Осень - Дмитрий Мережковский

Волков. Грустно мне будет без наших милых, тихих разговоров… Я так к ним привык…. Ведь у нас была славная дружба, неправда ли?.. Я чувствую, что никогда в жизни не забуду. Умный вы такой, добрый человек!

Наташа. Ну теперь… прощайте… будьте счастливы…

Волков. Вы всегда были такой простой, искренней… Теперь я вас не узнаю: этот холод, сдержанность… У вас какое-нибудь горе, Наташа? Вы не сердитесь, что я вас назвал Наташей?

Наташа. Ничего… Не сержусь… Только оставьте меня, пожалуйста… Мне некогда…

Волков. Нет, как хотите, Наташа, я не могу с вами так расстаться. Мне слишком больно. И без того довольно горя. Вы очень молоды, и не знаете того, что в жизни всего дороже и отрадней: сердечных, простых, теплых отношений с людьми. Не пренебрегайте ими. Говорю вам по опыту: нет ничего ужаснее одиночества и душевной пустоты.

Наташа. Не знаю… Может быть, вы и правы… Только. извините; Дмитрий Ηθколаевич, мне надо идти. Прощайте].

Волков. Наташа, я только что испытал очень мучительное, тяжелое чувство… Я видел измену женщины, которую люблю… И вот вторая измена — быть может мучительнее первой — измена друга… Мы расстаемся, как враги, хуже — как чужие… Нечего делать, я и это перенесу, но по крайней мере скажите мне, за что? Да я не поверю, быть не может… У вас есть что-то на душе… Я вероятно виноват в чем-нибудь перед вами? Скажите, Наташа, милая!

Наташа. Вы… виноваты… передо мной? (Плачет). О, зачем вы меня мучите?.. Господи, разве вы не видите?.. Я вас люблю… Прощайте… навсегда.

Волков (удерживая ее). Вы?.. Меня, Наталья Петровна?..

Наташа. Прощайте же… (Хочет уйти).

Волков. Не уходите, ради Бога… Вы мне всю душу перевернули этим словом… Милая… да ведь я вас тоже всегда любил… Подождите, выслушайте… Вы такая умная, вы все поймете… Столько мыслей в голове, а сердце так бьется, что я говорить не могу… Все время я был в каком-то тумане, ничего не видел и не понимал… Вы, мое спасение, были так близко — а я шел на верную погибель… Но теперь кончено… Прежнее умерло… И если бы вы разрешили — я бы мог начать новую жизнь…

Наташа. Дмитрий Николаевич! Подумайте, что вы говорите. Ведь я знаю, вы любите другую… Я не могу вас слушать, я должна уйти…

Волков. Не будьте жестокой. Я все вам скажу… Только что, вот на этом самом месте, я видел, как Молотов целовал Аделаиду… Не знаю, чем это объяснить, но пошлое, гадкое чувство, которое мне теперь стыдно называть любовью — исчезло без следа из моего сердца… Осталось только мучительное угрызение и стыд… Мне страшно от сознания, как я низко пал, если мог полюбить такое ничтожное существо, как эта Аделаида. Глубокое внутреннее развращение от праздности, от недостатка работы и здорового трезвого отношения к жизни — вот моя болезнь, как и многих теперь… Я чувствую, что с каждым мгновением погружаюсь в болото все глубже и глубже, и я потону в нем, если вы не протянете мне руку. Наташа, подумайте! Вы можете спасти меня, если не будете слишком гордой и женски мелочной… Не к любви вашей я обращаюсь, а к сочувствию… Неправда ли, вы не оттолкнете меня? Пред вами больной, измученный и страшно одинокий человек. Поймите, я жажду оправдаться перед самим собою, и это оправдание только вы, вы одна можете мне дать. Я знаю, собственной воли у меня не хватит, чтобы порвать с прежней жизнью и прошлым и сделаться новым человеком. Но от вас веет такой силой жизни, такой свежестью. Вы всегда были для меня олицетворением совести. При вас, под этим светлым взглядом — я не могу быть порочным, праздным и злым. Будьте моим ангелом-хранителем. Пожалейте меня, Наташа, не уходите!

Наташа. Но чего же наконец вы просите, странный человек! Что я могу сделать для вас?

Волков. Наташа, согласитесь открыто быть моим другом, моей женой! Ведь у меня нет другого средства быть всегда с вами, а это мое единственное спасение.

Наташа. Вы хотите невозможного, Дмитрий Николаевич. Ко мне вы не чувствуете той любви, которая давала бы мне право сделаться вашей женой.

Волков. Если вы называете любовью заурядную, грубую страсть, пошлую влюбленность, которую может возбудить каждое хорошенькое личико — я не люблю вас. Но не завидуйте женщинам, внушающим такое чувство! Как часто влюбляются, как редко любят! Не жалейте, что у меня нет к вам такой любви. Оставьте влюбленность Аделаиде и подобным ей… Но если любовь — пробуждение всего лучшего и святого в человеке, если она все равно что жертва Бога и добра — я люблю вас всеми силами души. Наташа, как никогда никого не любил.

