то сделать, тот отвернулся.

— Вот еще! Я, сын Артембара, буду слушаться какого-то пастуха.

Вот тут и сказался впервые властный, крутой характер Кира. Он велел своим «оруженосцам» схватить его. «Оруженосцы» охотно схватили Артембарова сына, и Кир жестоко отхлестал его своим пастушьим бичом. Ведь всем было известно, что цари за непослушание наказывают своих подданных.

Лишь только «оруженосцы» отпустили ослушника, он тут же побежал жаловаться отцу. Он бежал не останавливаясь до самого города и ревел во весь голос от боли и от злости.

Прибежав к отцу, мальчик со слезами все ему рассказал.

Артембар разгневался. Он взял сына за руку и тут же пошел с ним к Астиагу.

— Царь, нас оскорбил твой раб, сын пастуха! Смотри!

И он обнажил перед царем спину мальчика, полосатую от бича.

Астиаг нахмурился. В узких черных глазах его зажглись злые огни.

— Немедленно привести сюда пастуха Митридата и его сына!

Митридат явился во дворец, дрожа от страха. Но Кир спокойно встал перед царем, не опуская глаз.

— Как ты, сын пастуха, осмелился так оскорбить дитя вельможи?! — закричал царь.

— Я поступил в этом деле совершенно правильно, — ответил Кир с достоинством. — Мы играли в цари. Мальчики выбрали царем меня. И все они выполняли мои приказания, потому что я царь. А он ослушался, не выполнил моего царского приказа, за что и получил должное наказание. Если за это я заслуживаю какой-нибудь кары, изволь, я здесь!

Астиаг слушал его и бледнел. Кровь отливала от сердца. Непостижимо, но в этом мальчике он узнавал себя!

Астиаг попробовал отогнать наваждение.

«Не может этого быть. Этот мальчишка — сын пастуха. Или боги издеваются надо мной!»

Не может быть… Но не его ли, Астиага, осанка у этого маленького пастуха? Не его ли огненный взгляд? А как свободно он говорит, как независимо держится!

»…изволь, я здесь!»

Кир замолчал. Астиаг молчал тоже, не в силах справиться с волнением.

Овладев собой, Астиаг увидел, что Артембар стоит здесь со своим сыном и ждет его решения. А он уже забыл о них.

— Артембар, — сказал он, — не беспокойся. Я поступлю так, что ни тебе, ни твоему сыну не будет в чем упрекнуть меня.

Астиаг отпустил Артембара. А Кира велел увести в дальние покои дворца.

Перед Астиагом остался один пастух Митридат, который стоял понурясь в предчувствии большой беды.

«Не узнает… Не узнает, — старался он убедить себя. — Откуда ему знать? Только зачем же он отослал мальчика к себе в покои?.. «

— Сколько лет твоему сыну? — спросил Астиаг.

Этот вопрос заставил задрожать пастуха.

— Десять, — ответил он, стараясь говорить спокойно.

Астиаг уставил на него свои огненные глаза.

— Откуда у тебя этот мальчик? Кто передал тебе его?

— Царь, это мой сын! — ответил пастух, делая вид, что даже не понимает, о чем его спрашивают. — Никто мне его не передавал. Моя жена… его мать… Она и сейчас жива, живет вместе с нами!

— Ты поступаешь неблагоразумно, — сказал Астиаг. — Ты вынуждаешь меня, твоего царя, прибегнуть к пыткам.

И тут же позвал стражу и велел взять Митридата.

— Царь, пощади! — закричал несчастный Митридат. — Ведь я сказал тебе правду, за что же хочешь ты казнить меня?!

Но Астиаг словно не видел и не слышал Митридата. Брови его сошлись в одну черную черту и нависли над глазами. А стража уже тащила Митридата из дворца.

В ужасе перед пытками, которые его ожидали, пастух упал на колени перед царем.

— Прости меня, царь, я все расскажу. Только умоляю тебя, прости!

Митридат рассказал царю все, как было. И о том, как Гарпаг приказал убить этого мальчика, и о том, как Митридат с женой усыновили и вырастили его…

— Хорошо. Я прощаю тебя, — сказал Астиаг.

И тут же приказал позвать Гарпага.

