F20. Балансировать на грани - Ольга Вечная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я беру из его рук документ, с минуту изучаю заключение врача о диагнозе: «F 20. Шизофрения». Громко сглатываю, так как ни разу в жизни не видела подобных документов и, Бог свидетель, видеть не хотела. Возвращаю ему бумагу. Он кивает, так же аккуратно, можно даже сказать трепетно, складывает справку вчетверо и убирает в портмоне, которое прячет в задний карман джинсов. Достаёт из другого кармана пачку сигарет, наклоняется за пепельницей.
Видимо, он решил, что наше знакомство закончилось. Я ещё раз нервно сглатываю, поёжившись.
– Можно попросить у тебя сигарету? – робко произношу, рассматривая собеседника.
Как и обычно, я оказалась права: Олег довольно высок, не ниже метра восьмидесяти. Он широкоплеч и вообще неплохо сложен, хотя несколько килограмм набрать не мешало бы, чтобы одежда смотрелась менее мешковато. Мои семисантиметровые шпильки не спасают – приходится смотреть на мужчину снизу вверх. Его длинные пальцы со слишком коротко, до красноты подстриженными ногтями замирают, открывая пачку. Олег в недоумении смотрит на меня, словно не веря, что я всё ещё стою рядом.
– Ты же не куришь, – совершенно искренне удивляется он.
– Почему? – не меньше его удивляюсь такому ответу. – Курю.
– В любом случае, я в этом не участвую. – Он затягивается и выдаёт на одном дыхании: – Бесплодие, рак, бронхит, эмфизема, ишемическая болезнь сердца, невриты, инсульт и прочее, прочее. Хочешь себе всё это? Ради Бога! Но без моего участия.
Столь необычный отказ на пару мгновений лишает меня дара речи.
– На самом деле я не курю, – решаю признаться, оторопело хлопая ресницами, не в силах сдержать потребность оправдаться.
– Знаю, – кивает мужчина, вновь затягиваясь.
Через минуту он поворачивает голову ко мне. Его прямые, немного спутанные волосы падают на лицо, наверное, сильно мешая, например, есть. Хочется убрать их за уши, хотя длины, скорее всего, не хватило бы, и они вскоре вновь оказались бы на глазах и губах.
– Что-то ещё? Хочешь сфотографировать справку? – спрашивает он ровным голосом.
Большие, широко раскрытые серо-голубые глаза смотрят в ожидании ответа. Быстрым привычным жестом, словно прочитав мои мысли, Олег убирает волосы с лица, позволяя убедиться, что он очень симпатичный. Правильные, приятные черты лица не создают впечатления женской, мягкой красоты, которая сейчас в моде. Ресницы, незаметные издалека, вблизи кажутся огромными, светлая, такая же, как волосы, щетина покрывает скулы и подбородок, огибая чётко очерченные, одинаковые по ширине бледные губы. Он пару раз моргает, пока я его изучаю.
– Я просто хотела извиниться. Недавно вы получили отказ в работе от нашей компании.
Олег непонимающе прищуривается.
– «Электронный документооборот точка ру», – напоминаю я.
– А, ясно. За последние недели я получил столько отказов, что всех и не упомню. А почему ты перешла на «вы»?
– Привычка. Всегда, когда начинаю говорить о работе, перехожу на «вы». Надеюсь, ты не обиделся.
– Мне всё равно. Хотя на «ты» привычнее. Почему ты решила извиниться?
Кажется, получилось его заинтересовать, потому что Олег развернулся ко мне, опираясь локтем на перила, и теперь рассматривает с нескрываемым любопытством от кончиков пальцев на ногах, виднеющихся в капельке выреза туфель, до самой макушки и обратно. Крайне неуютно от столь открыто продемонстрированной заинтересованности.
– Просто вижу, что сегодня ты звезда вечера. Мне стало не по себе, что невольно я стала участницей этого цирка.
Он натянуто улыбается, стряхивая пепел в пепельницу.
– Наш мир представляет собой госпиталь святой Марии Вифлеемской, проще говоря, Бедлам. С единственной разницей, что там устраивали шоу по большим праздникам, в моём же случае – каждый день сплошное шоу. С другой стороны, – рассуждает он, – с другой стороны я считаю, что в тринадцатом веке смотреть на умалишенных было куда интереснее. По крайней мере, их заковывали в цепи, и они сидели в клетках.
По лицу непонятно, шутит он или нет. Олег снова отворачивается, затягиваясь, и выдыхает дым в другую сторону от той, где стою я. Поворачивается.
– Я не думаю, что ты умалишённый.
– Тебе ещё раз справку показать? – ухмыляется.
– Зачем ты так? Я хотела поговорить по-хорошему.
Серые глаза впиваются в мои. Кажется, они стали ещё больше. Затем Олег резко прищуривается:
– М-м-м. У парочки сегодняшних гостей – и да, я имею в виду и мужчин, и женщин – я заметил некоторые сексуальные расстройства и склонность к мазохизму. Допустим, почему я на их взгляд подхожу на роль садиста, понять можно, но зачем это надо тебе – пока постигнуть не получается.
– Спасибо, я предпочитаю скучный, нудный, но традиционный секс, – говорю я и замолкаю на некоторое время. – Я так поняла, что ты уже всем тут умудрился поставить диагнозы?
Кажется, его позабавила эта фраза.
– Моя слава идёт впереди меня. Это льстит. Самое сложное в профессии врача – это научиться не ставить диагнозы себе и своим близким. Эта дурацкая привычка не изживается даже тогда, когда ты перестаёшь быть врачом.
– Тебя лишили лицензии?
Он кивает.
– Меня много чего лишили, но возможности оказывать людям какую бы то ни было медицинскую помощь – в первую очередь. – Олег замолкает и хмурится, о чём-то думая. – Если тебе так нужно, чтобы я извинил тебя и твою компанию, можешь считать, что уже сделано.
Он тушит сигарету и шагает в сторону своего кресла. На полпути понимает, что кресло заняли, кроме того, вазочка со сладостями опустела – молча разворачивается и выходит из комнаты. Одновременно с этим, с другой стороны в гостиную забегает толпа детей во главе с переодетыми тётками, сжимающими в руках кучу шариков с криво нарисованными рожицами.
– Говорят, он стал импотентом после лекарств, которые принимает, чтобы не слышать голоса. – Внезапно оказавшаяся рядом Маша крутит у виска.
Я перевожу на неё поражённый взгляд, укоризненно качаю головой.
– Ну а что? Так Женька сказала, она хотела с ним переспать.
– Зачем?
– Да что ты Женьку не знаешь? Она же тащится от придурков. Не понимаю, почему он ей отказал – можно подумать, кто-нибудь ещё в здравом уме захочет дать ему. А что было написано на бумаге, которую он тебе показывал?
Отмахнувшись от подруги, я направляюсь к столу, чтобы промочить горло. Мне не по себе. Действительно, все эти люди вокруг не сводят плотоядных глаз с Олега. Никаких сомнений: цель их визита – посмотреть на «психа» в надежде, что он выкинет что-нибудь эдакое. Его пытаются провоцировать, но в открытую приставать боятся. Он интересен, как дикий зверь, по каким-то причинам снятый с цепи.
Когда Олег выходил из комнаты, глаза присутствующих сверлили ему спину. Абсолютно всех присутствующих. Увы, даже мои. Некоторые гости прервали разговор, но как только он скрылся из виду, голоса стали