Наташа. Я убеждена, что вы говорите, но все это так неожиданно, так странно… Я просто опомниться не могу… Вы любили Аделаиду, а теперь… теперь вдруг… Как это объяснить, Дмитрий Николаевич?

Волков. Вы не знаете таких людей, как я… Воля у меня слишком слабая, я слишком мало надеюсь на себя, и поэтому мгновенные, быстрые решения для меня в тысячу раз легче, чем обдумывания и колебания, которые в конце концов приводят меня к бессилию и бездействию. Мне удается быть добрым и работать над собой только порывами. Но зато этими редкими минутами я стараюсь воспользоваться вполне, чтоб невозможно было изменить доброму решению и отступить. За мысль о нашей жизни вместе я схватился как утопающий за соломинку. Может быть слишком быстро и необдуманно — но ведь это утопающий. Наташа!

Наташа. Страшно мне, Дмитрий Николаевич. Я ведь перед Богом буду отвечать за ваше счастье. А при неравной любви счастье слишком трудно. У вас много жизни впереди, может быть вы еще найдете другую женщину, которую полюбите сильнее, чем меня.

Волков. Ну, что же делать… Значит нам надо расстаться… Вы молоды, имеете право на молодую любовь и счастье… А я измученный. устал… И в самом деле… Что вам возиться со мной? Жертвовать собой для такого жалкого, искалеченного человека, как я… Ничего, Наташа, я все равно буду вас любить. Видно, такая уж моя судьба быть одиноким… Да я скоро покорюсь… Все замрет, затемнеет в душе и даже не будет слишком тяжело… Моя любовь к вам, мое признание были последней вспышкой молодости… Я бросил детскую привычку проклинать и возмущаться… Разве кроме меня мало гибнет людей. Что ж тут особенного?.. А все-таки когда вы сказали, что любите меня… как светло сделалось, как жить захотелось… Ну, а теперь… прощайте, Наташа… Не поминайте меня лихом… (Садится на скамейку и закрывает лицо руками).

Наташа. Бедный мой, милый (гладит его по голове). Ну не плачь, я не уйду… Господи, разве я могу уйти. Я буду всегда с тобою. Буду тебя любить… И мне ничего не надо. Даже твоей любви. Прости меня, если б ты знал, чего мне стоило быть с тобой жестокой, холодной… Но все теперь кончено. Я постараюсь сделать тебя счастливым. Скажи мне только, что тебе полегче.

Волков. Милая, милая (целует ей руки). Я в первый раз в жизни так счастлив.

Наташа. Теперь пойдем скорее к маме — она тут недалеко сидит на скамейке. Мне надо все ей рассказать То-то будет рада, пойдем.

Наташа и Волков уходят.

Молотов входит.

Молотов один.

Молотов. Ну, вот и дело в шляпе! (Потирая руки). Хорошо, что я подслушал их разговор. И какой он удивительный человек! У этаких людей все зависит от настроения, от минуты. А ведь ловко, черт возьми, я это дельце устроил… Батюшки! Аделаида, избранница моего сердца! Однако с ней надо развязаться…

Аделаида (входит, закутанная в черную вуаль). Это ты, Владимир! Я ждала тебя… О скажи еще раз, что ты меня любишь…

Молотов. Позвольте. Аделаида Сергеевна! Признаться, обстоятельства мои несколько изменились… Я принужден немедленно отсюда уехать…

Аделаида. Уехать?! Владимир, что с тобою? О, не смотри так. этот жестокий взгляд меня убивает… Заклинаю тебя всем святым, скажи, что ты не разлюбил меня…

Молотов. Что ж делать… я бы от души рад… Но, так сказать, судьба увлекает меня по иному пути… Я не создан для мирного счастья… Бури рока отторгают меня навсегда от любящего сердца, и нет возврата… Я уезжаю…

Аделаида. Но куда. Владимир, куда же? О. я этого не переживу!

Молотов. Куда?.. Не спрашивайте!.. (В сторону) Чтобы ей такое в самом деле придумать? (Громко) Только что из Америки я получил телеграмму… Я должен скакать сломя голову. Я вероятно никогда не вернусь в Европу…

Аделаида. И вы бросаете меня так?

Молотов. Как же быть, Аделаида Сергеевна, не брать же мне вас с собою в Америку!

Аделаида. Изменник! (Взвизгивает и падает в обморок на скамейку, (в удобную позу прислонясь к дереву)).

Вбегают Анна Николаевна, Наташа и Волков.

Анна Николаевна, Волков, Наташа, Молотов, Аделаида.

Волков. Что такое случилось?

Анна Николаевна. Адочка, ты опять в обморок?

Молотов. Подождите, я сейчас воды из озера…

Анна Николаевна. Да ничего, батюшка, не беспокойтесь; а ты бы, Адочка, вставала лучше; чего лежать-то на скамейке. Видишь, дерево сырое, платьице испачкаешь…