Вельможа спокойно вошел во дворец. Но увидел Митридата и понял, что сейчас ему придется отвечать перед царем за свое ослушание. Однако на умном, непроницаемом лице царедворца не отразилось ни тени его внутреннего смятения.

Астиаг, прищурившись, глядел на него.

— Скажи мне, Гарпаг, какою смертью умертвил ты ребенка моей дочери, которого я передал тебе?

Гарпаг мог бы придумать любую историю. Но здесь стоял Мнтридат, и в его присутствии солгать было невозможно.

Тогда Гарпаг решил правдиво признаться во всем.

— Взяв от тебя ребенка, царь, я хотел исполнить твою волю. Но я не смог стать убийцей сына твоей дочери, твоего внука. Поэтому я позвал пастуха и передал ему ребенка. Я сказал, что ты приказываешь погубить его, — я не лгал в этом, потому что такова была твоя воля. Я велел бросить его на дикой горе и сторожить, пока он не умрет. Я угрожал Митридату всяческими наказаниями, если он ослушается. Митридат выполнил мое распоряжение. Я посылал туда вернейших слуг, чтобы они убедились в смерти ребенка. Ребенок был мертв, и я велел похоронить его. Так я поступил, и такой смертью умер ребенок.

Астиаг видел, что Гарпаг говорит правду. Тогда он передал Гарпагу рассказ пастуха, и Гарпаг узнал, что сын Манданы жив.

— Мальчик пускай живет, — сказал Астиаг, — и благо, что так случилось. Меня сильно мучила совесть, да и слезы моей дочери мне нелегко было переносить. Теперь, Гарпаг, во-первых, пришли своего сына к моему возвращенному внуку, во-вторых, приходи и сам ко мне на пир. Спасение внука я должен отпраздновать жертвоприношением — эта честь подобает богам! Они вернули мне внука!

И он улыбнулся Гарпагу.

Если бы Гарпаг видел эту улыбку, он бы содрогнулся. Но Гарпаг, счастливый тем, что его ослушание так благополучно разрешилось, упал перед царем на колени и поклонился до земли.

«Я даже и на пир приглашен! — радовался он по дороге домой. — Я знал, что Астиаг пожалеет о своем злом приказании и будет счастлив, если внук живой и здоровый вернется к нему!»

Придя домой, он тут же отослал своего сына к царю.

— Иди во дворец. И смотри выполняй все, что бы ни повелел тебе царь!

Гарпаг проводил мальчика любящим взглядом. Это был его единственный сын, наследник его семьи, его радость и надежда. Сейчас мальчику тринадцать лет, он почти ровесник Киру. Они, конечно, подружатся. А ведь рано или поздно Кир станет царем. И как знать? Может быть, сын Гарпага станет ему самым близким человеком.

Мальчик ушел веселый, гордый честью, оказанной ему. Ведь никого другого не позвал царь Астиаг к своему внуку!

Однако на пороге он вдруг остановился, словно какое-то предчувствие смутило его. Ему стало страшно идти во дворец. Может, потому, что он вообще боялся царя Астиага.

Но отец ободрил его.

— Иди, иди, — с улыбкой сказал он, — и смотри, будь послушен.

Мальчик ушел. Гарпаг направился в покои жены. Она уже давно в тревоге поджидала мужа.

— Не тревожься, все обошлось, — успокоил ее Гарпаг, — и так счастливо обошлось!

И он все рассказал жене.

— А теперь мне надо торопиться, — закончив рассказ, сказал он. — Я иду к царю на пир.

Слуги подали ему богатую одежду. Жена помогала ему собраться. Оба они — и Гарпаг, и его жена — были так веселы и так радостны, будто в дом их вошел большой праздник.

А в то время, когда Гарпаг собирался на пир и жена его радовалась и смеялась, их сын, их мальчик, был уже мертв. Его убили во дворце Астиага, как только он туда вошел. И тело его, разрубленное на куски, лежало в корзине, прикрытое покрывалом.

На пир к царю явились все приглашенные. Царь ласково принимал гостей. И особенно ласков и приветлив он был с Гарпагом.

Слуги наливали гостям вино из полных бурдюков, подавали сочные куски баранины и ставили блюда с мясом перед каждым гостем. Под конец пира слуги поставили перед Гарпагом корзину, прикрытую белым.

— Возьми отсюда, что тебе будет угодно!